Эзотерическая астрология (О сущности человека) - Алан Лео

ПОМЕХИ

Мой отец любил меня по-своему, но деньги он любил более всего в мире, он был ими просто одержим. Он одевал меня элегантно, но не давал карманных денег, и если бы моя мать ничего мне не присылала, то моя жизнь была бы еще тяжелее. Из этих маленьких передач я дополняла разбитую посуду, да и все то, что необходимо было заменять в хозяйстве, так как если бы я рассказала об этом отцу, у него бы случился приступ ярости. Я дружила с девушками моего возраста и старшими женщинами. Hо так как я лишь изредка могла приглашает их к себе и почти не могла уходить из дому без отца, то могла посещать их только тайно. Это подавляло меня. Врач моего отца попытался воздействовать на него, чтобы он иногда отпускал меня на концерты и доставлял мне хотя бы изредка удовольствие. Он заявил моему отцу, что жизнь подходящая для старца семидесяти или более лет вряд ли может быть атмосферой, в которой молодая девушка могла бы быть счастливой. Так как мой отец его очень уважал (он был очень старательным врачом и хорошим человеком), я стала по его рекомендациям получать некоторые развлечения, которых мне так не хватало. Мой отец думал, что все заключается только в нем, я должна была жить только для него. Так что в течение многих лет я жила почти как монахиня, ложилась каждый вечер в девять часов в постель, играла и читала моему отцу каждый вечер в течение целых часов, для чего иногда мне разрешалось пригласить одну подругу. Одна из подруг мне нравилась особенно. Однажды вечером с ней что-то случилось и она прислала за мной. Мой отец заявил, что мне не следует идти, и что если я все-таки пойду, то я никогда не буду иметь право опять переступить порог его дома. Эту ночь я провела в жесточайшей боли, я написала моей подруге, почему не смогла прийти. Мой отец полностью властвовал над моей жизнью. Если я иногда противилась его воле и говорила, что он разбивает мою жизнь, с ним случались такие приступы злобы, что он бил меня не сдерживаясь. Даже когда мне было двадцать - 136

лет он бил меня изо всей силы по лицу. но - удивительно - я все равно его любила. Я не могу сказать было ли это из-за моего привязчивого характера или из-за "кровных уз". Hо я была предана ему в любом случае, ухаживала за ним, когда он болел и пыталась понравиться ему любым способом.

ДВОЙHАЯ ПЕРЕМЕHА

Двойная перемена произошла, когда мне исполнился двадцать один год. В течение двух месяцев я была в далеком путешествии с моим отцом и - к великому сожалению моей матери - приняла иудейское исповедание. Мой отец желал этого и некоторые из иудейских учений, в особенности вера в единство жизни и ежедневная молитва: "Послушай, о Израиль, господин, наш Бог - единый Бог" сильно притягивали меня. Я думала, что иудейская религия такая-же хорошая как и любая другая, так как в то время у меня вообще не было религии. Я искала истину и называла себя искательницей истины, когда разговаривала со своими подругами. Hа мой переход в иудейскую религию отец потратил сто фунтов, и так как он любил деньги больше всего в мире, это произвело на меня большое впечатление. В то время я была хорошей ученицей иврита. Так как я знала все догмы иудейской веры и уже в течение многих лет принимала участие в большинстве праздников и постов иудейской церкви, не было никакой сложности, и меня окрестили. Когда я смотрю назад, мне становится ясно, что церемониальные формы и религии для меня ничего не значили. Я думаю, что надо мной довлело мышление моего отца и я поддалась, чтобы понравиться ему. Жестким мой отец быть не хотел, но он наверняка был самым эгоистичным человеком, которого я когда либо встречала. Я должна была жить его жизнью и делать то, что он хотел или же он насильно принуждал меня к этому. Таким образом я вела очень несчастливую жизнь и книги были моими единственными друзьями. Моя мать жила в другом городе, и когда я е иногда видела она была не в состоянии изменить мои жизненные обстоятельства. Она боялась отца больше чем я и никогда не действовала против его воли. Поэтому при моих посещениях она могла только дать совет терпеть. Она говорила, что он однажды все-таки умрет (так как он был уже очень старый) и что тогда я смогу делать, что хочу, так как буду очень богатой. Она была совершенно беспомощной по отношению к моему отцу. Мой отец не спускал с меня глаз и портил мою жизнь непрекращающимися упреками, бормотанием и придирками.

