Великая война: как погибала Русская армия - Сергей Базанов

Однако здесь так же, как и на соседних фронтах, большевистские ревкомы, несмотря на сопротивление своих политических противников, приступили к заключению локальных перемирий. 17 ноября ВРК Особой армии для переговоров с командованием неприятеля об условиях перемирия выслал в Ковель группу парламентеров в составе председателя армейского ревкома большевика Автокра-това, товарища председателя ВРК большевика Ю.С. Гузарского и члена ревкома большевика Гайлитса. Извещая солдат о начале мирных переговоров на участке Особой армии, армейский ВРК призвал их «до возвращения парламентеров воздержаться от неорганизованного братания и перемирия и оставаться на своих местах, сохранять полное спокойствие, ожидая распоряжения революционного комитета»{621}.

На другой день парламентеры армейского ревкома встретились с уполномоченными командующего армейской группой генерал-полковника А. фон Линзингена. В результате переговоров обе стороны подписали «Протокол об условиях прекращения военных действий». Боевые действия прекратились в ночь на 20 ноября по всей линии фронта Особой армии от реки Припять до местечка Берестечко{622}. Немедленное проведение в жизнь соглашения о перемирии ВРК армии возложил на войсковые комитеты и командный состав. 19 ноября армейский ВРК, сообщая Крыленко о заключении перемирия на участке Особой армии, в частности, отмечал, что «всем войсковым организациям и представителям командного состава поручается немедленное приведение в исполнение» соглашения о перемирии, и заявлял, что «твердо рассчитывает на товарищей солдат и офицеров с своей стороны не допускать никакого нарушения вышеизложенного соглашения, сохранять порядок и остаться на своих постах и не допускать необдуманных действий…»{623}

Большую роль в заключении локальных перемирий на участке фронта, занимаемом частями и соединениями 11-й армии, сыграл армейский ВРК. 17 ноября он обратился с воззванием к солдатам 11-й армии о сохранении спокойствия перед заключением перемирия с противником{624}. Затем, на состоявшемся 20 ноября заседании армейского ревкома было принято решение «послать в немецкие окопы представителей Военно-революционного комитета 11-й армии». В связи с этим армейский ВРК приказал «прекратить как братание, так и военные действия на фронте 11-й армии»{625}. На следующий день, 21 ноября, председатель армейского ревкома большевик Устьянцев сообщил в Ставку Крыленко, что «сегодня представители комитета армии должны выехать для ведения переговоров с неприятелем»{626}. Тем временем ВРК 25-го армейского корпуса в приказе № 1 от 23 ноября предупреждал солдатские массы о том, что «покуда будут вестись переговоры о перемирии и мире, будьте осторожны и сдержанны от ненужных выстрелов»{627}.

Активное участие в заключении локальных перемирий на Юго-Западном фронте приняли военно-революционные комитеты 7-й армии. Так, 25 ноября председатель ВРК 3-го Кавказского армейского корпуса Павлов известил все его части о том, что 24 ноября корпусным ревкомом были отправлены 15 парламентеров в расположение противника для заключения перемирия на участке, занимаемом корпусом{628}.

Немаловажное значение в деле заключения перемирия в масштабе всего Юго-Западного фронта имел проходивший в Бердичеве с 18 по 23 ноября фронтовой съезд. 21 ноября присутствующим был зачитан приказ Крыленко, который гласил: «Предписываю заключить перемирие целыми фронтами, как исходящее от центральной власти. В момент заключения фронтового перемирия все заключенные частичные перемирия теряют свою силу». В связи с этим приказом съезд большинством голосов принял резолюцию о необходимости заключения перемирия на Юго-Западном фронте. В ней отмечалось, что «переговоры будут вестись Главкоюзом (главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. — С.Б.) при участии членов съезда и Центральной рады»{629}.

Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Н.Г. Володченко сделал попытку саботировать решение фронтового съезда о вступлении в переговоры о перемирии с противником. Но на его запрос штабы армий фронта ответили: «Приходится считаться с свершившимся фактом: перемирия всюду заключаются» (Особая армия); «Перемирие фактически осуществлено войсками…» (7-я армия){630}. В сложившейся обстановке на совещании командования, состоявшемся на следующий день, 22 ноября, в Бердичеве, в штабе фронта, была высказана мысль: «Мы поставлены перед свершившимся фактом и насущной необходимостью приступить к официальным переговорам о перемирии на Юго-Западном фронте, каковые уже ведутся на других фронтах»{631}. 24 ноября Володченко, не желая в дальнейшем сотрудничать с новой властью, добровольно оставил пост главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта и покинул действующую армию. В результате состоявшихся вскоре переговоров с противником 24 ноября с 12 часов дня на всем Юго-Западном фронте — от Пинска до Могилева-Подольского — военные действия прекратились и было заключено перемирие.

