Некоторые парни… (ЛП) - Пэтти Блаунт

– Грэйс, по поводу твоего папы. Ты должна знать кое-что.

Я снова сажусь, хмурясь.

– Что?   

– Он… ну, его вчера арестовали.

– Что? – Мои глаза расширяются. – За что?

Мама качает головой, не встречаясь со мной взглядом.

– Ну, после того, как папа отвез тебя домой, он разозлился и приехал в школу, пообщался с несколькими игроками. Тренер вызвал полицию, но твой отец ушел до того, как патруль прибыл туда, поэтому офицеры отправились к нему домой.

Я подскакиваю.

– Так поехали. Давай же. Мы должны ему помочь.

– Милая, расслабься. Он дома. Его не задержали. Обвинения сняты. – Мама поднимается, кладет руки мне на плечи, останавливая мои маниакальные метания. – Кристи недовольна, но в остальном все в порядке. Я рассказала тебе только затем, чтобы ты увидела – папе не все равно. Ему сложно совладать с эмоциями и выразить себя. Поверь мне, он в бешенстве из-за того, что с тобой случилось, а то, что полиция умыла руки, злит его еще сильнее. Но больше всего он злится на себя, потому что не смог тебя защитить.

Я горько усмехаюсь на это.

– Может, в таком случае ему не следовало нас бросать.

– Грэйс, – говорит мама и приподнимает мой подбородок. – Ну же. Будь справедлива. Я тоже не рада, что папа ушел, но, даже если бы он остался, ты бы все равно одевалась так, как одеваешься, и делала то, что делаешь, невзирая на его неодобрение, верно?  

Нет! Ладно, возможно, но все же. Со вздохом поражения переминаюсь с ноги на ногу, ничего не ответив.

– Я не хочу, чтобы ты его ненавидела.

– Я не ненавижу. – Я ненавижу лишь Кристи и всю ее Клевость.

– Хорошо. – Мама быстро пожимает мои плечи. – Давай переоденемся, я тебя подвезу.

Мы поднимаемся на второй этаж, и я решаю надеть свой самый крутой наряд. И не важно, сколько бровей взметнется вверх при виде меня.

Глава 20

Йен

К тому моменту, когда моя комната – до сих пор чистая, кстати – наполняется светом, я уже бодрствую. Плохо спалось, а когда наконец-то задремал, мне начали сниться странные сны. Я видел Зака и Грэйс. Будто наблюдал за ними, пока они… Ох. Не хочу об этом думать. Она знала, что я рядом, все время смотрела на меня своими великолепными ясными глазами, умоляя о помощи.

Но я просто стоял на месте.

Потом Зак глянул на меня и кивнул, словно я там ради него, потому что мы друзья. Товарищи по команде. Как будто это моя обязанность.

Запускаю пальцы в волосы с громким вздохом. Еще один день. Остается вытерпеть всего один день с ней.

Сомневаюсь, что смогу, и загвоздка вот в чем – я не знаю почему. Почему Грэйс продолжает действовать мне на нервы? Почему я выхожу из себя, когда она вздергивает подбородок и презрительно ухмыляется мне? Почему она вообще была с Заком, если ей так нравился я, черт побери? Почему она позволила ему…

Моя дверь распахивается; я подпрыгиваю.

– Боже, пап!

– Ой, извини. Не хотел тебя напугать. Раз ты уже встал, спускайся вниз, позавтракай со всей семьей.

– Хорошо.

– Почему ты не спишь? Голова опять кружится? Болит?

– Нет, я в порядке.

Он смотрит на меня, нахмурившись, пытается понять, почему я вру, но бросает эту тему.

– Хорошо. Не забудь. Твой повторный визит к врачу назначен на сегодня. Три тридцать.

Слава Богу. После этого я смогу вернуться на поле, где знаю, что делаю.

– Доброе утро. – Мама босиком, и еще не переоделась. Подойдя ко мне, она взъерошивает мои волосы. – Твой…

– Ага. Знаю. Папа только что сказал.

– Эй, малыш. Я делаю яичницу. Хочешь? – Вал разбивает яйца, сливает их в миску и начинает взбалтывать.

Боже, да.

– Спасибо. – Я подхватываю хлеб, вставляю несколько кусочков в тостер. Клаудия наливает кофе. Забираю чашку, надеясь, что он прояснит мой мозг. Она сердито смотрит на меня; ее темные глаза подведены практически так же, как делает Грэйс. – В честь чего вся эта подводка?

У нее отвисает челюсть.

– Какая тебе разница?

– Это просто вопрос, Клод! Боже. Зачем девчонки носят всю эту ерунду? Вы красивее без нее.

Теперь Вал, мама и папа разевают рты, словно в каком-то синхронном танце. Я закатываю глаза. 

– Что?

Клаудия смотрит на маму. Та делает вид, будто утирает слезу.

– Я думаю… Не уверена, но это мог быть настоящий комплимент. Я невероятно горда. – Мама крепко меня обнимает.

Я вырываюсь, смеясь.

– Да ну вас, ребят, заткнитесь. Я просто так сказал.

– Это был комплимент. Ты думаешь, что твоя сестра красивая. Признай.

Бросаю взгляд на папу, молча умоляя его о помощи. Он улыбается и качает головой.

– Ты сам по себе, приятель.

О Боже, я в аду. Три женщины, и я брошен на произвол судьбы единственным, помимо меня, парнем в доме?

– Жестоко, па. – Девчонки окружают меня, дразнят; тосты выпрыгивают из тостера. Я наконец-то вскидываю руки вверх и сознаюсь: – Ладно-ладно, вы все красивые. Теперь довольны?

Они останавливаются мгновенно, будто кто-то повернул выключатель. Мама кивает. Клаудия улыбается, а Вал звонко чмокает меня в щеку, после чего я вытираюсь тряпкой для мытья посуды. Несколько минут спустя мы передаем друг другу тарелки с яичницей, беконом, тосты, пьем сок и кофе. Довольно приятно иметь запас свободного времени с утра и…

– Малыш, подай мне салфетки.

И довольно. Я хлопаю ладонью по столешнице.

– Вал, когда ты перестанешь так меня называть? Я выше вас всех.

– Не выше. – Клаудия закатывает свои густо подведенные глаза.

– Пап. Встань. – Я поднимаюсь, становлюсь с ним спиной к спине.

– Святая преисподняя, когда это случилась? – изумляется Вал.

Мама утирает еще одну фальшивую слезу.

– Мой малыш уже не малыш.

О Господи. Все. С меня хватит.

– Пап. Нам пора.

– Пора?

– Нам определенно пора выезжать. Прямо сейчас, чтобы я не опоздал.

Сделав последний глоток кофе, папа встает и целует всех девчонок на прощание.

– Смой это дерьмо со своего лица. Твой брат прав.

Я бегу к двери; последнее, что слышу – вопль Клаудии: "Паааааааап!".

Уже сидя в машине тяжело выдыхаю.

– Итак, что, черт побери, это было? – Папа указывает большим пальцем на дом.

Приподнимаю плечи.

– Просто я думаю, ей не нужна вся эта краска, чтобы ее заметили, понимаешь?

– Согласен, но почему ты заметил? Ты никогда раньше не обращал внимания.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Он хорош. Сразу меня разоблачил.  

– Йен, у тебя появились чувства к Грэйс. Причина в этом?