Плохая учительница, хороший снайпер - Юлия Стешенко

— Это каким же образом?

— О. У министерского чиновника есть масса возможностей испортить людям жизнь, — в улыбке Каррингтона появился явственный оттенок предвкушения.

— Значит, выбор вашего отца не так уж и плох?

— Определенные преимущества у него есть, это несомненно. К тому же для работы в министерстве не требуется плотный контакт с фамильяром.

— А у вас проблемы с фамильяром, господин Каррингтон? — старательно изобразила удивление Хизер. — Покажите, пожалуйста, что вы умеете.

Досадливо поморщившись, Каррингтон дисциплинированно поднял руку и крутнул кистью в жесте призыва. Ничего не произошло. Скривившись еще сильнее, Каррингтон крутнул снова. И снова. И снова. На шестой или седьмой попытке вокруг руки возникло серебристо-серое облачко, нерешительно заколыхалось, словно студент, опоздавший на лекцию и не решающийся распахнуть дверь аудитории. Сжав в узкую ножевую линию губы, Каррингтон стиснул кулак. Вены на его лбу вздулись, по вискам поползли капли пота. Облачко, затрепетав, отделилось от руки, протянулось по воздуху тусклой мерцающей лентой и собралось в прозрачного льва. Ну, почти льва. Морда у него была перекошена, словно от флюса, кисточка на хвосте отсутствовала, а лапы все время меняли длину, отчего несчастный лев превращался то в плотоядного жирафа, то в таксу.

— Вот, — раздраженно выплюнул Кариннгтон. — Вот. Как-то так.

— М-да, — не смогла удержаться Хизер. — То есть, конечно, вы молодец. Вы стараетесь.

— Спасибо за желание проявить такт, госпожа Деверли. Я знаю, что мой фамильяр ужасен. Но поверьте, я отлично обхожусь без него.

— Не сомневаюсь. Но мой вам совет: обратитесь к госпоже Бишоп. Вы можете улучшить свой результат. Я не утешаю вас и не пытаюсь проявить педагогическую мудрость. Вы действительно можете изменить ситуацию. А когда вы измените ее… Сейчас при контакте с фамильяром вы теряете силы. Вы боретесь с ним, но бороться с элементалем бессмысленно — его энергия бесконечна, а ваша — нет. Когда вы установите контакт, то получите доступ к этой бесконечной энергии. До конца жизни. Мгновенно. В любой ситуации.

Несколько минут Каррингтон молча разглядывал калечного льва. А потом коротко кивнул.

— Да. Я попробую, — Каррингтон встряхнул кистью, отпуская своего фамильяра. — Благодарю вас за совет. Всего хорошего, госпожа Деверли.

— Одну минутку, господин Каррингтон!

— Да? — он обернулся, глядя с настороженным удивлением. — Что вы хотели?

— Один вопрос. Госпожа Кингдон-Куч… Я слышала, как ее называют Кавалеристкой. Ни разу не видела, чтобы она ездила на лошади, а конюх говорит, что Кингдон-Куч даже упряжкой не умеет править. Откуда взялось это прозвище?

— Кавалеристка? — Каррингтон воровато стрельнул глазами в сторону. По его шее к щекам медленно, но верно ползла густая алая волна. — Не обращайте внимания, это всего лишь прозвище.

— Но откуда-то оно взялось же. Неужели что-то непристойное? — в голове у Хизер завертелись самые экзотические варианты, включающие даже излюбленные позы в сексе. Может, Кингдон-Куч предпочитала быть сверху? А что. Это вполне в ее характере.

Так. Стоп. Но откуда об этом знают студенты?

И даже конкретнее.

Откуда об этом знает чертов Каррингтон?! Его нездоровая тяга к преподавателям заходит так далеко?!

— Нет, ну почему же непристойное. Просто… — красный, как маков цвет, Каррингтон жестом изобразил над верхней губой усы. — Госпожа Кингдон-Куч… действительно похожа на кавалериста.

— Ах, вы в этом смысле! — с облегчением выдохнула Хизер. — Я поняла. Спасибо за объяснение. Всего хорошего, господин Каррингтон.

Глава 26. Тернистый путь к успеху

Алекс тренировался так, словно действительно собирался пойти в егеря. Вот только на самом деле он не собирался. Иногда, лежа без сна в кровати и слушая, как гудят, наливаясь тягучей чугунной усталостью, мышцы, Алекс пытался понять: а нафига? Зачем он вбухивает в эти дебильные тренировки так много времени и сил?

Чтобы запрыгнуть на пьедестал почета так высоко, как сможет?

Чтобы осуществить свою глупую детскую мечту?

Чтобы доказать что-то отцу?

Чтобы Деверли похвалила?

Нет. Ничего из этого — и все перечисленное вместе. Просто в какой-то момент нелепая, как провинциальный балаган, студенческая группа стала кусочком другой жизни. Той, которая могла бы случиться, если бы не. В этой жизни Алекс делал то, что он хотел. В этой жизни его успехи были значимы — и достаточны. В этой жизни Алекса окружали не соперники, а соратники.

Не друзья, нет. На этот счет Алекс не обманывался. Дружба — это что-то большое и значимое, то, что существует само по себе, не ограниченное общими страхами или общими интересами.

Когда все они выйдут из академии… Станет ли Рамджи писать Алексу из далекой Индии? Захочет ли Падди продолжить общение, будет ли забегать в министерство, чтобы пригласить на кружечку эля в ближайший гребаный уладский паб?

Станет ли Алекс искать встречи с Кристиной или Надин, будет ли писать Элвину Войту?

Нет, нет и еще раз нет.

Не будет никакой вечной дружбы. Как только ученикам выдадут квалификационные дипломы, все сразу же разбегутся, как мыши по норам, вычеркнув из памяти тех, с кем провели бок о бок шесть лет.

Но пока они вместе, пока бок о бок движутся к общей цели — Алекс сделает все, чтобы эта дурацкая студенческая группа заняла призовое место. Даже если для этого придется загонять всех до обморока.

Они взойдут на чертов победный пьедестал.

И отец увидит, чего Алекс стоит на самом деле.

Составив сложносочиненный план, предусматривающий отдельные комплексы занятий на скорость, на силу и на выносливость, Алекс с неумолимой механической безжалостностью гонял группу то на пробежки, то в гимнастический зал, то на импровизированный полигон, спешно организованный на заброшенном крикетном поле. Поначалу ребята роптали, Падди даже попытался поднять бунт, но был смят и растоптан — как и подобает любому уладскому сопротивлению, отчаянному, но вопиюще неорганизованному.

Конечно, за то время, что оставалось в запасе, по-настоящему сильную команду не подготовишь… Но Алекс собирался выжать из ситуации все возможное. Деверли со своей стороны делала то же самое — и вечерами группа зубрила по нарисованным от руки схемам уязвимые участки на теле дракона и конспектировала признаки поврежденных, а следовательно, хрупких чешуйных пластин. Лихорадочный пьянящий азарт охватил всех конкурсантов, включая бесполезного Сэнди Уиллера, и Алекс, смилостивившись, составил для него особенную программу — с упором на одну только выносливость. Скорости Уиллеру все равно не