Сигареты и пиво - Чарли Уильямс

Когда моя Сэл еще бухала, она любила перно.

Я уже говорил, что выражение на лице у него было паскудное. Но дело не только в этом. Он не знает, что делать. Глаза у него блестят и кадык ходит вверх-вниз, как будто он пытается не заплакать.

— Ты, блядь, убил Дубину, — тихо говорит он, поднимая разбитую бутылку из-под перно над головой.

— Ну да, — говорю я. Он подходит ближе. Я нажимаю на курок. Пуля не вылетает.

— Ну да, но…

Он перепрыгивает через стойку. Ни хуя бы не подумал, что ему это удастся, но ему удается, он даже бутылку не роняет. Я разворачиваюсь и начинаю съебываться. Его я не боюсь, но розочка меня ни хуя не радует. Я видел достаточно битого стекла, чтобы знать, че с ним и как, и мне это ни хуя не надо. Так что я бегу к главному входу, по дороге хватаю стул и кидаю в него.

Я промахиваюсь, но это ничего, стульев еще много. Краем глаза я вижу, как появляется Ник, видимо, проверить, че за херня творится. Он что-то говорит, но ни я, ни Нобби его не слушаем. Мы с Нобом играем в свою игру, никто больше в ней не участвует. Нобби стоит в шести ярдах от меня, расставив ноги, держит перед собой розочку и покачивается из стороны в сторону. Я кидаю еще один стул, но Нобби без проблем уворачивается. У меня в руке по-прежнему волына, так что я кидаю ее. Она летит быстрее, но Нобби все равно уворачивается. Я лезу в карман за разводным ключом. Но его там нет. Он держит заднюю дверь.

Нобби подходит ближе, вид у него паскудный и слегонца грустный. Но паскуднее всего выглядит розочка у него в руке. Я беру еще один стул и выставляю перед собой, как будто он лев, а я не хочу, чтобы меня сожрали. Но эти стулья до хуя тяжелые, и у меня начинают болеть руки.

Я кидаю стул и забираюсь на сцену.

Он подскакивает ко мне и тычет бутылкой в мою многострадальную ногу.

— Ааа, — говорю я. Потому что зацепил он меня весьма нехуево. Честно говоря, как-то вся ситуация ни хуя не радостно выглядит. Я нахожу на сцене еще несколько стульев и продолжаю кидаться ими в него. Потому что надо же что-то делать. Может, они его и не ударят, но хотя бы остановят ненадолго. Мона по-прежнему лежит между нами, но мне не до нее.

Осталось только два стула, и я притормаживаю, у меня руки дрожат. Я бросаюсь, чтобы схватить стул, но тут что-то со всей дури меня ебошит. Ебаный стул. Нобби тоже кинул в меня стулом и попал, повезло мудаку. Это нечестно, думаю я, падая на пол. Он тоже забрался на сцену, я валяюсь на полу, совершенно измочаленный, а надо мной стоит стол, как большой щит. Но потом мой щит исчезает, Нобби ногой отшвыривает его в сторону. Он нависает надо мной, сжимая в руке разбитую бутылку из-под перно и хмурится.

Я сижу на полу, раскрыв рот и протягиваю вперед руки, ладонями вверх.

Он бросается на меня и хватает меня за руки. Я думаю про Финни, запертого в подсобке.

— Сосиски, — говорю я.

Нобби хмурится еще больше и спрашивает: — Че?

— Бабах, — говорит кто-то еще.

Но никто этого не говорит, это настоящий бабах, как будто из пистолета выстрелили. Нобби харкает кровью и роняет розочку. Потом он подыхает.

Я сбрасываю его с себя и смотрю на него. Между лопатками у него дыра, огромная, как если бы лошадь полчаса на снег ссала.

— Блядство, — говорит Ник Как-его-там, который держит в руках пистолет. Длинный пистолет с длинным дулом, ковбойский, я его видел в прошлый раз.

— Блядство блядское.

Глава 19

Много лет назад, когда я был молодым сопливым репортером, который безуспешно пытался отрастить усы, наш отдел местных новостей получил сигнал, что у какого-то мальчишки проблемы с полицией или что-то вроде того. Вообще, если задуматься, не так уж я был и молод, но у меня была простуда, так что насчет сопливости я не соврал.

В конце концов выяснилось, что проблем у этого мальчишки не было. Его отец напился, упал с лестницы и разбился насмерть, оставив ребенка сиротой. Я написал об этом и пошел в паб. И вертя в руках стакан с пивом, я размышлял об этом сигнале и о том, почему я сразу подумал, что речь идет о неприятностях. Конечно, может, я и циничен, но все равно, не за каждым несчастным случаем мне мерещится злой умысел. Так почему же мне так показалось в этот раз? И я скажу, почему: все дело в имени этого мальчишки. Что-то в его имени подсказывало, что дело тут нечисто и по-другому быть не может.

Ройстон Блэйк.

Конечно, если вы являетесь постоянным читателем нашей газеты, вам должно быть хорошо известно это имя. Ройстон то, Блэйк это… Все, что случается в Манджеле, так или иначе связано с ним.

