Великая война: как погибала Русская армия - Сергей Базанов

Эта мысль не так уж нова для зарубежной историографии. Она всегда исходила из необходимости различать большевизм идейный, партийный и большевизм стихийный, особенно солдатский, обусловленный духом разрушения существующего общественного порядка. Признания такого рода можно найти и у большевиков, руководивших партийной работой в армии. Например, по словам Н.И. Подвойского, возглавлявшего в 1917 г. Всероссийское бюро военных организаций при ЦК РСДРП(б), «в ту пору (октябрь) редкий солдат уже не был большевиком, разумеется относясь с полной несознательностью к самому большевизму как учению, он просто был большевиком по настроению»{560}.

Стремление солдат к миру проявилось не только в принятии солдатскими комитетами резолюций, одобряющих шаги новой власти на пути к перемирию (14, 19, 27-й армейские корпуса 5-й армии){561}, но и в практических действиях. В частности, после ленинского обращения широкое распространение получили «солдатские миры», то есть локальные перемирия отдельных частей с противостоящими войсками противника. На всем протяжении фронта корпуса, дивизии и другие части посылали парламентеров за разделяющую воюющие стороны колючую проволоку с целью заключить перемирие. Например, по поручению солдатского комитета 3-й Сибирской стрелковой дивизии (12-я армия) председатель мирной секции комитета Зорин, секретарь секции Суршев и еще один солдат отправились в германские окопы. Там они встретились с немецким офицером, владеющим русским языком, который был уполномочен вести переговоры от имени командования своей части, и перемирие было заключено{562}.

В солдатских комитетах других воинских частей также были созданы подобные мирные секции, впоследствии в договоре о перемирии называемые местными комиссиями по перемирию{563}. И примерно так же заключались локальные перемирия в других частях и соединениях, в результате в течение нескольких дней этот процесс охватил весь Северный фронт. 12 ноября из штаба главнокомандующего армиями фронта телеграфировали в Ставку, что обнародованная газетами и радиограммами декларация о перемирии приводится в исполнение{564}, а 13 ноября сообщали, что на большей части Северного фронта перемирие фактически осуществлено самочинными переговорами отдельных солдатских организаций{565}.

Предварительные переговоры о заключении перемирия с противником от имени Совнаркома возглавил Н.В. Крыленко. Вступив в должность Верховного главнокомандующего, он издал приказ № 1 от 9 ноября. В нем сообщалось, что «ввиду последовавшего отказа генерала Духонина исполнить предписание правительства о начатии переговоров о перемирии, постановлением Совета Народных Комиссаров я назначен верховным главнокомандующим. Выезжаю на фронт»{566}.

Целью поездки в действующую армию советского Верховного главнокомандующего были именно переговоры с германским командованием. Накануне отъезда (11 ноября) Крыленко был принят Лениным. Глава советского правительства говорил с ним о необходимости немедленно направиться на фронт, организовать там контакт с германским командованием для вступления в предварительные переговоры о перемирии. При этом Ленин дал подробную инструкцию, как вести себя с представителями германского верховного командования{567}. В тот же день Крыленко в сопровождении Е.Ф. Розмирович (секретарь военной организации при ЦК РСДРП(б)) и поручика В.К. Шнеура (переводчик) выехал на фронт{568}. Охрана советского Верховного главнокомандующего состояла из 50 красногвардейцев, солдат и матросов{569}.

В ночь на 12 ноября поезд с Крыленко прибыл в Псков, где находился штаб главнокомандующего армиями Северного фронта. Новый Верховный главнокомандующий незамедлительно потребовал явки в свой штабной вагон главнокомандующего армиями Северного фронта генерала от инфантерии В.А. Черемисова. Однако тот под разными предлогами уклонился от этой встречи, после чего Крыленко отправил генералу письменный приказ об отстранении его от должности. Затем поезд с Крыленко отправился в Двинск, где находился штаб 5-й армии{570}. Она была избрана для ведения переговоров не случайно. Как уже говорилось, в 5-й армии раньше, чем в других армиях Северного фронта, взял в свои руки власть большевистский военно-революционный комитет. Крыленко впоследствии писал: «Там, в Двинске, можно было на месте ознакомиться, что сделано в армии. Военно-революционные комитеты были повсюду, в каждом полку был выборный комиссар, генералы покорно стояли навытяжку, и через день новая власть уже выехала в окопы для определения места, откуда всего удобнее можно было послать парламентеров»{571}. Здесь следует заметить, что «покорно стояли навытяжку» далеко не все генералы этой армии, о чем будет сказано далее.

