Единственная для принца (СИ) - Агатова Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 16. Изящный выход
Новый день принёс новые хлопоты.
Прибыл гонец от границ Лиикенрукка с известием о том, что король Юзеппи, названный при рождении Карху, требует переговоров о поиске его пропавшей дочери-преступницы. И если был гонец от границ горного княжества, это значило, что на границу прибыл сам король Юзеппи.
Это было неслыханно! И, конечно, требовало неотложных мер.
На совещании с королевой, принцем-консортом и Суземским было решено отправить на границу маркиза Инвиато для ведения неспешных переговоров. Чены королевской семьи носили траур и поэтому участия в переговорах принять не могли. Маркиз Инвиато был знатоком своего дела, и с заданием затягивать диалог легко справлялся.
Послу доверили информацию обо всём произошедшем в замке. Кроме того, Суземский рассказал, о своих наблюдениях за гостями и выводах об особенностях гостей и всего их народа. Отсюда вполне легко можно было предполагать, как себя вести.
Расследование ограбления лаборатории номер пять хоть и зашло в тупик, но позволяло делать кое-какие предварительные выводы.Первое: здесь были замешаны интересы довольно высокопоставленных особ. Второе: самыми заинтересованными казались власти Оландезии. И причиной тому было – исчезновение принцессы Тойво, неудачным покушением на наследника бенестарийской короны и такой странной для закрытой страны активностью в отношении переговоров.
Каким образом король Юзеппи так быстро узнал о происшествии? Как смог так быстро появиться у границ Лиикенрукка? Почему в один голос со своими послами требовал выдачи преступницы?
Дамиану очень хотелось бы откровенно поговорить с принцессой Тойво обо всех этих событиях. Чем дольше он размышлял, тем больше ему казалось, что девушка смогла бы ответить если не на все вопросы, то на некоторую – точно. И, возможно, даже этого было бы достаточно, чтобы во многом разобраться.
***
Первое тревожное письмо от маркиза Инвиато пришло через неделю после его отъезда. Он писал, что король Юзеппи, названный при рождении Карху, не просто настаивает, он категорически требует пропустить своего человека с отрядом охраны на территорию Бенестарии для проведения расследования и поиска пропавшей дочери.
Где расследование и поиск, там и случайная смерть найденной принцессы – на этом сошлись единодушно вновь собравшиеся на совещание королева, принц-консорт, Дамиан и советник Суземский. А значит, она слишком много знает, и тем ценнее её жизнь для Короны Бенестарии. Но и искать её сейчас в Академии не стоило – отголоски шума, который создадут такие поиски, докатится до тех, кто наблюдает и передаёт информацию в Оландезию. Ведь наверняка сбежавший трактирщик и его «приятель» в плаще, с которым встречался покойный адепт Трушинский, не единственные наблюдатели и осведомители.
Да и принцессу, если она действительно прячется именно там, можно спугнуть. А если она запаникует и выйдет за ворота Академии, то не известно, как долго проживёт…
Поэтому маркиз Инвиато получил инструкции, в которых запрещалось кого-либо пропускать с той стороны границы. Но он должен пообещать другой стороне какой угодно вариант, при котором король Оландезии прекратит свои попытки прислать карательный отряд на территорию Бенестарии – государства, хоть и считающегося дружественным, но весьма условно.
Обмен письмами между королевским двором и послом продолжалась. С каждым письмом тревога маркиза Инвиато становилась всё более и более сильной. Он писал, что дела на границе печальны – войска Оландезии, не скрываясь, занимали боевые позиции по ту сторону.
Это был блеф, скорее бряцание оружием и демонстрация мощи, чтобы устрашить, чем реальная угроза. Нападать в узкой горной долине нереально – обе стороны слишком хорошо укреплены, и не однажды в прошлом пробовали здесь свои силы. Но только снова и снова убеждались, что сдвинуть друг друга с места невозможно.