Румынский фронт. Как и на других фронтах, командование Румынского фронта отрицательно отнеслось к директиве Совнаркома о вступлении в переговоры о перемирии с противником. Главнокомандующий русскими армиями Румынского фронта генерал от инфантерии Д.Г. Щербачев, как уже отмечалось, встал на путь борьбы с большевиками. «Ни новое правительство, ни новый верховный главнокомандующий мною признаны не были, и я начал открытую борьбу с идеями большевизма и пацифизма, чтобы сохранить хотя бы свой фронт», — писал впоследствии Щербачев{632}. Открыто выступили против мирной инициативы советского правительства также эсеры и меньшевики, преобладавшие во фронтовом отделе Центрального исполнительного комитета советов и солдатских (матросских) комитетов Румынского фронта (Румчерода). В армейской печати ими публиковались телеграммы Верховного главнокомандующего генерал-лейтенанта Н.Н. Духонина и Общеармейского комитета при Ставке с призывами не подчиняться советскому правительству.

Румчерод, в свою очередь, призывал все армейские организации присоединить свой голос к протесту Общеармейского комитета при Ставке против назначения Н.В. Крыленко Верховным главнокомандующим{633}. Эсеро-меньшевистский ВРК 8-й армии выразил свое одобрение по поводу отказа Духонина выполнить предписание Совнаркома о начале мирных переговоров{634}. Армиском 6-й армии совместно с эсеро-меньшевистским армейским ВРК обсуждал вопросы о перемирии на четырех заседаниях, состоявшихся 9, 10, 15 и 16 ноября. В принятых резолюциях оба комитета отказались признать советское правительство, его предложение о перемирии и назначение Крыленко Верховным главнокомандующим.

Фракции большевиков этих комитетов выработали собственную резолюцию, в которой законной властью признавался Совет народных комиссаров и предлагалось Духонину приступить к немедленным переговорам о перемирии на фронте. Однако большевики в этих комитетах составляли меньшинство, и за предложенную ими резолюцию голосовали лишь 8 человек из 45 присутствовавших, в результате была принята резолюция о непризнании новой власти{635}. Эсеро-меньшевистский фронтовой ВРК, обсудив предложение советского правительства вступить в мирные переговоры с противником, также принял «резолюцию, с осуждением всей тактики власти народных комиссаров». Предложение фракции большевиков, состоявшей из трех человек, «немедленно приступить к перемирию на всем фронте» было отвергнуто эсеро-меньшевистским большинством{636}.

Между тем позиция солдатских масс Румынского фронта была другой. Собрания, заседания и митинги частей и соединений выносили резолюции об одобрении декрета о мире и мирной инициативе советского правительства{637}. Благодаря солдатской поддержке большевики Румынского фронта в ряде частей и соединений, особенно в тех, где пользовались наибольшим влиянием, сумели приступить к заключению локальных перемирий с противником. Такую инициативу, к примеру, на участке 11-го армейского корпуса (8-я армия) взял на себя большевизированный совет солдатских депутатов 32-й пехотной дивизии. На состоявшемся 10 ноября собрании дивизионного совета была обсуждена радиограмма Совнаркома от 9 ноября и вынесена резолюция. В ней постановлялось: «оказать немедленно самую энергичную поддержку своему правительству, честно и открыто заявившему о желании вступить на путь мирных переговоров с противником, с каковой целью послать к противнику парламентеров с предложением немедленного прекращения военных действий»{638}.

На следующий день уполномоченные 32-й пехотной дивизии отправились в расположение противника для переговоров о перемирии. Парламентеры заявили представителям командования неприятеля, что по указанию советского правительства дивизия на своем участке фронта прекращает военные действия, и предложили им принять такое же решение. В тот же день в дивизионный совет прибыли переговорщики противника, которые сообщили, что их командование согласно на «перемирие на участке 32-й дивизии», и предложили заключить также «перемирие на соседних участках»{639}.