Узнав о том, что советская мирная делегация отправилась из Пскова в Двинск, командующий 5-й армией генерал-лейтенант В.Г. Болдырев тут же сообщил об этом по прямому проводу в Ставку Н.Н. Духонину, сетуя на то, что не имеет возможности помешать приезду делегации: «Ввиду того, что все комитеты армии и в особенности армейский явно большевистского направления, а идея немедленного мира очень живуча и остра в сознании солдатской массы, полагаю, что приезд этот будет встречен сочувственно, и помешать ему, не имея реальной силы, я не могу»{572}.

12 ноября в 9 часов утра Крыленко прибыл в Двинск. Его встретили члены армейского ревкома и представители большевистской фракции армейского исполнительного комитета (армискома) во главе с его председателем большевиком Э.М. Склянским{573}. В тот же день состоялось совместное заседание армискома и ВРК 5-й армии, на котором советский Верховный главнокомандующий сообщил, что от имени Совета народных комиссаров намерен вступить в переговоры с противником{574}. Эсеры, меньшевики и командование выступили против этого. Фракция эсеров армискома поставила вопрос о непризнании советского Верховного главнокомандующего, однако при голосовании за эту резолюцию осталась в меньшинстве{575}.

Командующий 5-й армией Болдырев отказался явиться ни по вызову Крыленко, ни на совместное заседание армискома и армейского ВРК, проигнорировав все крыленковские распоряжения. Вот как сам генерал рассказывал об этом по телефону генералу для поручений при Верховном главнокомандующем генерал-майору Б.А. Левицкому: «В начале 12-го (часа дня. — С.Б.) я получил по телефону его (Н.В.Крыленко. — С.Б.) приглашение прибыть в его вагон, на что я ничего не ответил и конечно никуда не поехал… В 151/2 часов я получил приглашение армискома прибыть на его заседание в присутствии Верховного главнокомандующего прапорщика Крыленко, на что был дан ответ, что командарм прибыть не может». И далее генерал заключал: «Полагаю, что Двинск сделается временно штаб-квартирой Крыленко, чему я помешать средств, к сожалению, не имею… В указанных условиях положение мое крайне тяжелое, но буду твердо вести свою линию до конца»{576}. В ответ на неповиновение Болдырева Крыленко издал приказ о его отстранении от должности и аресте{577}. Как сообщалось в сводке сведений, отправленной из штаба Северного фронта в Ставку, «13 ноября в 4 часа (утра. — С.Б.) вооруженный караул от Кромского полка (278-го пехотного. — С.Б.) во главе с членом Военно-революционного комитета 5-й армии явился с предписанием от Крыленко и арестовал командарма 5 (командующего 5-й армией. — С.Б.)»{578}.

Помимо Болдырева, не признали Крыленко в качестве Верховного главнокомандующего и генерал-квартирмейстер штаба 5-й армии генерал-майор К.И. Гейдеман, и командир 27-го армейского корпуса генерал-лейтенант В.В. Рычков, за что также были отстранены от занимаемых должностей{579}.

Для ведения переговоров о перемирии с противником Крыленко назначил парламентеров: члена армейского ВРК большевика вольноопределяющегося Г.Я. Мерэна, члена армискома меньшевика-интернационалиста военного врача М.А. Сагаловича и приехавшего вместе с новым Верховным главнокомандующим в качестве переводчика поручика 9-го Киевского гусарского полка В.К. Шнеура. На совместном заседании армискома и армейского ВРК, по свидетельству Мерэна, был составлен текст полномочий парламентерам и к нему приложена печать Совнаркома, имевшаяся у Крыленко. Мандат этот за № 2 вручили парламентерам{580}. В нем сообщалось, что уполномоченные советского Верховного главнокомандующего Крыленко — парламентеры — посланы обратиться к верховному командованию германской армии и запросить, «согласно ли оно прислать своих уполномоченных для открытия немедленных переговоров об установлении перемирия на всех фронтах воюющих стран в целях начала затем мирных переговоров»{581}. В случае утвердительного ответа со стороны высшего командования германской армии парламентерам поручалось установить место и время для встречи уполномоченных с обеих сторон.