Скелет бога - Георгий Зотов

– Ты прав. Уже на заре цивилизаций с потомством начинались проблемы, а мы не придали этому значения, озабоченные лишь самолюбованием и властью над человечеством. Дракайны тоже спаривались с людьми, взять хотя бы случай Ехидны и Тифона, но их отпрыски получались сумасшедшими монстрами вроде Колхидского дракона,[41] не годного ни на что, кроме как по-собачьи сидеть у дуба, сторожа Золотое руно.

– (Грустный вздох.) Да, знавал я того парня из Колхиды. Абсолютный дебил, попросту двух слов связать не мог, но без труда устроился на должность главного хранителя руна. Тупейшим образом провалил свои служебные обязанности – ну и, разумеется, пал от руки Диомеда. Честно говоря, я не стал вступаться – чем меньше мутантов, сидящих у дуба и пускающих слюни, тем чище раса. Разве я знал, что возникнут такие проблемы в дальнейшем? Наше семя мёртвое, и человеческие самки больше не могут от нас понести. Но я не готов отказаться от надежды. Прости, мне сложно взваливать на тебя столь тяжёлую ношу, обследование показало – только у тебя из всех нас есть шанс. И раньше-то это было непросто – спаривание, приводящее к зачатию, возможно у драконов лишь раз в двенадцать лет, тысячу дней спустя после Особого Года, в конце весны у самцов, в конце лета у самок. И ведь, казалось бы, что может быть проще – охмурить девицу хомо сапиенс, сделать искусственное оплодотворение в клинике, но… сразу станет ясно, что это нечеловеческое семя.

– Я думаю, и тут не было бы толку. Мы способны зачать потомство только в определённое время – при точном положении Сатурна, при полной луне, естественным путём. И да, я стараюсь. Однако ничего не получается. Я уж не говорю, как трудно уломать человеческую самку не использовать презерватив. Из-за СПИДа все с ума посходили. Кстати, Прекрасная не объявлялась? Честное слово, я периодически скучаю по ней.

– Нет, к сожалению. Но ты же её знаешь – взбалмошная, горячая натура. Ты ведь тоже когда-то уходил из племени и потом вернулся. Я уверен, и с ней это произойдёт. Прости, мне пора плыть. Я искренне надеюсь на тебя. Скоро придёт время…

– Хорошо, собрат. Я обязательно постараюсь.

Глава 6

Якобинцы

(градъ Москва, трактирчикъ «Мѣщанинъ» на Сухаревкѣ)

Если бы сослуживцы увидели сейчас шефа Отдельного корпуса жандармов Виктора Антипова вкупе с директором департамента полиции МВД Арсением Муравьёвым, они бы немало удивились. Оба сатрапа империи, одетые в простонародные рубашки и плисовые штаны, сидели за столиком и пили виски «Джемисон» из деревянных кружек. Над карманом у каждого повисла увядшая гвоздика – символ произошедшей вчера антимонархической революции, – а на макушку был нахлобучен красный головной убор, похожий на фригийский колпак. «Мещанинъ» являлся кошмарно заплёванной забегаловкой, где коротали вечера мастеровые, бывшие извозчики да отставные унтер-офицеры. Муравьёв и Антипов использовали заведение для спокойных бесед о жизни и политике, не боясь подслушивающих устройств и случайной встречи со знакомыми.

Оба сначала молчали, посвящая время выпивке и закуске.

– Как ты думаешь, это не он сам организовал? – деликатно спросил наконец Муравьёв.

– Признаться, тут я теряюсь в догадках, – ответствовал Антипов, вкушая рулетики из баклажанов. – Действия его величества даже баба Ванга предсказать не сможет. Ты помнишь, восемь лет назад он – хлоп! – аналогично издаёт манифест об отречении и пасечника императором назначает? А потом – раз! – возвращается, и нам из гуляй-ящика втирают по поводу преемственности русской национальной идеи царей-соправителей, Петра и Ивана.[42] Так что стопроцентно мы с тобой не определим. Всё может быть – и интрига государева, и настоящая революция. Поймём мы это, к сожалению, не завтра.

– Ну, как-то странно, согласись, – задумчиво произнёс Муравьёв. – Государь объявляет об отречении, при этом никакого телевыступления, ноль комментариев для прессы, и в принципе нигде его нет. Сообщение зачитал диктор, то есть это… говорун по гуляй-ящику. Просто здрассте-пожалуйста, с сегодняшнего дня монархия упразднена, объявляется республика, выборы в Учредительное собрание. Я в штаб партии «Царь-батюшка» звонил, они понятия не имеют, что произошло, но на всякий пожарный вовсю готовятся переименоваться. Есть два варианта: «Народ-богоносец» и «Либерал-красавчик», в зависимости от настроя трудящихся. Нет, случалось, что император пропадал неведомо где, он обожает сюрпризы. Но тут… я погребён под грудой версий. То есть, как бы, у нас полтора дня республика, должны избрать президента и новый парламент. Хрень какая-то! – Он с душой отхлебнул половину кружки.

