Маськин зимой - Борис Кригер

– Может быть, вы не верите в Сатану? – вдруг задал Сатана свой коронный вопрос.

– Верю, – кротко согласился Плюшевый Медведь.

– Тогда в чём же дело? – загремел басом Воланд.

– Я не верю в доброго Сатану, я не верю в справедливого Сатану, как не верю и в злого Бога… – пояснил Плюшевый Медведь. – Я знаю, что, споря с вами, напрашиваюсь на жесточайшую критику читателей, я знаю, что целые поколения бредят «Мастером и Маргаритой», но от этого суть дела не меняется. Книга прекрасная! Но – это всего лишь книга. А доброго Сатаны нет, как нет доброго зла или злого добра. Булгаков – усталый регулировщик, опустивший свою палочку, отчего машины встречных полос невольно понеслись друг друга таранить!

– Но вы признаёте необходимость существования зла? – насторожился Воланд.

– Вовсе нет… Я принимаю необходимость существования такого мира, каков он есть, ибо иной мир нам пока неизвестен, – заявил Плюшевый Медведь. – Видите ли, сир, что бы вы там ни говорили, зло – это весьма грязное занятие и чрезвычайно хлопотное. Я вообще не знаю, как вы, такое мудрое на вид существо, согласились на такую работу.

– А как вы согласились на работу Плюшевого Медведя? – возразил Воланд. – Полагаю, вас никто не спрашивал? Скажем так: вас превратила злая фея, а меня назначил злой Бог, чтобы выглядеть в чистых белых перчатках в глазах своих любимчиков людей… Назначив меня, Бог перестал быть злым и стал исключительно добреньким Боженькой, а вся грязная работа досталась мне. Я по четырнадцать часов в сутки не выхожу из горячего цеха, а это сущий ад, настоящая преисподняя.

– Так вы литейщик? – попытался перевести разговор на более безопасную тему Маськин.

– В какой-то мере… – ответил Воланд и продолжил свою мысль: – Когда я говорю, что зло есть необходимая оборотная сторона добра, когда я говорю, что добро в чистом виде неизбежно превращается в зло, – вы мне не верите… А вашему любимому Богу, который вами крутит то вправо, то влево, как хочет, ему вы верите. В него вы верите! Всё – ему! Мне – ничего.

Воланд не на шутку распалился, и Коровьев даже сбегал на кухню за стаканом воды. Студёная водица немного охладила князя тьмы, и он продолжал:

– Вот вы, Маськин, что вы проповедуете? Всему миру прикинуться плюшевыми игрушками? Выращивать пуговицы на деревьях? Держать в хозяйстве коров, не дающих молока? Мир – гораздо более жестокое место, чем вы пытаетесь его нарисовать. Не кажется ли вам, что от вашего образа жизни больше вреда, чем пользы? Если ему начнут следовать многие, во что превратится человечество, да и сможет ли оно вообще выжить?

– Теперь вы беспокоитесь за судьбу человечества, – важно и сочувственно произнёс Плюшевый Медведь, но Воланд почувствовал издёвку и швырнул в Медведя лежавшей подле него подушечкой. Плюшевый Медведь подложил подушечку под себя и подбоченился.

– Ваше добренькое добро злее злого зла, вот моё мнение, – отрезал Воланд.

– Я так не думаю, – возразил Маськин, хотя понимал, что возражать Воланду бесполезно. – Возьмите сто случаев совершения зла, и вы увидите, что, может быть, ни в одном этом случае зло не было необходимым. Если поднатужиться и рассудить, во всех этих случаях можно было бы поискать какое-нибудь другое решение. Зло возникает только от недоумия и спешки, смятения и отчаяния, раздражения и мести. Напоите чаем этих несчастных, поищите вместе с ними хороший выход из положения – вот и не нужно никакого зла.

– Утопия, – отрезал Воланд. – Хотя что вы ожидали от меня услышать?.. Чтобы я сам признал, что я никому не нужен?

– А вы не пробовали собирать марки? – вдруг воодушевился Плюшевый Медведь. – Это могло бы вас отвлечь. Зачем вам быть кому-нибудь нужным? Собирание марок делает коллекционера самодостаточным.

– Я пробовал, – неожиданно приветливо ответил Воланд. – У меня в коллекции даже есть марка 2378 года.

– Да фто вы говорите! – всплеснул ручками Маськин. – И что на ней изображено?

– Разумеется, жопа, – ответил Воланд. – Именно жопа вскоре станет символом почтового сообщения.

– Очень интересно, – подтвердил Плюшевый Медведь. – А что, если нам подкрепиться?

Компания перебралась на кухню и за чаем с вареньем они ещё долго говорили о марках будущего и о коллекциях инопланетянских монет.

Когда пришёл час расставаться, Плюшевый Медведь приготовил всем по коктейлю «Маргарита»[52].

