Единственная для принца (СИ) - Агатова Анна

Похороны Суэллы дались им всем нелегко. Попеременное бдение у гроба самой королевы, принца-консорта и Дамиана было обязательным на всё время прощания с почившей принцессой. Высидеть с прямой спиной в кресле третью часть суток было тяжело физически.

Но каждый из них в траурной одежде отсиживал свои два часа у изголовья. Самым трудным было не это. Держать лицо и сидеть не самое трудное испытание в жизни. Самым трудным было соседство родных Суэллы, что так же попеременно бдели в соседнем кресле, сменяясь каждые два часа. И если маска скорбного спокойствия на лицах членов королевской семьи была привычна и закономерна, то спокойная мать погибшей во цвете лет жены наследника вызывала недоумение у всех, кто пришёл попрощаться с покойной.

Выходя из зала прощанья, люди шептались. Об этом неоднократно докладывали агенты службы безопасности дворца. Пришлось даже попробовать привести в чувство брата, чтобы гарды, поддерживая его под руки, подвели к гробу. Облокотясь о край, Лев безвольно опустился на колени и уткнулся лбом в сложенные руки. Он простоял так довольно долго. Достаточно для того, чтобы его увидели многие и многие. Они же потом рассказывали, что мать принцессы Суэллы роняла слёзы, глядя на принца, убивавшегося над любимой.

У Дамиана всё в душе перевернулось, когда он, войдя в зал, чтобы на бдении сменить матушку, увидел фигуру Льва у гроба. Этот фарс нужно было прекратить – ему было безумно жаль брата, второй раз хоронившего свою любимую. И он отсчитывал мгновенье за мгновеньем, чтобы королева точно достигла своего кабинета и наверняка погрузилась в свои дела, и вот тогда подал команду гардам из охраны старшего брата. Те вновь подняли его и, крепко поддерживая почти не стоявшего на ногах наследника, вывели из зала.

Дамиан успел заметить на опущенном против обыкновения лице брата отсутствие эмоций и сонно прикрытые глаза, за что тихо возблагодарил Плодородную – Лев, похоже, не пришёл в себя и, похоже, по пути скорби повторно не пошёл.

Тот, кто распылил усыпляющее заклинание, сам того не ведая, сыграл на руку Короне Бенестарии. Вопрос с похоронами принцессы Суэллы следовало решить уже давно, и этот случай был, с одной стороны, большой удачей, поскольку освобождал старшего принца от соседства с образом его единственной.

Это утешало Дамиана: хоть брат и витал после смерти жены в облаках и грёзах, вряд ли он совсем не замечал её образа рядом. Наверняка для него это было больно. И наконец, это напоминание об утрате не будет постоянно бередить рану Льва.

Но была и другая сторона. Сколько матушка даст времени на траур? Полгода? Год? Сколько у Дамиана в запасе, чтобы искать и, главное, найти её, свою единственную? Младший принц вздохнул и направился на встречу с королевой.

***

В кабинете присутствовал ещё и принц-консорт, устало сидевший в кресле у окна. Они с Дамианом сегодня виделись на погребении, что состоялось в закрытом для посторонних склепе королевской семьи, и потому здороваться не стали.

– Присаживайтесь, реджи, – официально обратилась королева к сыну.

И когда Дамиан сел в кресло, после паузы произнесла:

– Сообщаю вам то, что уже давно для вас не новость, сын мой. С сегодняшнего дня вы – наследник. Я подписала необходимые документы.

Королева на секунду прикрыла глаза, но голос не дрогнул, и она передала бумагу с указом принцу. Дамиан коротко поклонился, скорее даже кивнул и принял бумагу.

– Я рада, – в голосе королевы промелькнула усталость, – что мой старший сын теперь может отойти от вынужденной и мучительной роли, которую он играл последние годы.

И муж, и младший сын склонили головы, соглашаясь. Суэллы не было с ними уже больше двух лет. И всё это время старший принц был под ударом и под тяжестью своих новых обязанностей – изображать любящего мужа при фантоме погибшей жены.

