Дата Туташхиа - Чабуа Амирэджиби

Все это говорилось в расчете на то, что кузнец услышит. Так оно и вышло — услышал. К тому времени конь уже был подкован, путники сели в седла и отправились дальше, а Малакиа Нинуа, не теряя времени, позаботился о том, чтобы все это поскорей дошло до Туташхиа.

С первого взгляда версия могла показаться наивной и рассчитанной на дураков, тем более, что и цель ее была вся на виду — вынудить Туташхиа на резкий отпор. Туташхиа был слишком проницателен, чтобы клюнуть на такую приманку. И все же замысел оказался точным. Зарандиа руководствовался классическим принципом: если хочешь, чтоб тебе поверили, ложь должна ошеломить. К тому же он знал, что у Сарчимелиа за пазухой всегда хранился камень для Туташхиа. Был случай, когда Сарчимелиа с дружками, устроив у дороги засаду, затащили в лес — по одному, по двое, по трое — с полсотни людей и обобрали их до последней нитки. При этом случился Туташхиа, велевший вернуть награбленное. В драке один из грабителей был отправлен на тот свет, а Сарчимелиа и два его приятеля едва унесли ноги. Позже Сарчимелиа сам говорил, что Туташхиа дал им бежать. Добро возвратили владельцам, и слава об этом приключении Туташхиа разлетелась повсюду. С тех пор Сарчимелиа только и ждал случая отомстить Туташхиа — хоть прямо, хоть исподтишка. Но ему ли было не знать, что сводить счеты с Туташхиа опасно и конец мог быть плачевен? Да и время брало свое — Сарчимелиа давно мог махнуть рукой и на убитого приятеля, и на отнятую добычу. План Зарандиа предусматривал еще один факт: Сарчимелиа и впрямь был неуемный бабник. Дате Туташхиа ничего не стоило поверить, что Сарчимелиа мести ради отбил у него любовницу. И даже если бы Туташхиа не поверил в ее измену — Зарандиа предусмотрел и этот вариант, — все равно он не простил бы позора, свалившегося на него из-за пустой болтовни Сарчимелиа.

Так был выстроен первый угол треугольника.

Далее. В отличие от пиратов Ража Сарчимелиа не закапывал награбленное на необитаемом острове и не прятал в большой Касской скале, как Арсен Одзелашвили. Но жила тогда в Сухуми гречанка Евтерпия Триандофилиди, одинокая женщина лет сорока, довольно бедная и необычайно жадная. Она жаждала разбогатеть во что бы то ни стало и превратилась постепенно в жесточайшую ростовщицу. Еще до того, как Сарчимелиа впервые попался за воровство, она принимала у него ворованное, уступая от выручки в лучшем случае треть, а то и четверть. В торговле краденым так заведено с основания мира.

…Лучшие идеи и планы озаряют воров, грабителей и коммерсантов в заключении. Отбыв срок наказания, Ража Сарчимелиа отнес припрятанные деньги Триандофилиди, чтобы пустить их в рост. Так был создан альянс грабителя и ростовщицы, давший ей дополнительный доход, а ему — дополнительный стимул к грабежам. Немного времени спустя компаньоны получили вполне ощутимые суммы. Ростовщица уже скупала земельные участки и обзавелась домиком с садом. Ее отношения с Сарчимелиа стали известны сыскному отделу и полиции из агентурных каналов, однако получить вещественные доказательства полиции никак не удавалось. Немного позже удалось накрыть Евтерпию Триандофилиди с подозрительным товаром — при посадке на пароход в Поти у нее обнаружили пятьдесят рулонов мануфактуры. Полиция установила, что товар ворованный и что продал его гречанке господин Сарчимелиа. Был установлен и пострадавший, но ростовщице удалось выкрутиться — она назвала человека, якобы продавшего ей мануфактуру. Человека посадили, а Евтерпия отделалась штрафом. Однако сыскной отдел с тех пор не спускал с нее глаз.

Когда накопилось достаточно материала для ареста Ражи Сарчимелиа, его персоной заинтересовалась жандармерия, в частности подотдел Зарандиа. Получив от сыскного отдела весьма внушительное досье Ражи Сарчимелиа, Зарандиа углубился в его изучение, и тут сама собой всплыла фигура Евтерпии Триандофилиди. Если верить сыскному отделу, Ража Сарчимелиа встречался со своей компаньонкою редко. Передача награбленного осуществлялась несомненно через посредника. Предстояло его найти, но Зарандиа с этим не торопился. Он выжидал.

