Младшие братья - Игорь Вереснев

Можно было и не спрашивать. Не с неба же упали эти тонны грунта? Кто-то тщательно и целенаправленно наращивал холм. Причём довольно давно — склон густо порос травой.

— Давай спустимся к ручью, — вдруг предложила Огница. — Помыться хочется.

Максим оглянулся на неё, потом осмотрел себя, сфинкса, коротышку. Комбинезоны обладали многими полезными качествами. Кроме того, что силовыми гермошлемами головы своих владельцев защищали и кислородом снабжали, они ещё и не пачкались. Даже ладони остались чистыми! Видно, «силовые рукавицы» комбинезон тоже наращивал. А то, что в любой криссовской одежде не потеешь, давно известно. Так что предложение Огницы Максиму показалось обычной девчоночьей блажью.

Но Шур неожиданно поддержал её:

— Хорошая мысль. Мы пока не знаем, кто здесь обитает. Маячить на открытом месте не целесообразно. Лучше идти по лощине.

Спорить с этим доводом никто не стал. Правда, склон под конец оказался настолько крут, что единственным способом спуститься по нему, было съехать на заднице. У Максима это получилось нечаянно — поскользнулся, шлёпнулся и поехал. Но Гуня нечаянности не заметил, и пока Шур и Огница встревожено замерли, плюхнулся и себе на пятую точку, и с весёлым гиканьем помчался вниз.

На дне лощины их встретила густая упругая трава, в которой Гуня мгновенно застрял. Максим проехался чуть дальше, до самого ручья. А когда примеру друзей последовала Огница, то она умудрилась в этот ручей и бултыхнуться с разгона. Впрочем, девушка ничуть таким обстоятельством не огорчилась.

Ручей был слишком мелким, чтобы в нём купаться. Зато вода оказалась прохладной, кристально-чистой, вкусной. Шур снял станнером несколько пичуг, сидевших на ветвях ближайшего дерева, и пока Максим с Гуней ломали и стаскивали в кучу дрова, выпотрошил и ощипал добычу. Птички хоть и были невелики и костлявы, но зажаренные на вертеле вкус имели отменный. Не сговариваясь, друзья вылили из фляг опротивевший бульон, прополоскали их, наполнили чистой водой. Этот мир обещал не оставить их голодными.

Мир выглядел чем-то средним между Добрией и Коолайнелем. Он не был таким красочным и приторно-прекрасным, как мир лупоглазов. И одновременно в нём не было вечного добрийского увядания. Максим попробовал придумать шкалу для пройденных миров. Коолайнель несомненно был июлем, Вирия — июнем, Добрия походила на август, «Гвыхия» — на март. А теперь они попали в май. Тепло, но не жарко, свежая зелень вокруг, в воздухе нет запаха пыли. Ему очень нравилось это время года. Учёба в школе заканчивается, ещё немного — и каникулы, куча свободного времени, море, солнце, отдых. Сейчас он снова попал в май. Только это была не Земля. Похожее, но другое. Максим не смог узнать ни одного дерева, росшего в лощине, ни одного кустика, ни одной былинки. Даже пичуги, которых они зажарили и съели, даже многочисленные жучки и козявки, снующие в траве, не походили на тех, что ему доводилось видеть на Земле. Конечно, можно убеждать себя, что и в ботанике ты не силён, и мест посетил на родной планете не так уж много. Убеждать можно, но ненужно.

К реке они вышли спустя три часа. Была та широкая, полноводная, как Мотеца у Главца. И так же оба берега оказались пологими. Хотя, не совсем пологими — с этой стороны вплотную к воде подступал склон холма, поросший всё теми же похожими на пушистые зелёные шары деревьями.

Шур подошёл к воде, прищурился, вглядываясь в противоположный берег. Произнёс:

— Это цивилизованный мир. На той стороне — возделанные поля.

Коротышка хмыкнул, почесал макушку.

— Нам же на ту строну не надо, а?

— Как раз надо, — возразил Максим. — Давайте решать: здесь будем переправляться, или выше по течению?

— А чиво решать? Я плавать не умею, а дальше мож мелко будет.

— Может и мелко, — задумчиво произнёс сфинкс. — Но переправиться стоит здесь. Иначе местные жители решат, что мы прячемся. Кто прячется, у того враждебные намерения. Лучше сразу установить контакт.

— Эвона, контакт! А ежели здесь гвыхи какие-нибудь живут? Лучше не высовываться, пока не заметили.

— Уже заметили.

— Почём знаешь?

— Смотри.

Он повёл головой влево и все повернулись вслед за ним. Неподалёку от места, где они стояли, на берегу лежали две лодки. Чуть далее угадывались туго натянутые лески, тянущиеся к разноцветным поплавкам на воде.

— Гы, рыбачат, — удивлённо хмыкнул Гуня. — А хозяева где?