Он е сразу стал таким, как сейчас. Он сопротивлялся обстоятельствам и преодолевал превратности судьбы. Лев, как истинный наследник, держался, когда после одного из покушений, они с единственной потеряли ребёнка. Держался, когда узнал, как велика вероятность того, что детей больше не будет. Но когда очередное покушение стало удачным, и он потерял свою любимую, психика наследника сделал удивительный кульбит, и увела его сознание в пограничную область, где, видимо, ему было не так тяжело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С тех пор взгляд его был устремлён выше человеческих голов, путаясь в ветвях деревьев и цепляясь за облака, а на губах блуждала мечтательная полуулыбка поэта.

Семья, как могла, поддерживала его, прикрывая от внимания людей любого рода и звания, насколько это было возможно. Но все понимали, что Льву приходится не просто, и каждый испытывал вину за то, что ему, пострадавшей стороне, приходится прикрывать брешь в королевской семье.

Но кроме этой бреши, он прикрывал младшего брата от необходимости искать свою единственную.

Но теперь перед Дамианом во всей своей катастрофичной необходимости разверзлась, словно пропасть, необходимость занять место старшего брата, место наследника.

Странные жизненные качели – если ты наверху, то тут же резко опускаешься, а если внизу, то, значит, сейчас же воспаришь ввысь. Принцу, новоиспечённому наследнику, хотелось вздохнуть глубоко и выдохнуть отчаяние и боль, но «ты же принц!», и он произнёс:

– Да, ваше высочие, принимаю вашу волю,– и покорно склонил голову.

***

– Надо бы тебя поздравить, – лениво протянул Суземский, а Дамиан вскинул голову и тяжело гляну на друга, – но не буду. И сочувствовать не стану. Ты принц, и если тебе кажется, что это не так уж здорово, ты вполне можешь ошибаться.

Реджи вопросительно приподнял бровь.

– Есть множество людей, кто с огромным удовольствием поменялся бы с тобой местами.

Вторая бровь принца приподнялась, изображая изумление на практически непроницаемом лице. Суземский хмыкнул.

– Когда я был маленький и ещё жил в приюте, – проговорил он и тяжело вздохнул, – иногда нам читали сказки. И там были принцы и короли. Они были могущественные, сильные, им служили люди и повиновались воины. Это было так очаровательно, что мы, мальчишки, завидовали этим волшебным героям. Я тогда хотел быть принцем, чтобы… – Суземский хмыкнул, – сделать себя восприимчивым к магии, а лучше стать великим магом.

– Зачем, Зорий? Ты же гениален именно потому, что амагичен! Кем бы ты был, если бы был чувствителен к магии? – принц глядел открыто и интерес его был искренним. А ещё – глубоко задет такими словами.

– Дамиан, мы редко ценим то, что имеем. Да, не будь я безмагиком, я бы стал пастухом или золотарём. Или, в самом лучшем случае, столяром. Я бы не увидел мира, не учился бы в Академии, не познакомился со столькими людьми. И меня радует каждый день той жизни, что я живу. А ты? Ты радуешься тому, что даёт тебе Плодородная?

Принцу стало немного неловко за себя: действительно, что же он так?

– Ты, наверное, прав, Зорий. Я… я неправильно отношусь к своей судьбе. Я просто… – Дамиану хотелось резко встать, побегать по кабинету туда-сюда, взъерошить волосы, покусать губы. Хотелось прокричать, что он в панике, что он не хочет жениться на неизвестной женщине, что ему страшно видеть, как изменился его сильный и волевой брат, потерявший свою единственную. Но выручавший его в таких ситуациях Несносный Мальчишка не появлялся, и принц тихо сказал: – Я опасаюсь, что та женщина, что станет моей единственной, меня разочарует, боюсь, что мой брак будет несчастливым.

Суземский, вальяжно развалившийся в кресле, подпёр голову кулаком и скептически уставился на принца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Разве единственная – это не благословенье? Разве может здесь быть что-то плохое? Ну же, подумай, дружище!

– Я не знаю, – устало откинул голову на спинку высокого кресла Дамиан, – не знаю… И давай поговорим о другом, господин советник. Мне нужна твоя помощь относительно пропавшей принцессы.

Тойво, названная при рождении Ило, исчезла из дворца. То ли вышла до того, как заблокировали все выходы, то ли где-то внутри пряталась до сих пор.