– Уж не говори, – поддакнул Антипов. – И на хер нам сдалась эта республика? Временное правительство с февраля по август семнадцатого сидело. Так и что в нём было хорошего? Бардак на фронте, в магазинах селёдки и той не купишь, разброд и шатание. Нет, я по-человечески-то понимаю – конкретный государь не нравится. Ну так, Господи Иисусе, да задавите его ночью подушкой и возведите на престол нового, можно подумать, что-то экстраординарное изобретать надо. А республика чего? Каждые шесть лет новый царь? Тут на одних портретах в госучреждениях разоришься… Но да, я в разговорах с подчинёнными сказал, что испытываю «осторожный оптимизм» и, дескать, были у нас уже республики – и Новгородская, и Псковская, и та же «семибоярщина»…

– Вот про «семибоярщину» ты реально зря. – Муравьёв так воткнул вилку в квашеный помидор, что сок забрызгал столешницу. – Они ж типа предателями считаются.[43]

– Ой, да ладно! – отмахнулся Антипов. – Ты словно японец какой, а не житель Руси великой. У нас постоянно в учебниках – сначала герой, потом предатель, после опять герой. Ты вспомни бой Пересвета и Челубея на Куликовом поле. Сперва в имперских учебниках писали, что Пересвет прекрасен и благороден, далее объясняли – Челубей прекрасен и благороден чуточку меньше, но тоже за свою Родину сражался. Теперь учёные сходятся во мнении, что оба отличные ребята, а в их гибели виноват Запад. – Он стянул с головы колпак и с ненавистью повертел его в руках. – Вот для чего это? Народ как с ума посходил. Красные банты, гвоздики, лажа фригийская. Те же самые люди, что вчера клялись государю в верности, теперь показывают себя завзятыми республиканцами. Боже, да ещё два дня назад государев рейтинг девяносто процентов составлял, а сегодня и трёх монархистов в городе днём с огнём не найдёшь!

– А когда у нас иначе было? – удивился Муравьёв. – Тут даже лейб-гвардия предъявит доказательства: мол, они с детского сада читали мемуары декабристов, переводили интервью Керенского и готовили втайне бунт с требованием Конституции. Хотя, собственно, я так и думал – ежели чего, в защиту царя ни одна собака не выступит. Они клянутся ему в любви, но умирать за него никто не хочет, уже в Грецию на пляж тур куплен, отпускной сезон же. Не, я императора люблю. Но у меня ощущение, что он давно от действительности оторвался. Как гуляй-ящик включу, там по всем каналам блокбастер про супергероя – государь зашёл в клетку к разъярённому дикому слону, государь взмыл ввысь с грифами и летучими белками, государь в батискафе нырнул на дно Чёрного моря, и сам Ктулху поддержал царственные начинания по объединению Руси. И ничем больше не интересуется. Знаешь, что я думаю? Он небось про революцию и не знает. Манифест подделали, Шкуро и раньше от царского имени указы подписывал, не впервой. Газет царь-батюшка не читает, радио не слушает, кино смотреть не изволит – один Квасов к нему заходит с отредактированной информацией, дабы монаршую особу не огорчить. Пару улиц вокруг Кремля можно оставить с царскими портретами, и государь даже не заметит, что власть-то сменилась.

У столика возник половой, воплощённая услужливость и расторопность:

– Чего-с ещё желаете, господа хорошие? С радостью угостим вас жаренными на сковороде колбасками, да в капусточке, по-дрезденски квашенной-с…

– Не, братец, – решительно остановил порыв трактирного слуги Антипов. – Здесь уж от греха не знаешь, куда и деваться. Поешь колбасок, так с ходу в роялисты либо немчины запишут. С другой стороны, чёрт знает, чего брать – русскую кухню иль французскую, какие идеи сейчас верх возьмут, чтоб попатриотичнее… Ты вот что… притарань-ка нам устриц свежих из Бретани, а к ним натри хрену побольше… пирогов тащи с визигой и блюдо лягушачьих лапок провансаль… ну и хамбургер тож сообрази, и не совсем мериканский, а шоб булочка, но внутрь лососины не пожалей, да помалосольнее…

– Нельзя, – с огорчением остановил друга Муравьёв. – Лососину ж финны едят.

– А, ну да, – спохватился Антипов. – Тогда в хамбургер селёдочки да картошки рассыпчатой нарисуй. Ну и багет туда ж, пополам с чёрным хлебушком. Уяснил?

– Так точно-с, ваше благородие! – сказал половой и унёсся на кухню.