СМЕРТЬ МОЕЙ МАТЕРИ

Так жизнь шла месяц за месяцем. Когда мне было 25 лет, в день моего рождения, я потеряла свою мать. Она упала во время прогулки и умерла после недельной болезни от сотрясения мозга. Мой отец посетил ее. Hо так как он не мог видеть болезнь, смерть и заботы, то остался всего на один час. В первый раз мне было больно от утраты умершего человека, так как я действительно любила свою мать. Как я страдала, какую боль вытерпела! Я ухаживала за ней день и ночь, пока она не умерла и мне казалось, что вместе с ней ушла половина моей жизни. В момент ее смерти у меня было странное внутреннее видение. Я увидела ее в белых одеждах в дверях и услышала как она сказала слабым голосом, что со мной все хорошо и не стоит печалиться. Однажды позднее, во время серьезной болезни я увидела ее перед собой сидя на стуле. Она смотрела на меня любя и взглядом полным сочувствия. Часто в жизни у меня были странные сны и видения, а - 137

также и паранормальные переживания, которые всегда были моим спасительным якорем, да и остаются им поныне. После того как я закончила дела с хозяйством моей матери, я вернулась в дом моего отца. Я потеряла мою наилучшую подругу на земле, мою любимую маму. Вскоре после этого мне в руки попала книга о френологии, которую я тщательно изучала в течение нескольких месяцев. Затем я нашла другой труд по физиогномии, а позднее о хиромантии и графологии.

ПОМОЩЬ САМОЙ СЕБЕ

Изучение сущности человека мне очень нравилось и для этого не нужно было внешнее принуждение. В течение трех лет я усиленно занималась этими вещами и покупала любую книгу, которая касалась этого. Однажды в приступе ярости мой отец начал упрекать меня в том, что я не заработала ни одного пфеннига в жизни, и если бы не он, то что-бы я и делала. Этим криком он что-то изменил во мне, я собралась с силами и заявила: "Как френолог я очень хорошо могу зарабатывать деньги и быть совершенно независимой от тебя, если ты чем-то не доволен." Он презрительно рассмеялся, но я сказала: "Если ты желаешь дать мне попытку, то позволь мне попробовать". Он ответил "Да" - но совершенно не думал о том, что я претворю свои слова в действия. Я сдала экзамен у Фоулера и повесила на дверь латунную табличку, которая сообщала о том, что я являюсь сведущей в френологии, графологии и хиромантии. Почти с самого начала у меня было много посетителей. Сначала я брала скромную сумму в пять шиллингов за одно толкование характера, но позднее, когда я стала более известной, я брала один фунт стерлингов, а за более подробную разработку даже два фунта.

Когда я сэкономила примерно 40 фунтов золотом, я взяла их в жилую комнату, высыпала на стол и сказала отцу: "Вот, это мои деньги, я заработала их. Ты ни подарил, ни одолжил их мне". И он в первый раз отнесся ко мне с уважением. Теперь в соответствии с его понятиями я была достаточно старательной, так как могла зарабатывать деньги как и он. До тех пор он считал меня ограниченной и дал мне презрительное прозвище "доброй самаритянки", так как утверждал, что я буквально гоняюсь за попрошайками и забочусь о всех больных. Он никогда не давал милостыню, избегал больных из-за боязни заразиться. Он считал, что бог не дал мне здорового человеческого рассудка, так как каждый мог обратиться ко мне с жалобой и я обязательно давала ему что-нибудь. Его принципы были: "Что делает мир для тебя?", "Всегда думай сначала о себе", "Быть первым номером - вот что должно быть твоим принципом" и с большим сожалением заявлял мне, что я после всех его поучений осталась такой же неумелой как и раньше. Так что все благодеяния и помощь я вынуждена была делать тайно, так как если он замечал, что я что-то раздарила, то приходил в ярость и делал мою жизнь несчастной.

Мы были полными противоположностями, мой отец и я, но он любил меня по своему и я жертвовала для него свою жизнь. При этом мне даже не приходило в голову, какую большую жертву я ему приношу т лишь когда теперь я смотрю назад на эти годы, то чувствую, что я не хотела бы их еще раз прожить. Лучше умереть. Постоянные споры и нервотрепки - всем посетителям, даже незнакомым рассказывалось о моих "ошибках". И все равно я оставалась несмотря на всю горечь и ежедневно несла свой крест, так как меня удерживало завещание моей умершей матери: "Дитя мое, никогда не покидай своего отца, помни о жертве, которую я принесла, оставайся с ним до конца". Теперь у меня - 138

была профессия, я не зависела ни от кого и легко могла бы найти свой путь в жизни. И мне стало легче, когда отец заметил, что ко мне на прием приходило много людей, которые хвалили мой труд и говорили о том, что мои толкования были удивительно точными.