Однажды ночью, спустя месяц-два, по дороге из Ахалсенаки в Зугдиди на богатого офицера и его денщика напали двое. Офицер распрощался с кошельком, лошадьми и великолепным оружием (сабля, кинжал, револьвер), инкрустированным благородными камнями. Денщик же отделался несколькими тумаками за то, что пустился в столь дальнее путешествие с тремя рублями в кармане. Зарандиа тут же оказался на месте преступления. Почерк ограбления с несомненностью указывал на Сарчимелиа. Имя Ражи Сарчимелиа назвал и денщик. Теперь все зависело от того, как повезет, и от терпения — доставит или нет награбленное к Триандофилиди посредник, и если доставит, то когда. За ее домом была установлена слежка, чрезвычайно осторожная и тонкая. В течение десяти дней ростовщицу посетило семь человек. Под мышкой одного из них торчал сверток, в котором угадывалось оружие ограбленного офицера. Нетрудно было установить, что из семерых шестеро — обычные клиенты ростовщицы, седьмым же оказался владелец кофейной в Сухуми по имени Мушег. Ему дали отойти шагов на сто и доставили следователю в полицию. Низкорослый, невзрачный человечишко оказался крепким орешком и никак не мог признать ни свертка, доставленного мадам Триандофилиди, ни даже ее самою. Розги и обещание отпустить сделали свое дело — Зарандиа получил от следователя показания Мушега, согласно которым Ража Сарчимелиа прятал награбленное в условленном тайнике, а оттуда владелец кофейной переправлял его Евтерпии Триандофилиди либо в другие места за проценты, отчислявшиеся от награбленного. Установили и остальные адреса, отыскался и человек, сообщавший Мушегу о том, что в тайнике появился товар.

С владельца кофейной взяли подписку о неразглашении, взяли залог, заставив принести все ценности, какие у него были в доме, и, заверив, что простят преступление, если он и в самом деле будет молчать, отпустили на волю, приказав, однако, сохранить все отношения с Ражей Сарчимелиа.

Тем временем Зарандиа вместе со своими подчиненными беседовал с госпожой Триандофилиди в ее собственном доме. Один из подчиненных и был тем богатым офицером, которого ограбил Сарчимелиа. Трое других, чином поменьше, производили обыск. Офицерское оружие было найдено без труда, так как припрятать его хозяйка не успела, но обнаружить кладовку никак не удавалось. Однако Зарандиа это трогало мало. Он не сомневался, что заставит свою подследственную сделать все, что нужно для осуществления плана.

Поединок сыщика высокого класса и опытной преступницы длился четыре дня. Видно, Гермес наделил Пандору лишь малой толикой коварства, хитрости, лжи и красноречия. Все ушло на мадам Триандофилиди, но, на ее беду, кроме этих качеств, за ее спиной ничего сейчас не стояло. Зарандиа, напротив, помимо утонченнейшего профессионализма и неуязвимой честности, располагал внушительным томом донесений сыскного отделения и точно сделанными выводами из этих материалов, чистосердечными признаниями человека, согласившегося за хорошие деньги посидеть в тюрьме по поводу истории с мануфактурой, и исчерпывающими показаниями владельца кофейной, подкрепленными целым списком клиентов и соучастников ростовщицы. Существовало и вещественное доказательство — оружие ограбленного офицера и прочее, и прочее. Перед Евтерпией Триандофилиди встала реальная угроза не только потерять имущество, нажитое ценой постоянного страха и риска, но и оказаться в тюрьме на срок довольно продолжительный. Люди с ее нравственными устоями в таких ситуациях идут на любые компромиссы, чтобы спасти шкуру. Евтерпия Триандофилиди пошла на так называемые чистосердечные признания и обнаружила в этой роли столько прилежания, что даже сам Зарандиа порой терялся, кто перед ним — обвиняемый или обвинитель.

Эта операция дала казне прибыль в двести шестьдесят тысяч рублей: девяносто было конфисковано у Сарчимелиа, пай Евтерпии Триандофилиди составил сто семьдесят тысяч. Мадам осталась, однако, владелицей движимости и недвижимости и векселей на десять тысяч рублей, выданных в рост. Она получила заверение наместника о прощении и ежемесячное маленькое жалованье тайного агента сухумской полиции. Зарандиа получил то, что хотел, — Евтерпия Триандофилиди через владельца кофейной послала Раже Сарчимелиа толково составленное письмо, из которого явствовало, что весь капитал их альянса похищен Буду и Лукой Накашиа.

Это был второй угол треугольника.

По роду и долгу своей службы я был хорошо осведомлен о буднях кавказской жизни. До меня доходило все мало-мальски примечательное и особо курьезные происшествия в том числе. Любителей потасовок и драк хватало везде. Но семья Дороте Тодуа из горной мегрельской деревушки превзошла всех. В семье было шесть человек: отец — Дороте Тодуа, мать — Нуца, урожденная Накашиа, и четверо верзил, один сильнее другого. Традицию создал Дороте Тодуа, еще в ранней молодости прославившийся как отчаянный драчун и отменный кулачный боец. Драки были смыслом его жизни, его духовной пищей. Это была страсть, доходящая до фанатизма, и пока силы позволяли ему драться, он не женился, и думать не думал жить, как все, а бродил себе по свету, ища приключений. Бил и бывал бит. Пока годы не взяли свое. В сорок лет у него впервые появился гурт, в сорок пять — жена из дома Накашиа, в пятьдесят он начал учить кулачному бою четырех своих мальчишек. Ребята пошли в отца, но намного превзошли его. На этом поприще прославилась и Нуца Накашиа-Тодуа. И не только как жена и мать знаменитых кулачных бойцов, но больше всего как большой мастак составлять мази и притирки от ушибов, синяков, нарывов. Была она и костоправом, правила вывихи и переломы. Словом, семья Тодуа была грузинским вариантом английских Hooligan’s, с той лишь разницей, что все они были трудолюбивы и среди тогдашних крестьян считались состоятельными.