Кесарь (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Между тем, вытянувшиеся в линию рейтары обоих полков неторопливо тронулись с места, пока еще шагом следуя навстречу ляхам. Построение для рейтар, обычно караколирующих несколькими шеренгами, отнюдь не типичное – все всадники построились одним разреженным рядом, перекрыв поле грядущего боя едва ли не целиком! В то время как гусары строятся в две линии, по три шеренги в каждой – и в каждой насчитывается не менее тысячи всадников. Еще сколько-то крылатых гусар сведены в отдельную хоругвь телохранителей короля… Пока ляхи стоят на месте, даже не склонив пики к врагу – но сколько им требуется времени для разгона? Всего ничего…

Кесарь почувствовал, как невольно сильнее, чаще забилось его сердце. Маневр московским всадникам предстоит сложный, и хотя однажды рейтары уже провели его под Калязином – но лишь только часть ветеранов из состава русского полка. Французам же подобное и вовсе в новинку…

- Господи, помоги им…

Короткая молитва князя – а его всадники уже постепенно набирают ход, все быстрее сближаясь с противником. Вот перешли на легкую рысь… И тотчас ощутимо вздрогнула земля – в тот самый миг, когда тысячи жеребцов крылатых гусар тронулись с места в едином порыве! И устремились вперед, грозясь одним тараном опрокинуть московских и французских рейтар…

Михаил Васильевич замер, неотрывно следя за тем, как самоубийственно сближаются с гусарией его воины, также перешедшие на галоп – и считая шаги, разделяющие обе линии всадников. Семьдесят… Пятьдесят… Тридцать…

Двадцать.

С двадцати шагов рейтары, заранее склонившие пистоли в сторону врага и уже замедлившие коней, дали залп – оглушительный, громкий залп, пронзивший все поле боя громовым раскатом! А затем, круто развернув коней, огрызнулись и вторым залпом – прямо во время разворота… Впрочем, этот прием отрабатывается рейтарами регулярно – с той лишь разницей, что в европейских армиях они палят на развороте по неподвижным пикинерам! А не летящим на них с чудовищной скоростью гусарам, набравшим разгон перед кушированием…

Но если первыми выстрелами рейтары целили во вражеских всадников, то на развороте они палили уже по скакунам ляхов, выбивая коней первой линии гусар, вооруженных исключительно пиками! А ведь когда в плотном строю конных (ляхи перед тараном предпочитают скакать плотно, стремя к стремени) наземь кубарем летит наездник из первого ряда, да вместе со скакуном… Что неминуемо приводит к тяжелым переломам и даже смерти человека! Тогда всадник из второго ряда, следующий позади, неминуемо врезается во внезапно возникшее на пути препятствие…

И нередко летит наземь следом! Ход теряет так уж точно…

Беспроигрышный прием, безусловно – если точно попасть в ничем не защищенную грудь польского жеребца, поразив сердце или просто тяжело ранив коня. Тогда тот наверняка полетит наземь… Ну а если промахнешься – то столкновения с пикой шляхтича увы, уже не избежать…

Визг раненых жеребцов и отчаянный крик покалеченных людей встал над полем боя! Но два залпа рейтар дали достаточно дыма, чтобы на несколько мгновений закрыть от глаз кесаря линию столкновения всадников… Наконец, его взгляду предстали быстро уходящие рейтары – в линии которых, увы, появились разрывы. Причем заметно сильнее пострадали, как ни странно, французы… За спинами же рейтар держатся несколько отдельных, не очень больших отрядов гусар, сумевших не потерять хода. В то время как львиная доля ляхов или вынужденно остановила коней – или полетела на землю, практически по всей линии столкновения образовав кучу малу из сваленных в кучу людей и животных…

Навскидку оба русских полка в общей сложности потеряли чуть более сотни воинов – потери же врага явно перевалили за тысячу гусар!

Восторженно вскричали офицеры фон Ронина, хотя сам полковник наоборот, не сумел сдержать горестного стона при виде поредевших рейтар… Но сам Михаил, старательно закрывающийся от эмоций, лишь только удовлетворенно кивнул: потери десять к одному – это отличный результат в начале боя; горевать же по павшим будем после.

После победы...