Возьмем к примеру, пожар в “Хопперз”. Тогда погибла молодая женщина. И чья это оказалась жена? Ройстона Блэйка. Кого арестовали? Ройстона Блэйка. Кто смог избежать суда?

Думаю, все понятно.

А потом, несколько лет назад, произошли события, связанные с братьями Мантонами. Люди гибли как мухи, включая подельника Ройстона Блэйка, Тайрона Финни (множественные ранения, нанесенные бензопилой). Блэйк и в тот раз оказался в центре событий, и, надо признать, наша газета потратила немало типографской краски, чтобы о них рассказать. Но что же дальше? Он снова сорвался с крючка. Во всем обвинили братьев Мантонов и еще одного подельника Блэйка — Найджела Легхорна, — а большинство из них к тому моменту уже отправились в мир иной.

Ну да, может быть, я не слишком объективен по отношению к этому человеку. К нему ничего не прилипает, так что формально он почти ничего не сделал. Но каждый раз, когда случается что-то ужасное… будьте уверены, за этим стоит имя Ройстона Блэйка.

Что мы имеем сейчас — убийство молодого вышибалы, который только-только закончил школу, и смерть нашего уважаемого коллеги, Стива Доуи. Опять происходит что-то ужасное — под самым носом. И кто стоит за всем этим?

— Че? — спросил я. Не потому что не услышал. Потому что я ни хуя не понял. Ваще в ситуацию не врубался.

Ник Как-его-там начал что-то говорить, но у него херово получилось. Так что он покачал головой и сказал:

— Неважно. Спускайся.

Я осторожно спустился. У него была пушка, а я собирался его убить. Но я знал, что он не станет в меня стрелять. Я это знал, и все тут.

— Ты в поряде? — спросил он, сбрасывая идиотский кожаный плащ со своих чахлых плечей. Он сел на табурет и положил волыну на стойку. У него была маленькая синяя сумка, ее он поставил рядом с пушкой. Сумка была немного похожа на мой вещмешок, только маленькая и синяя. Он посмотрел на Мону. Она по-прежнему была привязана к столу на сцене. Нику это не сильно понравилось.

Я по-прежнему не мог ни во что врубиться. И наверное, никогда не смогу. Я тоже сел, между нами было два табурета.

— Ну да, — сказал я, забивая на все ссадины, синяки, переломы, порезы, и все остальное, что меня парило. — Я в порядке.

— Слушай, извини за то, что было. За то, что я тебе угрожал и все такое.

Я пожал плечами.

Он пристально посмотрел на меня и сказал:

— Ты знаешь, так ведь?

— Что знаю?

— Да ладно, брат…

Теперь я на него уставился.

— Ты это, бля, о чем?

— Ты серьезно? — Он достал сигареты и предложил одну мне.

Я взял ее и сказал:

— Пасиб.

Мы закурили.

— Ты знаешь, кто я. Должен знать.

— Я ж тебе уже говорил, — сказал я. — Никак не не могу запомнить твою фамилию. Ниче не могу с собой поделать. Потому что, ну, ты ж не называешь людей по фамилии. Не ходишь и не орешь “Эй, Дэвис” или че-то типа. Скорее “Эй, Кейт”. Ну да, всегда есть исключения. Вот я, например. Просто некоторым чувакам сложно выговорить “Ройстон”, поэтому меня зовут Блэйк. А потом еще Финни…

— Да посрать на мою фамилию. Все равно она не настоящая. Кто вообще станет называться Нополи? По-настоящему меня зовут… я могу доверять тебе, Блэйк, правда? Не то, что этим двум уродам. Ебаные неудачники. Я, честно говоря, надеялся, что с ними случится что-нибудь подобное, и когда сегодня увидел тебя, я подумал, да, Блэйк — подходящий человек. Я ни секунду тебя не виню, Блэйк. Я знаю, что они тебя спровоцировали.

— Ну да, — сказал я. Но я его почти не слушал. Я думал о Финни. Я посмотрел на свои часы. Четверть второго. — Блядь, — сказал я тихо, чувствуя, что мне поплохело.

— Я не чужак, Блэйк, — сказал он. — Я из Манджела, как и ты. Ну да, в большом городе мне пришлось угробить кучу времени, чтобы избавиться от манджелского акцента.

Я ни хуя не мог в это поверить. Я опоздал на час с лишним. Мне надо было разобраться со всем этим дерьмом и освободить Финни еще хуй знает когда, а не на полтора часа позже срока.

— Блэйк, послушай. Магазин Дага на углу, много-много лет назад. Пятеро воришек пытаются украсть конфеты. Входит Даг и одного из них хватает. Всем, кроме одного мальчишки, удается смыться. Помнишь?

Но Даг ниче не сделает, так ведь? Он ведь не станет прямо сейчас пихать Финна в сосисочную машину, так? Конечно, не станет. Он встанет пораньше и сразу займется этим. Он ведь не захочет будить соседей.