Лесная невеста. Проклятие Дивины - Елизавета Дворецкая

– Да мы бы и хотели… – Большуха виновато оглянулась на мужа, тот пожал плечами, предоставив объясняться жене. – Да не выходит…

– Как так?

– Она, Лютава-то… Как она захочет, так все и делают. Не хочет она, чтобы мы тебе про нее рассказали – и мысли такой не взойдет, а взойдет – так рот не откроется, язык не повернется.

– Чары наводит?

– Истинно так. Она ведь не простая дева, а волчья сестра. Старшей дочери старшая дочь.

Зимобор понял, что это значит. Как князь является воплощением первопредка, так женщина княжеского рода носит в себе дух земли, является воплощением праматери племени, и именно поэтому брак с ней обеспечивает даже чужаку право на власть. Старшая дочь старшей дочери во многих поколениях накапливает в себе эту священную силу и становится почти богиней на земле. Для любого князя раздобыть подобную женщину в жены значит обеспечить себе милость богов и благополучие. Потому и ведутся за таких невест порой многолетние кровопролитные войны.

Впрочем, Дивина родом ничуть не хуже, а уж насчет силы и говорить нечего.

– Ну, дела, вяз червленый в ухо… – Зимобор огляделся. – Ребята! Коньша! Знаешь, к кому ты в женихи набивался? Это, говорят, угренская княжна была.

– Да ну! – Кмети даже перестали жевать.

– Вот она с чего к тебе-то сваталась! – сообразил Жилята. – Если она княжна, то Коньша ей, ясен пень, не пара.

– Чтой-то у них княжны по лесам бегают без присмотра? – заметил Радоня.

– Однако в гости тебя приглашала! – Ранослав слегка подпихнул Зимобора в бок. – Может, надумаешь еще?

– У меня невеста есть.

– Так где одна, там и две, чего такого-то?

– Нет, таких двух жен в одном доме быть не может. Это все равно что две луны в небе.

– Ты бы лучше подумал, куда она тебя приглашала? – сказал Зимобору умный Достоян. – Как-то мне это не нравится…

– А народ тут не бедный! – заметил Жилята. – Видал, какие на ней ожерелья?

– И как будешь бедный, когда в лесах куницы кишат, а по Юлге знай вези их арабам! – отозвался Достоян.

– Может, заглянуть и к ним в гости… – задумчиво предложил Коньша. – Раз уж так просили…

– За Угру не пойдем. – Зимобор покачал головой. – С угренским князем у моего отца ряд был положен, там уж не наша земля. А воевать нам рано. В такой поход как следует готовиться надо и настоящее войско собирать. Годиков через несколько… можно будет и в гости съездить.

Кмети, посмеиваясь, снова принялись за еду.

– Все-таки как-то мне это не нравится… – задумчиво бормотал Достоян.

Через несколько дней, отдохнув и распрощавшись с гостеприимным Даровоем, поехали дальше. Миновали еще пару гнезд, одно из которых было вятичское. Дань жители мелких гнезд платили неохотно, но топорами никто не махал.

Ехали второй день. Длинный обоз растянулся по льду Угры: передовым отрядом шла дружина Красовита, потом тянулась вереница саней с поклажей, вдоль которой разместились прочие дружины. Самое ценное, то есть меха, везли в середине обоза под охраной кметей самого Зимобора. На задних санях были уложены мешки с зерном, льняные и шерстяные ткани, бочонки меда и прочие товары попроще. Позади шагало ополчение во главе с Предваром. В одном гнезде дань заплатили лошадью, не слишком молодой, но еще пригодной, и теперь Предвар ехал на ней.

Река петляла, так что из середины обоза не было видно ни его начала, ни конца. Следов близкого жилья не попадалось, только птицы прыгали по веткам, иногда сбрасывая на людей хлопья снега. Было пасмурно и довольно тепло. Это как раз тревожило: если потеплеет, на льду появится вода, откроются полыньи… А если выдастся ранняя весна и реки вскроются раньше, чем получится вернуться в Смолянск, то совсем дело плохо. Санный путь кончится, и перевозить собранное по грязи или по весенним бурным рекам, да еще против течения, будет просто беда.

Начинались сумерки: еще не так чтобы темнело, но воздух засерел, намекая, что скоро наступит непроглядная зимняя тьма и пора заботиться о ночлеге.

– Что, княже, на снегу ночевать будем? – окликнул сзади Любиша, подъехав поближе.

– Похоже на то. – Зимобор обернулся. – Я уже Красовиту сказал, если увидит хоть самую плохонькую весь, пусть сворачивает.

Впереди вдруг закричали: «Назад, назад! Тащи! Тяни! Ах, мать твою!» Послышалось испуганное ржанье, треск льда. Зимобор хлестнул коня и поскакал вперед, но через несколько шагов его схватили за повод:

– Стой, княже! Не езди, провалишься!

– Что там?

– Да полынья там, или лед треснул! Сани чуть не утопили.

Видимо, здесь в реку впадал шустрый ручеек, из-за чего лед у берега был непрочным и под тяжестью саней раскололся. Очередная лошадь пробила лед и погрузилась в воду. К счастью, возле берега было неглубоко, и лошадь удалось, освободив от саней, вытащить из-подо льда вовремя, пока она не поломала ноги.

Пока возились с лошадью, пока снова запрягали и поправляли груз – прошло время и передовая дружина ушла далеко. Оставшаяся часть обоза теперь двигалась медленнее: опасное место объезжали с осторожностью, и кмети с длинными палками прощупывали лед у берегов, прежде чем ехать. Между тем сумерки все сгущались, и Зимобор не шутя задумался о ночлеге.

– Что нам в этих весях – дозорному десятку погреться, и только! Так и так людям на снегу спать, – решил он и махнул рукой: – Любиша, давайте на берег! Будем ночлег устраивать! Дальше передайте!

Вдоль обоза закричали, передавая его приказ, сани стали по очереди поворачивать, чтобы выбраться на берег.

– Красовит! – заорали с передних саней. – Поворачивай! Эй, где вы там? Не утонули?

– Гремята, давай вперед, найди их и верни! – велел Зимобор. – А то они там до истоков доедут, не оглянутся.

– Этот кабан упрямый, он такой! – хмыкнул Гремята. – Весь в отца, чтоб их кикиморы обоих за… щекотали.

Кметь уехал по льду вперед. Едва миновав первый поворот и не видя перед собой Красовитовой дружины, он открыл было рот, чтобы их позвать, но тут уловил впереди странные и подозрительные звуки. Навстречу промчался оседланный конь без всадника, за ним другой. Это уже было совсем плохо.

А Красовит, не имея привычки оглядываться назад, успел уехать от обоза перестрела на три-четыре. Река петляла, и оттого он не замечал, как далеко оторвался. Мысли его, как и всех прочих, были сосредоточены на поисках ночлега. Прибрежные веси из пяти-шести небольших избушек не могли приютить даже десятую часть дружины, и все же надежда хоть ненадолго зайти в душное тепло была такой привлекательной, что Красовит усиленно вглядывался в берега, надеясь различить-таки признаки жилья.

Когда рядом свистнула стрела, он даже не успел это осознать. Тело само сорвалось с седла и покатилось по снегу, а Красовит только теперь и сообразил, что происходит. Один из кметей его дружины тоже катился по льду, но со стрелой в груди. Вокруг кричали: часть его людей оказалась одновременно ранена неизвестно откуда прилетевшими стрелами, другая часть вскинула щиты и готовилась защищаться, лихорадочно выискивая противника.