Судьба Лилиан Хорн - Мари Фишер

– А я верю! – Михаэль Штурм приготовился исследовать второй препарат на другом микроскопе. Он навел его и добавил, на сей раз сыворотку второй группы.

Долгое время он молча и неподвижно стоял и смотрел, не отрываясь, в микроскоп.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил инспектор Крамер. – Ну, скажите нам хоть что-нибудь!

Михаэль Штурм выпрямился – его лицо было абсолютно белым.

– Я, – сказал он сдавленным голосом, – я добыл доказательство! Это кровь второй группы. Лилиан Хорн невиновна! Она с полным правом отрицала в суде свою вину.

Теперь к микроскопу прильнул инспектор Крамер. Он тут же увидел одну большую гомогенную каплю крови – эритроциты засохшей и вновь растворенной крови равномерно смешались с сывороткой.

– Не могу поверить, – сказал он, – чтобы такое случилось со мной, старым волком! Я готов был поклясться, что Хорн виновна!

– Если это была не она, – спросил Джо Кулике, – тогда кто же?

– Да, это хороший вопрос! – поддакнул ему инспектор полиции.

– У меня вообще-то есть гипотеза, – сказал с некоторым колебанием Михаэль Штурм.

– Еще одна гипотеза? – Джо Кулике засмеялся.

– Дайте ему сказать, – произнес инспектор Крамер, – мы за это время уже успели убедиться, что его гипотезы не лишены основания. Итак, что вы хотите нам сообщить?

Михаэль Штурм рассказал о своем визите на виллу Кайзеров и о тех выводах, к которым пришел.

– Не так уж плохо, – сказал инспектор Крамер.

– Вы проверите мои подозрения? – спросил Михаэль Штурм с надеждой в голосе.

– И их тоже. Мы допустили при первом расследовании ошибку, сконцентрировав усилия на одной версии. На сей раз, я проверю все возможные варианты. И досконально изучу женщин, имевших хоть малейшее отношение к Кайзеру. Как, впрочем, и мужчин, вполне вероятно, что речь идет о наемном убийце. Но, прежде всего я поставлю в известность прокурора и начну ходатайствовать о возобновлении дела Лилиан Хорн. – Инспектор Крамер, кряхтя, поднялся. – Хорошенькую работенку, нечего сказать, навязали вы на мою голову, дорогой Штурм. – Он скатал шкуру степной овцы. – Вы мне представите результаты лабораторного анализа в письменном виде? Чтобы у меня были документы на руках.

35

На основании новых фактов, неизвестных суду при первом процессе против Лилиан Хорн, доктору ван Боргу удалось добиться возобновления производства дела еще до летнего перерыва.

Пресса тут же пронюхала о сенсационном повороте в деле Лилиан Хорн, и имя ее опять запестрело в газетных заголовках: «Красотка с янтарными глазами – жертва судебной ошибки», – писала одна газета, ей вторила другая: «Из-за ошибки судебно-медицинского эксперта Лилиан Хорн отправили в тюрьму». С невероятной прытью они перевели женщину, которую окрестили меньше года назад хладнокровной убийцей, в разряд великомучениц.

Михаэлю Штурму не очень доставалось в этих публикациях. И хотя именно он был тем экспертом, допустившим в свое время роковую ошибку, он ведь сам ее и обнаружил и вместо того, чтобы замять дело, открыто во всем признался.

Но мягкий тон статей в прессе – некоторые газеты даже делали из него героя – привел к тому, что козлом отпущения стал вместо него профессор Фабер, а к этому в профессиональных кругах отнеслись весьма сурово.

– Я очень, очень разочарован вами, – сказал ему профессор Фабер. – Вы отстраняетесь от должности первого ассистента до конца вашего пребывания в Институте. – Он резко повернулся спиной к своему заместителю, лишив его возможности объясниться с ним, защитить себя или хотя бы извиниться.

Но это было еще полбеды – ведь Михаэль Штурм уже раньше объявил о своем уходе. Через несколько дней он получил официальное уведомление городских властей Касселя, сообщавших ему, что в связи с последними событиями городское управление не решается доверить ему такой ответственный пост, как руководство Институтом судебной медицины в их городе, и считает все прежние договоренности недействительными.

– Я бы не позволил так с собой обращаться, – сказал Джо Кулике, узнав об этом, – отстаивай свои права! В конце концов, у тебя есть контракт!

Михаэль Штурм покачал головой.

– У меня нет желания судиться. Иначе я лишусь расположения даже тех, кто до сих пор, хотя бы в душе, был на моей стороне. А добиться справедливости в суде я все равно не смогу. Даже ван Борг и тот не дает мне ни малейшего шанса.

– Но что ты такого сделал? Ты ошибся. С каждым случается. Хотел бы я посмотреть на того врача или судебно-медицинского эксперта, который никогда не ошибался.

Михаэль Штурм улыбнулся.

– Но я признал свою ошибку. Вот в чем мое преступление.

Он не беспокоился о своем будущем. Судебно-медицинских экспертов везде не хватало. Он не сомневался, что пристроится где-нибудь, хотя, конечно, ему придется похоронить на ближайшее время свои мечты о посте руководителя.

Мать его не донимала советами и упреками, и он был очень благодарен ей. Только теперь он осознал, что разрыв с Евой произошел в самый нужный момент. Она бы не вынесла краха его карьеры.

До возобновления процесса он проводил время за поисками новой работы и изучением специальной литературы.

Но один отказ следовал за другим, и постепенно ему стало ясно, какие размеры в профессиональной среде принял бойкот против него. Он уже начал подумывать, не сменить ли ему профессию, но это означало бы напрасно потерянные годы – ведь, в конце концов, он посвятил себя судебной медицине, это же не хобби для него, которое можно отбросить и заняться другим.

С каждым днем он становился все мрачнее. Если бы он мог хоть навестить Лилиан Хорн, увидеть ее, поговорить с ней! Но адвокат ван Борг настоятельно отсоветовал ему делать это. Даже малейшее подозрение в его личной заинтересованности в деле выставит, по его мнению, новое врачебное заключение в ложном свете.

Однажды он случайно увидел в городе Еву – та очень довольная прогуливалась рука об руку с Джо Кулике вдоль витрин. Он подумал, что эта встреча – хороший повод, чтобы восстановить их отношения. Но не нашел в себе сил.

Он быстро перешел на другую сторону улицы, стыдясь своей собственной трусости.

Последнюю точку в затянувшейся травле поставил не кто иной, как инспектор Крамер. В один прекрасный день он появился на пороге его квартиры – седой мужчина в серой фетровой шляпе, с мрачным лицом и колючими маленькими глазками.

Михаэль Штурм хотел скрыть, как ему плохо на самом деле, но инспектор полиции не дал себя провести.

– Так все еще и не нашли ничего подходящего для себя? – спросил он.

– Я довольно разборчив, знаете ли, – уклончиво ответил Михаэль Штурм.