Фаза Урана - Кирилл Чистяков

С обратной стороны открыток текст на немецком. Знакомые слова: «Gurten Tag» и «Dresden». Я понимаю, кто адресант. Стараюсь запомнить обратный адрес. В немецком языке самые длинные слова в мире. Но, кажется, мне все удается…

VIII. Глянец

За три месяца, минувших с момента моего увольнения, охрана в офисе успела смениться. Новые люди, вышедшие мне навстречу прыгающей боксерской походкой, в черных похоронных костюмах и щурящиеся от дневного света, заполнившего площадку парковки электромагнитными волнами, знать меня не могли. Я как мог объяснил им, что когда-то работал в офисе и теперь зашел забрать кое-какие вещи. Они завели меня внутрь своей гипсокартонной кондиционированной сторожки, записали мою фамилию в журнал регистрации, вежливо попросили предъявить содержимое карманов, и, удостоверившись, что гексаген я сегодня оставил дома, проводили меня в комнату для посетителей – ожидать решения по вопросу допуска. «Анафема – штука серьезная, тут ничего не поделаешь», – подумал я.

В комнате для посетителей держалась температура +23 по Цельсию. Стояли аквариумы – в них плавали декоративные рыбы, похожие на блесны. Их латинские прозвища напоминали имена созвездий. Тут же водились черепахи. По гарантии зоомагазина, они должны были пережить всех. Я пять минут смотрел выключенный телевизор. Наконец появился охранник и объявил, что я могу зайти в свой бывший кабинет и забрать вещи – на это мне щедро выделили полчаса.

В кабинете я застал Игоря. Он листал дамский глянцевый журнал. Мансардное окно было открыто, и от этого глянец светился особенно игриво.

– Привет, – сказал я.

– Привет, – сказал Игорь так, будто мы виделись вчера.

– Как дела?

– А-а, достали… Ты вещи забрать?

– Даl. Что читаешь?

Игорь показал мне обложку. Очередная блондинка с обнаженным пузом и названия статей, чтобы заинтересовать читательниц. «Это сладкое слово шоппинг». «Как женить Его за неделю». «Все, что Ты хотела знать о тантрическом сексе, но стеснялась спросить». «Журнал – лучшая подружка», – это не название статьи, это лозунг журнала.

– Из Тернополя пишут, – продолжил Игорь чтение, – если у вас бледные ноги, не отчаивайтесь. Чай, заваренный по нашему рецепту и нанесенный на кожу, сделает ваши ноги загорелыми и привлекательными… А во г еще: десять советов, как отказать Ему в анальном сексе, чтоб он не обиделся. Очень интересно. А хочешь пройти тест: «Кто Ты: Женщина Вамп или Синий Чулок»?

– Нет.

– Зря. Я, например, прошел.

– Ну и кто ты?

– Шестнадцать баллов. Всего на балл больше, чем «Синий чулок». Я – «Красная Шапочка».

– Мои поздравления. Слушай Игорь…

– Чего?

– Будь другом, погуляй минут двадцать, а?

– Ну, ты нахал. Учти, я теперь знаю двадцать признаков, как отличить нахала.

– Игорь, очень прошу.

– Ладно, все равно я на обед собирался. Если кто зайдет, скажешь: меня ждешь, мол, у меня ключ от ящиков письменного стола и без этого ты не можешь забрать вещи.

– Спасибо.

Игорь сложил журнал подзорной трубой и зажал его подмышкой. Выходя из кабинета, он чуть не споткнулся о коробку из-под сканера. С моим уходом, порядка в кабинете не прибавилось.

Я зашел в Интернет. Для начала отправил письмо Ф. Потом стал искать телефон немца. Зная его имя и адрес, это не составило труда. Код Германии «49». Сорок девять клавиш пианино.

Еще утром я решил, что буду звонить из офиса. Мой разговор с Дрезденом наверняка затеряется в длинной, как свиток торы, распечатке телефонных звонков на Багамские острова и в Гонконг. А даже если и не затеряется – мне-то уж, отлученному, все равно.

Я набрал номер. Три гудка. В трубке раздалось что-то похожее на кашель. Мне повезло. Немец был дома:

– Hallo.

– Гутен Таг.

– Guten Tag.

– Шпрещен зи руссиш?

– Ja… Гово… Говору.

– Я Вам звоню из города, где вы были в плену. Вы меня слышите?

– Ja… Я… я… Слишатъ…

– Вы помните Марию Комиссарову, в девичестве Герлитц?

– Кх-кх-хх-кхх…

– Вы знаете, что у вас есть дочь?

– …

– Ну зачем. Зачем Вы плачете?

Вернулся Игорь. От него пахло соусом из мексиканской закусочной. Во рту торчала зубочистка:

– Все? Сделал свое грязное дело?

– Да. Пора и честь знать, – нужно было уходить, пока не начались расспросы.

– Может, чаю?

– Нет, спасибо, я вполне доволен своими ногами, и их бледный вид меня не волнует. Жене и дочке – привет.

