Багровое небо - Джоэл Розенберг

Если и существует вежливая форма подобного вопроса, Йен ее не знал. Надо будет потом осведомиться у Осии.

С каждым поворотом спирали диск над головой делался все ближе. Наконец стал заметен темный люк, казавшийся единственным входом внутрь.

Если Отпрыск и впрямь хотел держаться в стороне и надо всем, это ему удалось. Спиральная лестница закончилась на площадке, откуда наверх, в темноту люка, вел единственный путь: деревянная лестница, до странности простая.

— Будьте любезны немного подождать, я узнаю, примет ли нас Отпрыск. — Дариен дель Дариен, вскарабкавшись по лестнице с обескураживающей легкостью, исчез в темноте.

Йен прислонился к холодному камню и сделал глубокий вздох:

— Что ж, теперь понятно, кто тут неженка.

— Йен, сила бывает разная, — сказал Осия. — И у Дариена дель Дариена, и у меня гораздо меньше мышц, которые требуется напрягать, нежели… у других людей.

Из отверстия наверху показалось лицо клаффварера.

— Будьте любезны, поднимитесь сюда.

Йен не совсем представлял, с чем столкнется — обычная проблема в Тир-На-Ног, со временем к этому привыкаешь, может быть, и зря, — но ожидал он великолепия и комфорта. В конце концов апартаменты Отпрыска! Принимая во внимание роскошь комнат, где селили гостей, Йен готовился столкнуться по меньшей мере с еще большей роскошью и комфортом.

Однако круглая скудно обставленная зала выглядела едва ли не по-монастырски. Свет сюда проникал сквозь ряд забранных кварцем окон, изгибающихся соответственно форме стены. Пол покрывал мозаичный паркет, набранный из маленьких кусочков дерева, которые нарезали словно наобум, а потом так тщательно подогнали друг к другу, что стык можно было заметить только по разнонаправленным волокнам дерева.

В дальнюю стену был вделан небольшой изогнутый обеденный стол; на нем стояли хрустальный кувшин с водой, несколько стаканов — на кухне у Торсенов стаканы поизысканнее — и небольшой чайник на чугунной подставке, под которым горела спиртовка. Резкий запах горящего спирта не мог, однако, заглушить мускусного духа гнили и плесени, уместного в сыром подвале.

В комнате было всего два стула, оба низкие и глубокие; рядом с каждым стоял небольшой столик. На одном столике горой лежали бумаги, и отдельные листки, и переплетенные вместе; на втором ничего не было, кроме пера, чернильницы и довольно обычного на вид ножа: Йен решил бы, что нож охотничий, хотя здесь, наверху, вряд ли найдется дичь.

Длинная черная завеса свисала с латунной штанги, вделанной высоко в стены, и закрывала заднюю часть комнаты. Если где-то роскошь и была, то только за этой занавеской.

Ну же, Отпрыск, почему бы тебе не отвлечься ненадолго от своих танцовщиц, чтобы выйти поговорить с нами?

— Доброго вам дня, — раздался из-за завесы спокойный голос. — Благодарю вас за посещение.

Оценить возраст говорящего было нелегко. Конечно, это мужчина; не юноша, но и не старик — судя по твердости голоса.

— Не стоит благодарности, — откликнулся Осия. — Меня терзает любопытство. Вы не возражаете, если я спрошу у вас одну вещь?

— Это, я полагаю, зависит от того, каков вопрос. Попробуйте, и посмотрим.

— Почему вы сидите за пологом? — Осия указал на занавес, хотя Отпрыск не мог этого увидеть. — Я не первый раз в Старой Крепости…

— Безусловно. Вы же сами и построили Крепость, Орфиндель.

— В легендах говорится, что Крепость построил Древний по имени Арвиндель или Орфиндель. Только ведь отсюда еще не следует, что я тот самый Орфиндель, не так ли?

— Нет, — раздался негромкий смешок. — Это следует вовсе не отсюда. Но оставим пока эту тему.

— Так вот, — продолжал Осия, — я бывал здесь прежде, однако никогда не замечал, чтоб Отпрыск вел жизнь настолько, ну…

— Уединенную, — вставил Отпрыск. — Полагаю, вы искали именно это слово.

Или «затворническую», подумал Йен. Кто этого захотел — сам Отпрыск или его якобы мажордом?

И зачем занавес?

Хорошо бы сейчас иметь при себе маленькую собачку, чтобы она отдернула завесу. В конце концов, кто станет винить собаку?.. Йен, правда, не знал, что именно обнаружится за пологом — разве что Фрэнка Моргана там не окажется точно: голос Отпрыска напоминал скорее голос Уоллеса Биэри.[11]

Да все равно, я же не Джуди Гарленд.[12] Хотя искушению щелкнуть каблуками и сказать «в гостях хорошо, а дома лучше» невозможно было бы воспротивиться, реши Йен, что из этого выйдет хоть какой-то толк.

— Да, Орфиндель, не замечали. Я… человек спокойного нрава и устроил так, чтобы меня видели лишь немногие.

— Только Наследник и клаффварер, как я слышал, — сказал Осия.

— У вас слишком хороший слух, может статься. Я люблю одиночество и избегаю сближаться с кем бы то ни было.

— Ну и ладно. — У Йена лопнуло терпение. — Любите одиночество — и любите. Но зачем нарываться на неприятности, посылая своих псов охотиться на Торсенов?

У Дариена дель Дариена упала челюсть, Осия сделал шаг назад.

— Интересный вопрос, Йен дель Бенджамин, — произнес Отпрыск.

Йен не совсем вник, какой смысл в подобном обращении — ну и что с того, что Отпрыск знает про его горе-отца? Если это угроза, то Йену все равно.

Давай, Отпрыск, посылай своих псов за моим ненаглядным папашей. Да плевать…

Только это неправда. Йену должно быть все равно, но ему не все равно. Вот так. Еще один пункт в списке несправедливостей жизни. Голос, звучащий в голове, никогда не перестанет твердить, что если бы Йен совершал правильные поступки и говорил правильные слова, если ли бы он лучше убирался в комнате или получал более высокие оценки, если бы он внимательнее слушал или если бы у него были друзья и хобби получше… если бы он постарался, отец бы его любил. Но Йен прекрасно помнил, как, лежа в постели в те ночи, когда отца не было дома, он вопреки всему надеялся, что на сей раз отец вмажется в дерево и сдохнет, всякий раз, когда с шумом открывалась треклятая гаражная дверь, и Йен отворачивался к стене, молясь, чтобы отец просто заглянул к нему, а потом, шатаясь, двинулся дальше…

Всякий раз он испытывал нечто вроде облегчения.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Йен Сильверстоун, — сказал Йен. — Или Йен Серебряный Камень. Так зовет меня она, — добавил он.

Невредно напомнить Отпрыску, что у Йена имеются могущественные друзья.

— Вы имеете в виду Фрейю? Известную как Фрида, Жена Паромщика? — спросил Отпрыск. — Неплохо сохранилась для своего возраста, правда? Знаете ли, Орфиндель, я всегда завидовал долгой жизни Древних… Впрочем, вы, наверное, привыкли к подобной зависти.