— Хозяева увидели нас и спрятались. Если мы уйдём, они оповестят сородичей. До двери нас могут не допустить. Если она ещё…

Он не договорил, Максим и так понял: «если она ещё существует». Но произносить вслух подобное ему тоже не хотелось. Если и та дверь закопана, то чтобы найти её, чтобы разрыть целый холм, им понадобится много дней работы… А то и месяцев! Инструменты вдобавок. И, главное, чтобы никто не мешал.

Коротышка покосился на спутников, пошёл к лодкам. Отбросил палку в сторону, сложил руки рупором, закричал, повернувшись к покрытому лесом склону:

— Эгей, вы где? Мы друзья, мы тоже криссов не любим! Мы от них сбежали!

— Не старайся, они боятся. Возможно это дети рыбу ловят, — остановил его Шур. — Нужно переправиться на другой берег.

Он подошёл к лодкам, начал их внимательно осматривать. Огница и Максим подошли следом.

— Макс, тут люди живут, — шепнула девушка. — Смотри, лодки как у нас в Добрии. И вёсла.

Сфинкс посмотрел на неё, затем перевёл взгляд на топчущегося поблизости коротышку. Заметил:

— Размеры отличаются.

— Точно, — согласился Гуня. — В одну не поместимся, нужна обе брать.

— Если заберём обе, как рыбаки назад вернутся? — возразил сфинкс. — Это будет недружественный поступок.

Он повернулся к лесу, громко и внятно произнёс:

— Мы возьмём вашу лодку, чтобы переправиться через реку. Мы оставим её на берегу. Мы не присвоим ваше имущество.

— Думаешь, они тебя поняли? — с сомнением спросил Максим.

— Надеюсь. — И столкнув одну из лодок в воду, скомандовал: — Гундарин и девушка садятся в лодку. Мы переправимся вплавь.

Едва Огница услышала перевод распоряжения, как запротестовала:

— Почему это? Макс, я лучше тебя плаваю. Давай ты залезай в лодку.

В предложении её была и логика и какая-то непонятная на первый взгляд правильность. Максим ощущал эту правильность, но признать не мог. Что же получается, он будет в лодке рассиживать, веслом помахивать, а девчонке вплавь перебираться? Как будто он слабее её! Шур эти умозаключения понимал прекрасно, потому и предложил в лодку посадить девушку. И в этом тоже была логика… Только правильности не было.

Гуня над всеми этими сложностями не раздумывал и повторных приглашений не ждал. Запрыгнул на борт, схватил весло, рявкнул на Огницу:

— Рыжая, ты чего там застряла? Ну-ка иди сюда! На вёсла сядешь, раз такая дылда здоровенная вымахала! А в водичке плескаться любой сумеет.

Плыть, придерживаясь рукой за борт, оказалось не тяжело. И пусть река была широкая, но зато медленная. Огница легко справлялась с течением, лодку почти не сносило, поперёк реки она шла ходко. Да и то сказать — лодка маленькая, лёгкая, с такой и ребёнок справится. Если бы не Гуня, ёрзавший на носу, то и дело вскакивавший, чтобы лучше рассмотреть противоположный берег, было бы совсем хорошо.

Заметили их, когда они миновали середину реки. Не исключено, что заметили и раньше, но теперь на берегу собиралась толпа. Двуногие, двурукие, в штанах и рубашках — Максим решил было, что княжна права, и они попали в человеческий мир. Но тут Шур, плывший рядом, проронил:

— Так я и думал…

А Гуня радостно завопил из лодки:

— Глядите, это ж мои сородичи! Это ж Од’дом! Уря!!!

И Максим наконец понял — по берегу снуют не люди, а олли. Целая толпа коротышек.

Однако настроена эта толпа была отнюдь не дружелюбно. Какое-то дреколье, вилы, лопаты, топоры в руках — это ещё пол беды. Но двое держали нечто, весьма смахивающее на арбалеты. И когда в нескольких метрах от лодки в воду ушла, громко булькнув, стрела, Максим удостоверился, что не ошибся. Точно, арбалеты.

Вторая упала куда ближе, прямо перед носом лодки. Третья — ещё ближе. Гуня испуганно оглянулся на друзей:

— Они чиво там, ополоумели? — Он замахал руками, закричал: — Эгей, тута свои! Хватит пулять-то!

Неизвестно, поняли его стоявшие на берегу или нет. Но если и поняли, то на их действиях это никак не сказалось. Стрелы продолжали падать в воду, а когда одна из них, стукнулась о борт лодки, да так и осталась торчать в дыре, Максиму сделалось неуютно. Стрела была короткая и толстая, но всё же это была именно стрела, а никакой не болт, как называли эти штуковины в книжках.

— Чиво они? Чиво они? — Гуня чуть ли не плакал. Потом начал просить: — Шур, мож, давай лучше обратно поплывём? Ну их, дурней безголовых!