– Подожди.

– Что?

– Я тут подумал, пока обедал, – Игорь выплюнул зубочистку в корзину для бумаги, – вот бы было хорошо, если бы в офис нужно было по должностной инструкции приходить пьяным Я даже не прошу, чтобы трезвость была запрещена. Пусть бы она хотя бы считалась нарушением деловой этики. Как ты думаешь, здорово бы было?

Я улыбнулся. Такого от него я раньше не слышал. Игорь мне всегда нравился. Похоже, семейная жизнь и работа* его и вправду достали…

С собой из офиса я вынес чашку с логотипом журнала «Бизнес», каталог рекламной выставки, несколько фотографий и диплом, подтверждающий прохождение мной тренинга в городе Киеве. Больше у меня ничего не было.

IX. Анализ

Апрель 200… г.

Психоаналитик: Ты помнишь, как в первый раз подумал о смерти?

(пауза, секунд пять)

Растрепин: Да, помню.

П: Сколько тебе было тогда?

Р: Не помню, не думаю, что больше семи.

П: Что ты помнишь?

Р: Мы с отцом ехали на велосипеде на дачу собирать черешню. На мне были желтые спортивные трусы и футболка с зелеными грузовиками. Я ехал на багажнике велосипеда «Аист». Висели пластмассовые ведра. Они ударялись о руль и стучали. Было лето, кругом все было зеленое и очень большое. Сзади поднималась пыль. И когда мы проезжали мимо лепрозория…

П: Ты в семь лет знал, что такое лепрозорий?

Р: Понятия не имел. Я даже тогда не знал, что это лепрозорий. Думал, просто больница какая-то. Не в этом дело… Тут дело не в лепрозории. А… Не знаю. Просто так. Едешь на велосипеде, обнимаешь отца, чтоб не упасть, лето, деревья…

П: Ты сказал отцу о том, о чем подумал?

Р: Да.

П: А он?

Р: Он сказал, что я дурак.

П: А что потом? Что было потом?

Р: Потом мы приехали на дачу и стали собирать черешню.

П: Тебе не нравятся люди, которые с тобой работают в офисе?

Р: Я такого не говорил.

П: Руководство всего лишь считает, что в тебе нет «чувства локтя». Поэтому переформулируем вопрос: ты считаешь, что люди, которые работают с тобой в офисе, доставляют тебе дискомфорт?

Р: Чем они могут доставить мне дискомфорт?

П: Скажем так: своим существованием.

Р: Они замечательные люди.

П: Замечательные? Ты, правда, так считаешь?

Р: Конечно. Секретарь Лена – замечательный человек. Она готовит мне кофе, если я вежливо попрошу. Она приходит на работу раньше всех на полчаса, и уходит позже всех на полчаса. А еще, один раз, мы с ее сыном, ему пять лет, играли в машинки.

П: В машинки?

Р: Ну да, в машинки. Это когда у него есть маленькая игрушечная машинка (пауза) на колесиках, модель. И у меня есть машинка, тоже маленькая, тоже на колесиках и тоже модель. (Раздраженно) И мы играли в машинки. Лена не могла уйти, потому что ждала, пока не уйдут учредители. Вот я и поиграл с ее сыном в машинки, чтоб он не скучал.

П: Понятно.

Р: (берет в руки карандаш со стола и крутит его в пальцах) Охрана – Артур и Юра – тоже замечательные люди. Мы часто на работе вместе смотрим футбол. Один раз они увидели по скрытой камере, что я вечером на корпоративной вечеринке мочился в фикус… Ну, в тот фикус, что стоит в комнате для переговоров. Они ничего не сказали начальству, а только сказали мне, чтобы я так больше не делал. Обслуживающий персонал – тоже замечательные люди… А что уж точно, так это то, что на всем белом свете нет таких замечательных людей, как менеджеры, мои коллеги. У каждого из них есть бумажник и есть барсетка; они скорее сдохнут, чем не выплатят банку взнос за мобильный телефон с полифоническим звонком; они искренне любят начальство – наш пантеон небожителей; мечтают, что их пошлют в командировку на Кипр; а еще, по пятницам, мы вместе ходим в боулинг, пьем там виски или коньяк, покупаем в складчину проституток. Разве не здорово? Я, например, в полном восторге! Что же касается учредителей, то не сыщется таких эпитетов, чтобы передать всю глубину моего восторга, ибо люблю я их всем сердцем, каждой кишкой, как и должно любить в наше время класс эксплуататоров!

П: Успокойся, не надо кричать. Успокойся.

Р: (ломает карандаш пополам) Я спокоен. У меня все в порядке.

П: Почему бы нам не выпить сейчас кофе?

П: Ты вчера сказал, что видишь много пошлости в людях, которые тебя окружают на работе…

Р: Не надо ловить меня на слове. Это я сгоряча сказал. Не подумал.

П: И все-таки сказал…

Р: Ну, сказал… Знаю – оговорки «по Фрейду» и все такое. Ничего нельзя сказать просто так.