Маськину очень не хотелось отдавать своего телёнка обратно в тиранозаврики, и он тянул время. Воланд, которому давно не было так уютно и хорошо, тоже не торопился. Чтобы заполнить паузу в разговоре, Маськин включил радио. Диктор с голосом Левитана торжественно возвестил:

– От Советского информбюро. Сегодня Армия Адольфа Пельменя пересекла границу…

Маськин включил радио погромче.

Воланд спохватился:

– Нам пора. Кажется, у нас есть подходящий тиран. Ладно, Маськин, оставь при себе телёнка, пользуйся, пока я добрый. Мне два тирана ни к чему, а то они опять друг другу глотки перегрызут.

На том царь тьмы со свитой и отчалил. Когда всё утихло, к Маськину вернулись тапки. Они молча налезли на его лапки и сделали вид, что никуда не отлучались. Им было стыдно за свою трусость. Хотя тапки рассудили, что если бы они были военными сапогами со шпорами – они бы обязательно остались… Но куда им, домашней обуви, тягаться с самим Сатаной!

А Плюшевый Медведь после ухода гостей снял свои парадные носки и снова уложил их спать в кресле в гостиной.

Глава 37

Маськин и семь клоников

Увы, посещение Воланда не прошло без следа для жителей Маськиного дома. Не то чтобы неприятности, напавшие на них, были следствием злонамеренности со стороны князя тьмы. Если бы он действительно пожелал сотворить что-нибудь неприятное, то поверьте, мне не о ком бы было больше писать, а внезапная концовка моего романа превратилась бы в сценарий к фильму ужасов. Нет, злонамеренность можно совершенно исключить. Маськин в глазах Воланда хотя и представлялся существом надоедливым, особенно вместе со своей плюшевой игрушкой, медведем хамской направленности, однако он уважал его образ жизни натуральным хозяйством и здоровое отношение ко всем официальным властям планеты, а именно чувство панического страха в сочетании с полным наплевательством. Просто дьявольское сочетание нужно признать.

В чём же тогда причина неприятностей, о которых пойдёт речь? Просто само присутствие Воланда создало неблагоприятную ауру в доме, и всё пошло наперекосяк.

Плюшевый Медведь, конечно же, соврал, что не верил в справедливого Сатану, в чистое зло, совершающее добро. Он не имел определённого мнения по этому поводу. Медведь уважал устройство этого мира, к его созданию не имел отношения и не настаивал ничего в нём менять без спроса. Плюшевый Медведь просто был в задорном настроении от испуга, только и всего. Однако сама атмосфера спора и тот факт, что Воланду пришлось раздражаться, вылилась в целую вереницу неприятностей, с которыми маськожителям пришлось бороться впоследствии.

Мой драгоценнейший читатель, если к вам залетит на огонёк Сатана – не спорьте с ним и ведите себя прилично. Помните всё-таки, что это вам не то же самое, что посещение какого-нибудь участкового милиционера, чёрта безрогого. С этим гостем тьмы шутки плохи – зарубите себе на носу и на прочих выступах вашего милейшего организма.

Вот у Маськина для начала разбилась любимая чашка Плюшевого Медведя с изображением счастливого зайца, который пытался заключить всех в объятия, и Маськин решил, что если вообще посуда бьётся к счастью, то эта конкретная чашка разбилась не к добру.

И действительно, стоило вечеру опуститься на Маськин двор, как вдруг пропал пёс Сосискин. Вышел во двор по совершенно определённой собачьей надобности и пропал! Маськин выскочил из дома и стал звать:

– Сосисочкин! Сосисочкин! – но ответа не последовало.

Вдруг из пруда, лёд на котором только что растаял, послышался приглушённый хрип. Маськин бросился к берегу и увидел слабо барахтающегося и почти утонувшего пса Сосискина. Маськин немедленно вытащил его на сушу, послал за одеялами и полотенцами, а сам стал пытаться делать искусственное дыхание, хотя понятия не имел, как делать искусственное дыхание собакам. Потом, заметив, что Сосискин дышит, Маськин решил искусственное дыхание отложить и стал пытаться выдавить воду из желудка собачки.

Сосискин тяжело дышал, брюшко его так раздулось от проглоченной воды, что его задняя часть стала напоминать мешок, и он не мог её сдвинуть с места. Сосискин почти не двигался, и Маськин был в отчаянии.

Тут Плюшевый Медведь, отдававший себе отчёт, что эта неприятность – прямое последствие его вызывающего поведения с Воландом, вызвался отвезти собачку к ветеринару, и они без промедления отправились в путь.

Ветеринар оставил Сосискина в больнице и пообещал постараться спасти. Друзья понуро вернулись домой, а там оказалось, что у Шушутки сломался песочный термометр (песок был совершенно холодным, несмотря на то, что в доме было жарко).