На переговорах позиция короля Юзеппи становилась всё более агрессивной, и он уже не стеснялся кричать на маркиза Инвиато, пользуясь тем, что его положение ниже, и он не может повысить голос в ответ. Посол прогибался, склонялся, но не ломался, чем ещё больше сердил бородатого короля.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})От королевы требовались какие-то конкретные шаги, которые могли бы как-то изменить ситуацию. Она, конечно, подтянула войска ко всем приграничным телепортам и приказала усилить патрули горных районов на границе с Лиикенрукка, особенно в районе троп через перевалы. Но решение вопроса, и это понимали все, лежало совершенно в другой плоскости – королю нужна была его дочь.
Дамиан, побывав дважды в Академии, понимал, что действовать нужно осторожно, даже ювелирно.
Суземский предложил прекрасный план, который подразумевал шумиху и суету вокруг Академии, но связанную не с поисками кого бы то ни было, а с давно назревающим вопросом её разделения. И если затеять этот процесс сейчас, то под таким прикрытием можно будет организовать розыск какой угодно пропажи, а не только принцессы.
Однако ещё многое у Суземского было не готово, и решение никак не могли принять.
Но оно, как это часто и бывает, пришло само. В буквальном смысле этого слова.
Однажды в приёмную принца Дамиана вошла Перла Инвиато и заявила секретарю, что готова помочь Короне в решении вопроса с Оландезией.
Марк скептически окинул взглядом маленькую фигурку и с особым скепсисом – некрасивое лицо девушки, на котором нервно подрагивал крупный рот. Девица волновалась.
Секретарь помнил о сложностях с графиней Релюсьен и колебался, но всё же доложил принцу о посетительнице и о вопросе, по которому она хотела бы встретиться.
У Дамиана как раз был Суземский, который, услышав о том, кто пожаловал, тонко улыбнулся. Принц нахмурился: воспоминания о признании юной маркизы и последовавшей за этим дракой с фавориткой до сих пор заставляли его нервно передёргивать плечами.
Он всё никак не мог понять, как к этому относится, мог ли он предотвратить это безобразие и есть ли его вина в том, что произошло. Но вопрос, из-за которого пришла Перла, не был личным, и пришлось длинно, но тихо выдохнуть, заставить себя на какое-то время забыть неловкую ситуацию и пригласить посетительницу в кабинет.
Она зашла, присела в реверансе и устроилась в предложенном кресле. Сложив руки на коленях, словно прилежная ученица, помялась несколько секунд, а затем подняла тонущие под нависающими веками глаза.
– У меня есть план в отношении Оландезии, – начала она. Первые слова она произнесла хрипло и неуверенно, но голос окреп, и девушка даже немного приосанилась и продолжила свою речь. – Папенька написал нам с матушкой прощальное письмо.
Дамиан и Суземский вопросительно уставились на девицу. Она пояснила:
– Папенька всегда так делает, когда чувствует, что миссия будет непросто и очень опасной. Прошлый раз я помню смутно, я была ещё мала, а матушка говорит, что так бывало каждый раз в трудную минуту. Я не могу ей не верить. Так вот…
Перла по мере того, как рассказывала, удивительным образом преображалась, становясь миленькой молодой девушкой, хоть и некрасивой, но какой-то… интересной, что ли.
– Я не знаю подробностей того, что происходит на границе. Но имея ту же информацию, что и все, могу предположить, что проблема серьёзна, и связана она с принцессой Тойво. Судя по всему, король Юзеппи занял слишком требовательную позицию, а принцессу отдавать ему нельзя. При этом желательно, чтобы король на что-то отвлёкся или был уверен, что держит ситуацию у нас, в Бенестарии, под контролем.
Дамиан и Зорий переглянулись. Принц был смущён такими речами из уст девицы, которую считал глупенькой, юной и отталкивающей из-за её чрезвычайно несимпатичной внешности, а Суземский довольно улыбался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– Если предоставить королю Юзеппи козырь, или то, что он будет считать козырем, то он успокоится и будет ждать свою дочь у себя в королевстве, а про агрессию забудет.
Перла засмотрелась в окно, явно пытаясь сформулировать свои мысли в более чёткие фразы, и Дамиан вдруг понял, что она сейчас чрезвычайно похожа на своего отца, что вовсе она не дурнушка, а просто имеет очень необычную внешность. Что-то в его душе стало отогреваться, и жалость, что так и тлела в его душе, стала сменяться чем-то другим, более уважительным. А Перла, воодушевлённая вниманием, продолжила:
