Поединок - Александр Борисович Царинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Три «И», словарь мне нужен. Передашь утром Мельниковым.
Потом легла на стол спичечная коробка с русым волосом. Доложил Игнатенко и о лыжне.
— Так... Какие выводы? — спросил Волков.
— Тут много версий. И все же думаю, что совершено убийство.
Волков лукаво прищурил глаза:
— Доказательство?
— Попробую обосновать. Письмо маркера найдено в словаре. О чем это говорит? Видимо, маркер услышал, что кто-то к нему идет и спрятал письмо. Иначе оно было бы дописано.
— Это не доказательство, — обрезал Волков. — Согласно медэкспертизе, маркер вчера был сильно выпивши. Какая у захмелевшего психика? Ударило в голову — сел писать повинную. Вдруг побоялся, скажем, что не простят. Спрятал письмо в книгу и снова стал пить. Пусть не пить. Закрыл трубу и лег спать. Самоубийство? О тонкостях не говорю: умышленное или неумышленное. Так?
— Нет, не так, — не сдавался Игнатенко. — Обратите внимание на письмо. Оно прервано на полуслове. — Он взял у Александра Васильевича тетрадь и прочитал последнее предложение: — «Принудили меня стать на путь преда...» Строки размазаны. О чем это говорит? Видимо, кто-то внезапно постучал, может быть, имел ключ и открывал дверь. Маркер испугался, захлопнул тетрадку и спрятал ее в первую попавшуюся книгу на этажерке. Даже не успел убрать чернильницу со стола.
— Что ж, логично, — улыбнулся Волков. — Я тоже подумал, что маркеру кто-то помешал. Кто же этот кто-то?
Игнатенко долго молчал.
— Настораживает волос. Длинный, светлый. Думаю — женский.
И сразу последовал вопрос Волкова к Мельникову:
— Александр Васильевич, у маркера не было любовницы?
Что мог ответить Мельников? Он знал маркера только по бильярдной. А Волков опять ударил по версии Игнатенко:
— Женщина могла ночевать у маркера не в эту ночь.
— Это точно. Тем более, никаких других следов пребывания женщины в комнате нет, — согласился Иван Иванович. И вдруг родилась одна мысль. Повернулся к Мельникову: — Скажите, Александр Васильевич, раньше вам приходилось бывать в квартире маркера?
— Да, однажды.
— И тогда там было такое же свинство?
— Нет. Вроде, было чисто.
— Степан Герасимович, сейчас я не смогу убедительно доказать свою правоту, но попробую высказать одно соображение. Как мы сейчас слышали, маркер был не из неряшливых. Если волос оставлен давно, наверняка убрал бы. Во-вторых, лыжня! Лыжи, по-видимому, использовал пришелец. Маскировал следы обуви. Сени, крыльцо, площадка у крыльца подметены веником. Зачем? Стирались следы того человека, кто явился на лыжах. Следы женщины! Вывод: та, что потеряла волос, побывала у Крайнина именно в ту ночь.
Волков смотрел на Ивана Ивановича с улыбкой. Тот словно залез к нему в душу, вынимал оттуда горстями его собственные мысли и выкладывал наружу. Удивительно переплетались их предположения по поводу этой смерти. Значит, истина где-то недалеко.
— Почему же нет чужих следов в комнате? Она там... летала?
Игнатенко замялся.
— Может быть, ходила в его тапках. — Иван Иванович налил себе чаю, помешал ложечкой в стакане. В комнате клубился едкий дым от папиросы Мельникова. Волков массировал пальцем шрам.
Что женщина, оставившая волос, побывала у маркера этой ночью, Степан Герасимович был согласен. Мог бы сказать и больше. Например, что она вряд ли крепко связана с врагами. Довод? Пожалуйста. Если бы ночью был враг, он не упустил бы такую деталь, как чернильница с ручкой на столе среди огрызков. «А не донос ли писал Зайцев?» Враг обыскал бы все. Нехитро запрятанную писульку в словаре найти было не сложно. Да и сам словарь... Однако ни словарь, ни тетрадка не тронуты. Вывод: ночной гость ничего не искал. Женщину это не насторожило.
Так кто же тогда эта женщина? Она ли убила? За что? Как?.. А лыжи?.. В основном предположения Игнатенко близки к истине, но... Это «но», как невидимый в темноте комар, жужжит над ухом, хочешь поймать и не можешь.
— Александр Васильевич, у Маркина есть лыжи?
Мельников даже вздрогнул. Он как раз о Маркине думал.
— Н-не знаю... Товарищ подполковник, я не знаю, есть ли у Маркина лыжи, но... но смерть маркера — дело его рук.
— Александр Васильевич, зрячий не тот, кто гору видит, а тот, кто видит, что за горой. Мы пока только гору видим. И то в тумане. У Игнатенко женщина по комнате летала. У тебя — Маркин.
— Иван Иванович прав. Пришелец мог надеть тапочки маркера.
— Три «И», тапочки по комнате ходили?
— Да, Степан Герасимович! На полу есть отпечатки хозяйских сапог и следы его тапок.
— Хорошо, Александр Васильевич! Допустим, был Маркин. Чем опровергнешь предположение Игнатенко, что лыжи использовались с целью маскировки женских следов?
— Очень просто. Женщина могла просто-напросто надеть мужские сапоги и не надо строить карусель с лыжами.
— Логика есть, — похвалил Волков. — Зачем же тогда лыжи?
— Ну, скажем, увезти радиопередатчик.
Игнатенко и Волков переглянулись. Иван Иванович не сдержался:
— Лыжи — не санки. Передатчик лучше нести. Кстати, в квартире обнаружить его не удалось. Будем продолжать поиск.
Степан Герасимович посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.
— Так. На сегодня хватит. Задача Ивану Ивановичу: поиск радиопередатчика и лыж. Розыск женщины с русыми волосами. Мельникову: Маркин и еще раз Маркин! Завтра свяжусь с Москвой. Надо установить, значится ли в списках предателей М. А. Зайцев?
Офицеры поднялись и хотели выйти, но Волков их остановил:
— Да, вот еще что. Для всех причина смерти маркера — несчастный случай: преждевременно закрыл трубу и угорел. Пусть враги считают нас дураками. Как это кинуть в народ, учить не буду. Встреча завтра здесь же в восемь. Свободны!
Выходили от Волкова порознь. На улице гулял ветер, холодно мерцали звезды, свистели провода. Приближался Новый год, а радоваться было нечему.
25
Метки на лыжах
Ночь была до одури долгой. То и дело Мельникову казалось, что звонит телефон. Он вскакивал с постели, но это на улице бесновался ветер и ветвь карагача цокала по железу подоконника, царапала стекла. Вчера Александр Васильевич разослал телеграммы о пропаже Маркина на близлежащие железнодорожные станции, в аэропорт, проинструктировал патрульный наряд, пошли на поиск офицеры из эскадрильи майора Кикнадзе. Но телефон так и не зазвонил. Значит, поиск шел впустую.
Утром, прежде чем ехать в закрытый гарнизон, Мельников заглянул в комендатуру. Ничего отрадного. Молчал телефон и у дежурного по
