Тень принца - сёстры Чан-Нют

Благодаря пяти внутренним органам, человек создан по образцу Вселенной, но нужно добавить, что пять отверстий связывают микрокосм с макрокосмом. Философ Пан Ку обнаружил, с какими органами связаны отверстия: с Печенью связаны Глаза, с Сердцем — Язык, с Селезенкой — Рот, с Легкими — Нос, а с Почками — Уши. Чем больше мы углубляемся в познание человека и мира, тем больше обнаруживаем соответствий. Главный принцип классификации — общность, связующая природу и человека, телесное и духовное.

Мандарин стукнул кулаком по столу. Он понял, какая между жертвами существует связь! Он откинулся на спинку стула, закинув руки за голову. Схема оказалась простой: крестьянин Рисовое Зерно, пронзенный в селезенку, был выбран благодаря необычному рту; Черная Чесотка, которому удар был нанесен в легкие, не имел носа; госпожа Пион с проткнутой печенью несла клейма на глазах. Госпожа Лим, убитая ударом в сердце, была определена убийцей как язык, так как никогда не сказала ни слова на нашем языке.

Мандарин нахмурился. Из этого вытекало, что следующая жертва умрет от удара ножом в почки, в окружении воды, и ее выберут из-за какой-то неправильности в строении уха. Но кто среди многочисленного населения столицы найдет такую смерть?

Несмотря на то что мандарин Тан был удовлетворен, его беспокоила одна мелочь, которую он никак не мог понять, — но он чувствовал, что это нечто очень важное.

Выйдя из библиотеки, мандарин столкнулся с Главным воспитателем Сю, который осторожно нес блюдо, на котором стоял чайник и вазочки с сухими фисташками и вареньем из имбиря. Пирожные из клейкого зеленого риса, завернутые в листья бананового дерева, источали свежий аромат. Отвечая на немой вопрос правителя, евнух объяснил:

— Факт потери моих Шаров огорчил меня до невозможности, господин, и я нахожу утешение в сладостях. Я направляюсь в свою комнату. Не окажете ли мне честь, разделив со мной чашку чая?

Мандарин Тан мог сопротивляться множеству соблазнов, но только не варенью из имбиря, и он с удовольствием принял приглашение.

Когда Главный воспитатель Сю ввел его в свою комнату, мандарин оценил его вкус по части украшения интерьера. Над бронзовыми вазами, в которых стоял единственный цветок — фиолетовая орхидея, висели классические гравюры. Мебель отличалась не роскошью, но элегантностью — шкаф на металлических ножках, широкий стол, на котором был выгравирован китайский орнамент. Кисти, испачканные тушью, указывали на то, что евнух был не чужд каллиграфии, а шелковое белье, небрежно брошенное на пузатый чемодан, давало понять, что он не противник красивого исподнего.

— Вот самые изысканные деликатесы, которые только можно найти на рынке. Но почему кухня в этом дворце такая… странная? — спросил правитель, который имел в виду несъедобное угощение, поднесенное им в первый день.

Евнух так и зашелся в приступе смеха, сразу помолодев.

— Меткое замечание! Дворцовым блюдам не достает вкуса, потому что принц нанял поваром Медвежью Лапу. Он — мой друг, но поверьте, хотя его имя означает одно из самых изысканных блюд, он ничего не понимает в кулинарии! Единственная причина, почему его держат на этой должности, заключается в том, что он потрясающий мастер по разделке туш животных, которых принц добывает на охоте. Он как будто родился с ножом в руках. Он может освежевать дикого кабана одним взмахом лезвия, и ему нет равных в умении содрать шкуру с питона, не повредив ее.

Встревожившись, мандарин Тан поднялся с намерением уйти, поблагодарив Главного воспитателя за приглашение. Уже стоя на пороге и отворив дверь, он заметил ученого Диня, приближавшегося к нему обычной небрежной походкой. Его появление напомнило о неотложных делах, но тут евнух деликатно кашлянул:

— Извините меня, господин, но есть ли новости в связи с поиском моих Драгоценных?

— Я забыл! — воскликнул мандарин Тан. — Они…

— На алтаре в комнате госпожи Лим, — заключил за него Динь, бросив взгляд на Главного воспитателя Сю.

Затаив дыхание, тот поднес руку к сердцу.

— Каким загадочным образом они оказались на алтаре моей покойной хозяйки?

— У вас их не украли во время вашей вечеринки, а только перенесли в другое место, — сказал мандарин. — Вор был уверен, что вы их не сразу хватитесь.

— Когда вы в растерянности вышли из комнаты и оставили двери открытыми, тогда-то их и похитили, — добавил ученый.

