Имя мне Легион - Роджер Желязны

— Слишком много... слишком быстро... слишком сильно... все кончилось...

Наконец экран засветился. Дэвид сидел перед видеотелефоном, положив локти на стол и поддерживая руками окровавленную голову. Очков не было, и его подслеповатые глаза глядели на меня с тоской и испугом. Правая сторона лба была разбита в кровь, на левой щеке виднелась глубокая рана, и еще посреди лба...

— ...Он подкрался, когда я позвонил вам... Пока не знаю, кто из нас четверых был прав... Молитесь за меня!

Дэвид выбросил со стоном руку вперед — видимо желая выключить телефон. Последнее, что я увидел, была его голова, лежащая на столе в луже крови.

Я немедленно стер запись. Похоже, Палач посетил Дэвида спустя час после моего ухода. Вряд ли Дэвид успел позвать на помощь, так что скорее всего сейчас он уже мертв.

Выйдя из отеля, я вошел в ближайшую телефонную будку и вновь позвонил Дону. Тот, к счастью, на этот раз оказался на месте.

Я коротко сказал ему, что дела Дэвида плохи, и попросил Дона вызвать на его адрес «Скорую помощь» и полицию. Затем попытался связаться с Лейлой. Она не отвечала. Слушая длинные гудки, я размышлял о том, как долго та управляемая торпеда будет плыть от Мемфиса до Сент-Луиса. Результат был неутешительным. Повесив трубку, я пошел ловить такси.

Подъехав к дому Лейлы, я пулей влетел в холл и трижды нажал кнопку звонка. Никто не ответил. Пришлось вызвать миссис Глунц — она показалась мне самой добродушной из всех соседей Лейлы, которых я успел обойти в прошлый раз с дурацкими расспросами.

В динамике что-то щелкнуло, и послышался знакомый голос:

— Да?

— Вас снова беспокоит Стефен Фостер. Моя фирма проводит новый опрос потребителей. Не уделите ли мне пару минут?

— Почему бы и нет? — ответила добродушная леди.

Дверь открылась, и я бросился к лифту. Поднимаясь на пятый этаж, я лихорадочно придумывал несколько вопросов, которые не вызвали бы у миссис Глунц приступов красноречия.

Несколько минут спустя я уже сбегал на второй этаж. Дверь доктора Тэккер, как и следовало ожидать, была заперта. Я постучал, но мне никто не ответил. Тогда, оглядевшись, я достал из кармана набор отмычек и проскользнул в комнату, сразу же закрыв за собой дверь.

Лейла лежала на полу, и ее шея была неестественно вывернута. Настольная лампа горела, хотя и валялась на боку. На столе были разбросаны газетные заметки, на них лежала полочка с журналами. С софы свисала подушка. Телефон стоял на месте, но шнур был вырван из стены.

Было тихо, и только негромко что-то пощелкивало. Я насторожился — этот звук был мне знаком.

В кресле, в котором еще недавно я сидел, лежал шлем оператора. Точно такой же я видел вчера в офисе Дэвида — прибор, с помощью которого можно было обнаружить приближение Палача, а при удаче даже управлять им.

Инстинктивно я поднял шлем и надел его на голову.

Однажды мне приходилось ненадолго вступить в мысленный контакт с дельфином. Сейчас я ощутил нечто подобное. Это была странная смесь из разнородных впечатлений: лицо, глядящее на меня, словно из-за влажного стекла; шум толпы на станции метро в час «пик»; голос Имы Сумак, поднимающийся на немыслимую высоту; «Крик» Эдварда Мунка; таяние снега под апрельским солнцем; пустынная улица; взгляд, словно бы через оружейный прицел; чувство собственной невероятной силы; обостренная работа всех органов чувств. И солнце, питающее меня своими животворящими лучами, и темный поток, несущий к берегу... Мунк и Сумак, Мунк и Сумак — и ничто...

Тишина.

Щелканье стихло, и свет погас. Новые, непривычные ощущения сохранялись еще в течение нескольких секунд, а затем исчезли.

Палач был уже далеко.

Сняв шлем, я подошел к Лейле и встал рядом с ней на колени. На всякий случай попытался прощупать пульс, а затем приподнял ей остывшие веки. Да, поздно. В дополнение к сломанной шее она получила несколько очень сильных ударов по голове и плечам. Никто не смог бы спасти ее.

Я обошел комнату, внимательно все осматривая. Не было видно никаких следов взлома... хотя если я сумел открыть дверь, то эта машина без труда могла сделать то же самое.

Мельком взглянув на разбросанные бумаги, я засунул в пакет шлем и вышел из квартиры. Настало время позвонить Дону и сказать ему, что челнок вернулся на Землю не пустым и что движение по Миссисипи вверх по течению может быть небезопасным.

Дон попросил привезти шлем в Висконсин. Меня должен был встретить человек по имени Ларри и отвезти к охотничьему домику на флайере. Я также узнал без особого удивления, что Дэвид Фентрис мертв.

Температура в Висконсине резко упала, и пошел снег. Я не был одет для такой собачьей погоды. Ларри сказал, что теплая одежда найдется в охотничьем домике сенатора, хотя вряд ли мне понадобится надолго выходить наружу. Дон попросил меня не отходить далеко от мистера Брокдена, в то время как четверо его личных охранников будут патрулировать парами снаружи.

Во время полета Ларри расспрашивал, как идут дела и видел ли я Палача. Отвечал я коротко и неопределенно, так что парень вскоре отвязался. Другой охранник, по имени Берт, встретил нас на посадочной площадке в сотне футов от дома. В руках он держал автоматическую винтовку. Еще двое, Том и Клейн, наблюдали за лесной дорогой. Все они были среднего возраста, крепкие, с тяжелыми подбородками и серьезными взглядами. Их вооружение вызывало уважение. Ларри познакомил меня с ними, а затем проводил к дому.

Сенатор Брокден сидел в массивном кресле комнаты на четвертом этаже. Ноги его покоились на подушечке, красный плед закрывал ступни. Он был в темно-зеленой рубашке, свободных брюках и домашних шлепанцах. В его темных волосах блестела благородная седина. На мясистом носу небрежно висели очки без оправы, которые он немедленно снял, увидев меня.

Брокден откинул голову на спинку кресла и, не сказав ни слова, стал пристально разглядывать меня, слегка покусывая нижнюю губу. Его лицо при этом оставалось бесстрастным. Сенатор был крупнокостным мужчиной. Похоже, в прошлом он обладал атлетической фигурой, но сейчас выглядел почти изможденным, словно после долгой болезни. Лицо его также казалось нездоровым.

Сенатор не поднялся с кресла, а просто протянул мне худую руку.

— Итак, вы тот самый человек, о котором мне восторженно рассказывал Дон, — сказал он скрипучим голосом. — Рад вас видеть. Как вы хотите, чтобы вас называли?

— Джон, как обычно, — ответил я.

Сенатор небрежно махнул рукой, и Ларри ушел.

— Сегодня чертовски холодно, — промолвил Брокден. — Налейте себе выпивку сами — бутылки на полке. Заодно плесните и мне бурбона на два пальца.

Я кивнул, пошел к полке и наполнил два бокала.