Снежный сон - Татьяна Михайловна Тронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Васса немедленно убрала руку назад.
– Прости меня, – сказал Демьян Демьянович.
– Я вас простила. Я на вас вообще не сержусь. Когда я узнала, что вы спасали свою планету… как-то я поняла вас, доктор. Планета – это серьезно. Я героиня, наверное, потому что самоотверженно ношу в себе капсулу с геномом Эрты… Хотя я не соглашалась на это, меня никто не спрашивал.
– Ты была слишком мала, – заметил он.
– Вот именно! – подняла Васса палец. – А что в таких случаях принято делать? Спрашивать согласие у родителей, они же отвечают за ребенка!
У Демьяна Демьяновича возникло странное ощущение, будто время остановилось, что ли? Да мало того, что остановилось, оно еще резво развернулось и стремительным потоком хлынуло в обратную сторону, сметая все на своем пути. Демьян Демьянович уже ничего не мог с собой поделать, он перестал управлять собой. Неведомая сила теперь владела им, указывала, что ему делать. Возможно, судьба… так она называлась, эта сила?
– Васса, детка, ты абсолютно права, – вздохнув, со смятением произнес он. – Я согласился на твою операцию, которую сам же и провел.
– Да вы тут при чем, вы маму мою должны были спросить! – сердито произнесла Васса. – Она же мой родитель!
– И я тоже твой родитель, – сказал Демьян Демьянович и попытался дышать глубоко и размеренно. Иначе бы ему просто воздуха не хватило.
– В каком смысле? – удивилась Васса.
– В самом прямом. Я твой папа, детка.
– Ну что вы глупости какие-то говорите… – прошептала Васса с яростью, глядя на Киру. – Это невозможно, не надо мне голову морочить, я все про алиенов и людей знаю, они не способны произвести потомство!
– Ты единственная. Ты уникальная, – упрямо покачал головой Демьян Демьянович. Встал, прошелся по комнате, остановился напротив. – Вот именно поэтому мне и пришлось сделать тебя ковчегом, потому что капсула не прижилась бы ни в алиене, ни в человеке. Геном не совместим с человеком, с Землей вообще. Трансплантировать капсулу с геномом в человека – это погубить геном. В алиена капсулу трансплантировать тоже нельзя. В этом случае уже геном убил бы его, потому что слишком сильно влияние Эрты… Но ты дитя двух планет, поэтому капсула с геномом Эрты может жить только в тебе. И ни в ком больше.
Он сказал это и закрыл глаза.
Пауза.
– Ты все равно поступил ужасно, Дема, – вдруг услышал он тихий голос Киры. Она очнулась и услышала часть разговора с Вассой. – Вот зачем ты меня-то убрал, а? Зачем ты… отнял у меня дочь, лишил памяти, сослал в какую-то тьмутаракань… Со мной-то за что так?
Демьян Демьянович открыл глаза, посмотрел на Киру и опять отвернулся.
– Мам, ты только не волнуйся… – пробормотала Васса.
Кира с трудом села на кровати, Васса рядом с ней, обняла ее за плечи.
– Тут сложно, – сказал он.
– Сложно?! – Кира кинула в него подушку, Демьян Демьянович поймал ее на лету и аккуратно положил обратно на диван. – Ты называешь это так?
– Никто не знал, что Васса моя дочь. Никто. Я вот только сегодня Алексу рассказал, он, похоже, не поверил… – медленно, с трудом подбирая слова, стал объяснять Демьян Демьянович. – Какие бы это вызвало последствия… тогда особенно…
– Тогда вы были лидером, уж могли бы себе многое позволить! – напомнила Васса.
– Нет, тогда я еще не был лидером, это произошло позже, – покачал он головой. – Вот именно поэтому я не хотел рисковать вами: тобой, Васса, и тобой, Кира. Да и людьми и алиенами… Ну как начали бы наши какие-то эксперименты по скрещиванию двух рас проводить? А так никто ничего из наших и не узнал. Да, благодарили за то, что спас геном Эрты… Вассу вот перевели на особое положение, приставили к ней няньку-робота.
– Робота?! – с ужасом произнесла Кира.
– Ты ее видела, мам, это тетя Поля, – торопливо произнесла Васса. – Она хорошая. Я пыталась тебе объяснить, помнишь? Тетя Поля сломалась сейчас, но ее обещали починить…
– Дема, ты отнял у ребенка мать и приставил к дочери робота? – простонала Кира, схватившись за голову.
– Я тоже всегда был рядом с Вассой, – вздохнул Демьян Демьянович.
– Ага, себе-то ты ее оставил, а у меня отнял! – прошипела Кира.
– Мам, пожалуйста, все хорошо…
– Ты не согласилась на ту операцию, что я собирался сделать Вассе, вот это ты помнишь? Ты вспомнила это? – спросил Демьян Демьянович, обращаясь к плачущей Кире. Ему и жалко ее было, и еще он чувствовал бессильное отчаяние. Как и двадцать лет назад, когда Кира ему на все его разъяснения о геноме, о том, что только малышка Васса способна спасти целую планету, ответила одно только слово «нет».
Кира некоторое время молчала, держась за голову. Потом произнесла сдавленным голосом:
– Теперь вспомнила… Да, я была против того, чтобы ты экспериментировал над собственной дочерью. – Она помолчала, потом у нее вырвалось: – Мне плохо. Мозг как будто закипает! Я все теперь помню, все. И ты гад, Демушка, какой же ты гад, я тебя никогда не прощу!
– Я знаю, – спокойно произнес Демьян Демьянович. – А я тебя очень люблю, Кира, до сих пор. Я хотел тебя спасти, давая забвение. Это я лишил тебя памяти. Я все устроил так, чтобы вы с Вассой никогда не смогли пересечься. Ты бы не вынесла всей этой жизни… которая началась после. После того, как я сделал Вассе операцию по внедрению капсулы.
– Какой у нее шрам, какой шрам… Я его видела! – застонала Кира. – Ты изверг, Дема, ты понимаешь?
– Да.
– Прилетели сюда, живут тут… Чужие! Ненавижу, – с отвращением произнесла Кира.
– Мам, все хорошо, – опять торопливо произнесла Васса. – Не надо так переживать, я тебя очень прошу! Все хорошо, будет еще лучше, когда Демьян Демьянович извлечет из меня капсулу.
– Что?! Он опять тебя собирается резать? – прошептала Кира и повалилась назад, бледная, сотрясаемая мелкой дрожью.
– Выйди, детка, – попросил Демьян Демьянович Вассу. – Я сделаю маме укол успокоительного, и она уснет.
Васса молча вышла из комнаты. Демьян Демьянович ввел Кире лекарство, и она постепенно затихла, судороги перестали сотрясать ее тело, она быстро погрузилась в сон.
Некоторое время Демьян Демьянович стоял рядом, смотрел на Киру.
Он и солгал и нет, когда сказал Кире о том, что до сих пор любит ее. Чисто теоретически любил как мать своей дочери. Но он никогда не вспоминал о Кире, он старался не думать об этой женщине. И даже сам поверил в то, что Кира чужая, а Васса – не его дочь.
Теперь же прошлое вернулось к нему. И он не знал, что думать, что чувствовать.
Он был виноват перед Кирой и перед Вассой, но тогда, двадцать лет назад, он не мог поступить иначе. И тем страшнее ему будет делать Вассе вторую операцию. Когда Васса узнала, что