— Я не понимаю! — закричал евнух. — Кто… Мандарин приложил палец к губам и махнул рукой в сторону комнаты госпожи Лим.

— Что для вас важнее — узнать имя похитителя или возвратить Золотые Шары?

— И кто знает… — добавил Динь. — А может, служанки во время уборки снимут с алтаря все, что там лежит. В конце концов, этот хлам теперь уже никому не нужен.

Поняв, что действовать надо быстро, Главный воспитатель Сю заспешил в покои бывшей хозяйки.

Сверкая всеми цветами радуги, рынок под навесом кишел народом. Мандарину Тану это место нравилось гораздо больше, чем дворец. С самого начала атмосфера в этом большом строении с черными от плесени стенами показалась ему угнетающей, но после убийства госпожи Лим она стала просто зловещей. Отовсюду доносился плач слуг, очень любивших покойную молодую хозяйку. Со двора доносились рыдания, повсюду висели белые траурные стяги с изображениями голов с всклоченными волосами — они должны были отпугнуть демонов, почуявших кровь. Даже стражники, ходившие обычно с хмурыми от безделья лицами, сейчас выглядели испуганными: они боялись гнева принца Буи. Ведь его любимая наложница была зарезана в самом сердце дворца — в женских покоях. Не в силах находиться в этой угнетающей обстановке, мандарин Тан после посещения библиотеки предпочел пойти на рынок.

Сейчас он оглядывался по сторонам, не в силах решить, куда ему направить стопы — в свою любимую харчевню или к прилавкам ремесленников. Он заметил невдалеке скопление народа и решил, что там происходит что-то интересное. С беззаботным видом он приблизился к площадке, засыпанной песком, который слуги подметали листьями бананового дерева. Вокруг нее с озабоченным видом толпились крестьяне и горожане, по рукам ходили серебряные монеты, явный признак того, что заключаются пари. Появились два человека, каждый нес под мышкой корзину, сплетенную из тростника. Мандарин радостно улыбнулся: скоро начнутся петушиные бои, а он обожал это развлечение, напоминавшее ему детские годы. Он стал оглядываться, ища, куда бы присесть.

На краю площадки стояли стулья, на одном из них сидел радостно гримасничающий старик. За его спиной усердно хлопотал человек, крутивший у него в ухе тонкой серебряной проволокой, отчего старику стало щекотно и из глаз у него потекли слезы. Стул рядом со стариком был свободен, и мандарин занял его — почему бы не почистить как следует уши перед таким увлекательным зрелищем, как бой петухов?

— Господин, вы предпочитаете просто помыть уши или вам нужна глубокая чистка? — спросил второй чистильщик ушей, вскочив при виде мандарина.

— Почистите мне хорошенько уши, как этому почтенному старцу рядом.

Чистильщик поклонился, взял в руки тонкую острую палочку с утолщением на конце и осторожно ввел ее в ухо мандарина. Внутренняя щекотка заставила мандарина рассмеяться, отчего он случайно сделал резкое движение головой.

— Не шевелитесь, господин! — потребовал чистильщик. — Не ведите себя как этот старик, который вертится на соседнем стуле уже битый час. И за все это время мой друг смог извлечь лишь крохотную крупицу серы.

Сосредоточившись на приготовлениях к петушиному бою, мандарин уже не замечал, как тонкая палочка опускается и поднимается по его уху. Вокруг двух перевернутых корзин, стоявших друг против друга, образовали круг. Судья зажег благовонную палочку, к которой на нитке была привязана монета. Он держал ее горизонтально. Когда палочка догорела до нитки, монета упала на землю, и в этот момент одновременно подняли обе корзины. Битва началась!

Сидя на краю арены, мандарин Тан резко наклонился вперед, вызвав недовольство чистильщика. Он смотрел, как петухи выпрыгнули из корзин: великолепные животные с блестящими перьями — они вызвали шепот восхищения среди зрителей. Перья одного из них были черными с голубоватым оттенком, второй петух был пепельно-серым. У обоих гребешки были укорочены, чтобы противнику нелегко было схватить за него. Голые лапы без перьев были смазаны шафраном, чтобы лучше видеть любую, даже самую мелкую рану.

Петухи задрали кверху подточенные обломком стекла шпоры и медленно повернулись, явно оценивая друг друга. Этот медленный танец заставлял их мускулы, блестящие от мази, двигаться, и толпа затаила дыхание.

— Легко достать засохшую серу, которая свертывается в шарики, — нашептывал чистильщик. — А вот жидкую надо собирать толстым концом, как клей, и вытаскивать аккуратно, иначе она может попасть вам в лицо.