Пустошь - Джен Александер

Я зажмуриваюсь и пытаюсь представить себе что угодно, только не будущее и не настоящее.

– …полностью перепрограммировать чип, – доносится до меня голос доктора Косты. – Всю посылаемую информацию она блокирует. Со склада скоро принесут необходимый инструмент.

«Геймеры настроены на передачу, персонажи – на прием. Что же до твоего чипа… Похоже, он работает в обе стороны… Геймер посылает тебе сигнал, а ты, судя по всему, можешь послать ему ответный».

Слова Деклана эхом отдаются у меня внутри. Мой церебральный чип все еще активен. Все еще неисправен. Я по-прежнему могу проникнуть в голову к Оливии… послать ей информацию…

Когда я вхожу к ней в сознание, она охает и резко подается вперед. Один из спонсоров удивленно приподнимает бровь. Мы улыбаемся ему, и я заставляю ее произнести:

– Прошу прощения.

На следующие несколько минут Оливия становится моим персонажем.

Управлять ею сложнее, чем я ожидала. Каждые пару шагов она застывает на месте и норовит повернуть назад, но все-таки мне удается подвести ее к лифтам. Я хочу приложить ладонь к сканнеру – я должна. Я думаю об этом снова и снова, и наконец рука Оливии медленно поднимается.

– Убирайся… из… моего… – с трудом выговаривает она, сжимая пальцы в кулак.

Я заставляю Оливию впиться зубами себе в язык, и ее рука тут же прикладывается к экрану.

Когда мы добираемся до камер, Оливия становится послушнее. Наверное, не хочет, чтобы я опять заставила ее причинить себе боль. В любом случае она больше не застывает, как вкопанная. Перед камерой Деклана всего один охранник. При виде Оливии он выпрямляется, закрывает трехмерную проекцию, на которую смотрел, и прячет планшет в карман.

– Мисс Ланкастер, здесь не безопа…

– Отец велел мне привести беглеца, – говорю я губами Оливии.

Хмуря брови, охранник достает рацию.

– Я только позвоню и узнаю…

– Давай, звони начальству. Но учти: ты делаешь это последний раз в жизни. Отец послал за мальчишкой меня. Передай его мне, если не хочешь играть в «Войну», сидя за железным забором. Понял?

Охранник неохотно убирает рацию и вводит код. Дверь распахивается, и я заставляю Оливию вбежать внутрь.

Деклан сидит в углу между столом и кроватью, подтянув колени к груди. При виде Оливии его лицо вспыхивает и быстро сменяет несколько оттенков красного. Он вскакивает, сжимая руки в кулаки.

– Я убью тебя!

Оливия вздрагивает и шарахается назад. Она сильная, но и я не слаба. Нужно продержаться у нее в голове еще немного.

– Я в центре конфигурации. Четвертый этаж сверху. В конце этого коридора – склад оружия. Пароль к лифту – девять тысяч пятьсот двенадцать. Вытащи нас отсюда!

Тяжело дыша, Деклан бросается вперед. Его руки готовы сомкнуться на плечах Оливии, но он себя сдерживает.

– Клавдия?.. – шепотом спрашивает он.

Я заставляю Оливию кивнуть – ее подбородок лишь слегка дергается вниз. Она отчаянно сопротивляется. Не знаю, долго ли еще я продержусь. Сую Деклану электрошокер, который взяла у охранника:

– Установи силу тока на… Убирайся из моего… Деклан, вытащи меня…

Оливия пробивает мою защиту и с криком бросается на Деклана. Он разворачивает ее спиной к себе в ту самую минуту, как в камеру вбегает охранник. Потом связь между нами обрывается.

– Ты потеряла сознание, – слышу я голос Томаса. – Я же говорил: бояться нечего.

Когда я открываю глаза, в зал входит охранник и протягивает доктору Косте какой-то обернутый в пленку предмет. Этот сверток положит конец моей недолгой свободе. Коста принимается разрывать упаковку, и сердце у меня начинает биться часто-часто. Нужно заговорить Томаса, чтобы у Деклана было время меня найти.

– А что будет, если я снова стану разумной? – тихо спрашиваю я.

Томас поглаживает меня по голове, словно ребенка или забавную зверушку. Интересно, десять лет назад, когда мне вживляли чип, он делал то же самое?

– Такое больше не повторится, – отвечает он.

– Что если в следующий раз я покончу с собой? Бац! И Оливии тоже не станет.

– Ты останешься на реабилитации до конца своих дней, а твое тело не будет ни на что реагировать.

– Что если я снова сбегу и захочу тебя убить?

Томас отвешивает мне такую пощечину, что у меня клацают зубы и я чувствую во рту привкус крови. Немного придя в себя, я поворачиваю к нему голову. Ноздри у Томаса раздуваются от гнева, но я выдерживаю его взгляд.

