Летняя королева - Элизабет Чедвик (Англия)

рада возможности поговорить с вами, – сказала она. – Надеюсь, сегодня мы сможем достичь большего взаимопонимания, чем раньше.

– И я на это надеюсь, дочь моя, – ответил он. – Таково и мое желание.

Красное шелковое платье зашуршало по выложенному плиткой полу, когда Алиенора прошла по комнате и села на мягкую скамью. Она увидела, как раздуваются его ноздри и кривятся губы. Он часто пренебрежительно отзывался о женщинах, которые украшают себя шерстью животных и работой червей, но ведь и его собственное одеяние было всего лишь овечьим руном. Она подумала, что Бернард боится женской власти, которая так сильно отличается от власти аскетичного мужчины.

Алиенора сложила руки на коленях и села очень прямо.

– Я пришла с миром, чтобы попросить вас использовать свое влияние и обратиться к папе Целестину с просьбой снять отлучение от церкви и запрет на брак с моей сестры Петрониллы и ее мужа, – сказала она. – В обмен на это мой муж примет Пьера де ла Шартра в качестве архиепископа Буржа и заключит мирный договор с графом Шампанским.

Он смотрел на нее молча, но молчание было красноречивым.

– В вас нет сострадания? – требовательно осведомилась она. – Подумайте об их душах и душе их дочери!

– Я полон сострадания к брошенной жене Рауля де Вермандуа, – непримиримо ответил он. – Ваша сестра и мужчина рядом с ней страдают от последствий своей похоти. Они застелили свою постель бесчестными покрывалами, но Бог все видит, и с ним нельзя ни шутить, ни торговаться.

Алиенора в досаде поморщилась. Люди всегда заключали сделки с Богом. Именно об этом и говорилось в большинстве молитв.

– Жена Рауля уже много лет не выполняет свои супружеские обязанности, – сказала она. – Их брак был мертв давным-давно, не хватало лишь развязки.

– Тем не менее их брак был заключена перед Богом и не может быть отменен, тем более такой ценой. – Его черный взгляд буравил ее. – Если король желает поступить правильно по отношению к архиепископу Буржскому, то он должен сделать это без всяких условий, и единственный способ, которым ваша сестра и господин де Вермандуа могут вернуться к Святой Матери Церкви, – это раскаяться в своей похоти и расстаться друг с другом. – Он поднял костлявую руку жестом сурового наставника. – Не мне советовать, как вам говорить с сестрой, но задумайтесь о своем поведении, когда вы с ней, и дайте понять, что ни при каких обстоятельствах не станете потворствовать неподобающим шагам.

– Я буду поддерживать сестру всеми возможными способами, – жестко сказала Алиенора. – И я никогда не поступала неподобающим образом.

В его взгляде мелькнула жалость.

– В таком случае вам следует напомнить ей о Священном Писании. Я не желаю вам зла, но глубоко обеспокоен вашим духовным благополучием, дочь моя. Если вы желаете помочь своей сестре и мужу, то перестаньте вмешиваться в государственные дела и постарайтесь вернуть вашему супругу милость Церкви.

Алиенора окинула его холодным взглядом.

– За этим я и пришла к вам: поговорить о решении, которое положит конец этой борьбе. Сестра – моя наследница, а ее дочь – следом за ней в очереди на престол. Я должна заботиться о ее благополучии, потому что это благополучие Аквитании – и Франции, ведь Рауль де Вермандуа – близкий родственник моего мужа.

– Тогда, возможно, вам следует обратиться к Богу с просьбой дать вам наследника для Франции, – сказал он. – Это, несомненно, ваш главнейший долг.

– Думаете, я не пыталась? Как я могу дать Франции наследника без помощи мужа? Ведь это и его долг? Но Господь наказывает нас, отнимая у него силы в те редкие ночи, когда он приходит ко мне. Людовик предпочитает проводить время в молитве или с Тьерри де Галераном. – Она посмотрела на свои крепко сцепленные на коленях руки. – Что же мне делать? Я не могу зачать ребенка одна.

Наступило долгое молчание. Она перевела дыхание, чтобы заговорить снова, но Бернард протянул к ней свою тонкую, бледную руку, приказывая не двигаться, его взгляд был пристальным и властным. Его губы слегка изогнулись, почти что в улыбке, и, хотя казалась она сострадательной, Бернард явно с удовольствием узнал, в чем слабое место королевы.

– Господь возвращает к себе паству разными путями, – произнес он. – Поступайте правильно, и Он примет вас в свое лоно. – Он указал на ее шелковое платье. – Если вы хотите зачать ребенка, то оставьте эти причуды, нечестивые уловки, за которые с таким упорством цепляетесь. Оставьте их и крепко держитесь за Христа, нашего Спасителя. – Бернард снял деревянный крест на шнурке со своей шеи и вложил его ей в руки. – Как Христос умер на кресте для мира людского и воскрес, так и ваша душа пусть умрет для мира наслаждений и воскреснет, обретая новую силу. Господь будет наставлять вас и испытывать снова и снова, пока не убедится, что вы – одна из Его паствы. Достойно несите Его Крест, ибо нести бремя целой страны на своих плечах нелегко – супругу вашему это хорошо известно, и вы должны быть к этому готовы. Измените свою жизнь и сделайте ее угодной Богу, и, лишь обретя плод на путях духа, вы обретете плод и в чреве своем. Чтобы создать жизнь новую, должно проститься с жизнью старой, греховной, и ревностно исполнять Божью волю. Понимаете ли вы меня?

Алиенора чувствовала себя как загнанный в угол олень перед натянутым луком охотника.

– Да, отец, я понимаю.

– Вам должно изменить свои взгляды, – повторил он. – И если так будет, я обращусь с молитвой к Господу, Отцу Небесному, чтобы он даровал вам и королю великий дар и милость – ребенка, наследника для Франции.

Она склонила голову над простым деревянным крестом в своей руке; кожаный ремешок был грязным и потемнел от прикосновения к шее святого отца. Несмотря на отвращение, на нее снизошло и смирение. Насмотревшись на роскошь и богатство, которые окружали ее сегодня, она благодаря этому предмету вернулась на землю.

– Вот и хорошо, дитя мое, – кивнул он. – Проведите три дня и три ночи в посте и молитве, чтобы очиститься от всех пагубных духов. А потом, сделав все, как я сказал, ступайте к мужу, и все сбудется.

Он призвал ее встать на колени и вместе помолиться. Алиенора закрыла глаза – пол холодил колени сквозь тонкую ткань платья. Она сжала ладони и постаралась не вдыхать кислый запах его тела. Если молитва и смирение приблизят ее к желаемому, то она сделает все, что нужно.

Вернувшись во дворец после трехдневного поста и размышлений, Алиенора подошла к окну своей комнаты и посмотрела на