Пари куртизанки - Клаудиа Дэйн

И почему все общество могло считать ее милой, невинной, очаровательной, оставалось для Крэнли загадкой. Как бы не так! Девушка была огнем, пламенем, от которого он закипал, стоило ей оказаться поблизости.

— Видите, что вы наделали? — прорычал он, глядя на Амелию.

— Неправда! Это не я ворвалась сюда, раздувая скандал из обычной беседы.

— Мы оба знаем, что происходит, когда вы остаетесь наедине с мужчиной, Эми, — прошептал он, подталкивая ее в направлении розового куста — снова! — Вы целуетесь с ними.

— Глупости!

Он одарил ее яростным взглядом.

Она ответила ударом в плечо, причем довольно сильным.

— Леди Амелия, — произнес Эденхем с чрезвычайно величественным видом, что в данных обстоятельствах казалось немалым достижением. — До меня дошло известие, что вы проводите собеседования, и притом лишь среди избранных людей.

Он был очень красив, это мог засвидетельствовать даже Крэнли. Высок, элегантен, с густыми каштановыми волосами, большими карими глазами и правильными чертами лица. Должно быть, о нем мечтала каждая молодая девушка. Его титул был одним из старейших. Поместье — великолепным. У него было огромное состояние и куча маленьких детей. Ради чести стать герцогиней женщины были готовы забыть о такой мелочи, как три жены, которых он уже похоронил.

— Не представляю, откуда вы могли об этом узнать, — мягко ответила Амелия, безуспешно пытаясь протиснуться мимо Крэнли. Тот дотянулся до нее и втянул обратно в кустарник. Послышался треск рвущейся ткани. Великолепно!

— Это не так уж важно, не правда ли? — произнес Эденхем. — О таких вещах уже говорят в обществе. Я лишь хотел поинтересоваться, а также выразить надежду, что тоже попал в ваш список избранных. Так ли это?

Он произнес это, словно был влюбленным поклонником, а это было далеко от истины.

— Безусловно, герцог, — ответила Амелия, положив ладонь на спину Крэнли и пытаясь оттолкнуть его с пути. Однако сделать это было непросто. — В самом деле, я бы с удовольствием узнала вас получше.

— Разумеется, так оно и есть, — согласился Крэнли, — однако, к сожалению, она никак не может этого сделать.

— Уверяю вас, он ошибается. — Амелия попыталась обогнуть его. А поскольку для этого ей пришлось миновать несколько весьма колючих ветвей, то Крэнли, к своей радости, мог быть уверен, что она в надежной ловушке.

— Неужели? — Он повернулся к ней и без тени сомнений рванул тонкий муслин.

Она стояла в абсолютно разорванном платье, с драной красной шалью на плечах, однако это не имело ни малейшего значения.

Внезапно наступила тишина. Молчание воцарилось даже за дверью в оранжерею. Эденхем и Кэлборн были потрясены.

Только Амелия молчала недолго.

Полностью игнорируя Крэнли, в чем она чрезвычайно преуспела в последнее время, она собрала вокруг себя обрывки платья и шали, сняла еще один лоскут с ближайшей ветки и гордо обошла его, оказавшись лицом к лицу с Кэлборном и Эденхемом, пребывавшими в легком шоке.

— Я буду дома в субботу. С нетерпением жду нашей беседы, — мило произнесла Амелия, словно Крэнли здесь вообще не было. Как будто этот нахал только что не сорвал с нее одежду. Он мечтал об этом не один раз и вот сегодня осуществил свое намерение.

— Леди Амелия, — Кэлборн лишь слегка опередил Эденхема, — позвольте мне помочь вам.

— Благодарю, — ответила она, подставляя свои белые плечи под пиджак Кэлборна с ледяным спокойствием. — Прошу вас, приходите и вы тоже, если пожелаете. Думаю, я пересмотрю свои предыдущие решения.

— Почту за честь, леди Амелия. — Кэлборн взглянул на Эденхема с таким превосходством, словно выиграл на скачках.

А потом она надменно взглянула на Крэнли.

— Вы негодяй! — громко произнесла Амелия.

Тот покорно кивнул:

— Это заключение можно не пересматривать, не правда ли, Амелия?

Она ничего ему не ответила. Он этого и не ждал.

Глава 18

— Я больше никогда не смогу носить эту шаль. — Пенелопа Прествик лениво перетасовывала карты, сидя перед камином.

— Все равно она тебе никогда особенно не нравилась, — ответил ее брат Джордж. Он лежал на диване в их семейной гостиной, лениво изучая потолок.

— Она получила их всех, — заключила Пенелопа. — Всех. На свои собеседования.

— Тебе, дорогая, надо выставить эту шаль на аукцион. Заработала бы целое состояние, — проговорил Джордж, погруженный в собственные мысли.

— Ни за что не подумала бы, что герцог потерпит подобное обращение. Имей я такой титул, ни в коем случае бы не потерпела.

— Я думаю, а стоит ли продавать ее целиком? — Ее брат задумчиво сложил руки на груди. — Возможно, кусочками будет даже лучше. Скажем, по два фунта каждый?

— Когда эта особа сделает наконец свой выбор, проигравшие будут просто вынуждены с позором покинуть город из-за публичного отказа.

— Как ты думаешь, сколько мы получим денег?

— Ей придется выбрать одного. Любопытно, кого именно? Айвстон самый молодой и никогда не был женат. Это многое значит. А у Эденхема и Кэлборна уже есть наследники. Нет, она выберет Айвстона.

— Учитывая, каким образом была порвана эта шаль, возможно, стоит предложить купить ее у леди Амелии целиком — хотя вряд ли теперь это получится. Она сможет хорошо заплатить за такую улику. Тем более если собирается вскоре стать герцогиней. Ей может не понравиться, если эта шаль будет висеть в рамочке в чьей-нибудь библиотеке для всеобщего обозрения. Тебе стоит предложить ей это. Пусть выбирает.

— Что? — Пенелопа бросила карты на стол. — Конечно, она выберет. Об этом я и говорю.

— Ну и прекрасно, — протянул Джордж, поднимая голову от диванной подушки. — Я соглашаюсь с тобой, Пен. Она, разумеется так и поступит.

— Конечно, я о том и говорю. Амелия заставила всех мужчин в городе буквально выстроиться в очередь. Это очень постыдно.

Хитро взглянув на сестру, Джордж зажмурился:

— Зато как эффектно!

А что еще нужно лондонскому свету?

София изучала свеженапечатанный листок из магазина Ханны Хэмфри с Сент-Джеймс-стрит.

— Здорово, не правда ли?

— О чем ты? — уточнила Энн.

— Об Амелии, разумеется.

— София, я не понимаю. Каким образом этот бульварный листок поможет, леди Амелии найти мужа? Ни один мужчина не хочет, чтобы подобного рода вещи касались его будущей жены.

— Полагаю, именно так. — Смешок Софии прозвучал не слишком вежливо.

— Ведь ты не таишь зла на нее, не правда ли? Похоже, она милая девушка, невинная в лучшем смысле этого слова.