Впрочем, рейтары еще не отыграли свою роль до конца. Не имея возможности толком развернуться в седле и произвести «скифский выстрел» назад, московские всадники теперь спешат к проходам в линии «острожек». В то время как преследующие их гусары, чьи жеребцы постепенно устают скакать с бронированными всадниками в седле, постепенно замедляют ход... Но и вовсе отказаться от преследования, не нанеся врагу должного урона, ляхи не могут! И примерно сотен пять шляхтичей и их боевых слуг все еще продолжают преследование, пусть скорее и по инерции…

Вновь усмехнувшись – пока все идет в точности, как задумано – князь Михаил вновь подал жест горнисту. И последний тотчас отыграл приказ для наемных пикинеров! Дисциплинированно следуя ему, шведы и немцы принялись поспешно растаскивать противоконные рогатки в стороны, освобождая дорогу для рейтар. Но те все одно вынужденно замедлились, не имея возможности проскакать сквозь проходы галопом…

В свою очередь гусарам, уже практически остановившим преследование, вдруг предстал тыл сразу четырех рейтарских колонн. Колонн, перешедших практически на шаг уже у самой линии русских полевых укреплений!

И вновь момент выбора – рискнуть и протаранить врага, полностью расквитавшись за потери соратников?! Или же не рисковать в столь опасной близости от позиций пехоты московитов… Но даже сам князь не уверен в том, что он отказался бы от столь удобной возможности покончить с вражескими рейтарами одним ударом! Что уж говорить о крылатых гусарах, имеющих на вооружение пистоли, но неизменно предпочитающих действовать в бою пикой, саблей или кончаром? О тех самых отборных отрядах польских шляхтичей, на полном скаку таранивших ряды шведских пикинеров под Тверью?!

Конечно, они вновь бросили уставших жеребцов вперед, разгоняясь для повторной попытки тарана…

Именно, что «попытки»! Кесарь поднял руку, в очередной раз ощущая, как участилось его сердцебиение – и принялся в нетерпение ждать, когда же враг, наконец, достаточно приблизится к рейтарам… Очень ответственный момент – ведь ошибка даже в несколько секунд обернется гибелью десятков рейтар! И, решив не рисковать жизнями своих ратников, Михаил чуть раньше, чем следовало бы, дал отмашку…

Вновь условленный и обговоренный заранее сигнал горниста – и только что перешедшие на шаг, сгрудившиеся у проходов рейтары, подставившие спину под копейный таран, вдруг ускорились, значительно быстрее втягиваясь внутрь укреплений! Но и гусары летят, летят, выжимая из жеребцов все силы, рассчитывая одним ударом поквитаться за столь обидное для них начало боя… Вот, вот уже спины московитов! Еще немного, и пики шляхтичей вонзятся в людскую плоть, проломив броню кирас или бахтерцов…

Залп!!!

От выстрелов десятков орудий, одновременно грянувших картечью, вновь дрогнула земля – причем заметно ощутимее, чем во время гусарского галопа! И грохот русских пушек был подобен тяжеловесному раскату грома – когда молния бьет над самой головой, и вонзается в земную твердь в считанных саженях…

Все пространство у проходов – ровно, как и снежные редуты, и казачьи острожки – на несколько мгновений заволокло пороховым дымом. Князь ожидал вновь услышать дикий, режущий слух визг увечных людей и животных, но его неприятно поразила какая-то мертвая тишина… А когда дым рассеялся – одновременно восхищенный и пораженный открывшимся ему зрелищем кесарь невольно прикрыл глаза. Дабы не видеть кровавого месива из останков людей и животных, посеченных залпом ударившей в упор картечи…

Но ведь мы вас не звали, ляхи, сами пришли на Русскую землю. А кто к нам с мечом…

- Потери?!

Станислав Жолкевский недовольно дернул седым усом, в душе кляня себя за то, что поставил вперед крылатых гусар. Хотя ранее это решение казалось немолодому гетману вполне оправданным – гусары под его началом разгромили венгров эрцгерцога Максимилиана Австрийского при Бычине, отлично показали себя под Гузовом, где Жолкевский командовал левым флангом королевского войска. А под Ревелем его гусары разбили уже шведов…