– Такого случая тебе больше не представится, понимаешь ты это или нет? – рычит Томас. – Зачем сопротивляться? Зачем терзать себя вопросами? Ты войдешь в историю. Ты…

Флуоресцентные лампы на потолке вспыхивают красным, и раздается оглушительный вой сирены. Свет и звук сменяют друг друга в хаотичном, завораживающем ритме: вспышка, визг, визг, вспышка. По другую сторону стекла спонсоры «Лан корп» обалдело смотрят на мигающие в коридоре лампы.

Томас поворачивается к охране:

– Это еще что такое?

Включается громкоговоритель. Сначала из него идет только треск и шум, потом звучит ясный женский голос:

«Внимание! Возникли технические неполадки. Просьба к сотрудникам и гостям “Лан корп интернэшнл” немедленно покинуть здание. Мигающие лампы укажут вам путь к ближайшему выходу. Внимание! Возникли технические неполадки…»

Толпа спонсоров начинает рассеиваться. Томас бросается к стеклянной стене и стучит в нее кулаком, однако никто не обращает внимания. Возможно, его просто не слышат: голос из громкоговорителя продолжает греметь – громче сирены, громче биения моего сердца.

Вот оно. Эта неразбериха спасет мне жизнь. Я уверена.

– Что стоите?! – кричит Томас. Он выхватывает у охранницы планшет и выпихивает ее за дверь. – Разберитесь, в чем дело! Немедленно!

Крутанувшись на месте, доктор Коста поворачивается к нам лицом. Мне невольно становится ее жаль. В каком-то смысле сотрудники «Лан корп» – такие же пленники, как персонажи. Но у них, по крайней мере, был выбор. Они стали пленниками по собственной воле.

Доктор Коста оглядывается через плечо, потом снова смотрит на нас – на меня. Глаза у нее огромные и напуганные. Я задерживаю дыхание. Что происходит? Неужели Деклан умудрился включить сигнализацию? Женщина утыкается лицом в сгиб локтя. Ее тело сотрясает дрожь. В зал начинает сочиться дым, и я в ужасе замираю. Из носу течет, глаза щиплет. Я зажмуриваюсь, и горячие слезы обжигают мне щеки. Я уже испытывала нечто подобное. В «Пустоши».

Слезоточивый газ. Дымовые шашки.

Хаос – вот единственное слово, способное описать следующие несколько секунд. Охранники и доктор Коста бросаются к двери, крича и отпихивая друг друга. Томас хватает Косту за ворот белого халата и рывком разворачивает лицом к себе, сует ей в руки принесенный инструмент.

– Никуда вы не пойдете! У нас контракт! Приступайте к процедуре!

Он что, серьезно?

Доктор Коста переводит взгляд с Томаса на меня, сжимая инструмент кончиками пальцев. Томас хватает бедную женщину за шею и толкает ко мне. Я слышу ее учащенное дыхание, чувствую запах ее пота, смешанный с горьковато-сладким запахом разрушения.

– Я сказал, приступайте!

Я заглядываю в расширенные от ужаса глаза Косты. Должно быть, она понимает, что ей не пережить этого дня. Коста произносит что-то одними губами, но дым, жжение и боль не дают мне разобрать слова. Она наклоняется к моей голове, и я тут же напрягаюсь. Я знаю, что она ничего не видит – сама я вообще чуть жива. Она же убьет меня, если попытается провести конфигурацию!

Что-то резиновое трется о мое правое запястье. Только когда кожаный ремень соскальзывает с руки, я понимаю, что доктор Коста хочет мне помочь. Она расстегивает ремень, сдавливающий грудь, и мне сразу становится легче дышать.

Доктор Коста встает так, чтобы загородить меня от Томаса. Я поспешно срываю ремень со второй руки.

– Придется перейти в другое помещение, чтобы окончить процедуру, – говорит Коста. – Мисс Оливия покинула здание вместе с остальными?

Томас слабо вскрикивает. Мы здесь в первую очередь из-за Оливии, а ее папаша настолько одержим идеей меня отремонтировать, что совсем о ней позабыл! Сквозь дымовую завесу Томас бросается к интеркому и нажимает кнопку:

– Пусть кто-нибудь из охраны убедится, что моя дочь…

Я расстегиваю последние ремни и соскакиваю со стола. Голова кружится от дыма. Надо уходить сейчас, пока Ланкастер стоит ко мне спиной. Я натягиваю футболку на нос, беру протянутую руку Косты, и мы бесшумно крадемся к стеклянной двери. У меня получится… Я выберусь отсюда и найду Деклана…

Раздается щелчок, и доктор Коста падает, как подкошенная. Я выпускаю ее руку и бросаюсь вперед. Еще шаг, и я запру Томаса в зале конфигурации… Но тут колени у меня подгибаются, и я ничком падаю на пол, корчась от боли в сведенных судорогой ногах.

В шаге от меня лежит на спине доктор Коста. Ее невидящие глаза смотрят прямо в затянутый дымом потолок. Она не отделалась разрядом в ногу. Доктор Коста погибла – потому что пыталась мне помочь, Миа – потому что была моей подругой. Сердце сжимается. Если этот мир настолько совершенный, почему в нем умирает так много людей?