Том 20. Письма 1887-1888 - Антон Чехов

Вот и всё, что мне известно. Вашему желанию работать в Питере я радуюсь и в свою очередь искренно желаю успеха и побольше настойчивости в этом направлении… Были бы упрямство и настойчивость, поменьше малодушия перед неудачами, и дело Ваше пойдет на лад — готов ручаться, ибо Вы талантливы.

Простите за мораль Вашего доброжелателя.

А. Чехов.

* т. е. написан лучше

Чехову Ал. П., 24 марта 1888

391. Ал. П. ЧЕХОВУ*

24 марта 1888 г. Москва.

24 мартабря.

О. Архимандрит! Посылаю Вам через поручика Плещеева* кипу моих проповедей и поучений для второй книги*, каковую благоволите благословить печатать тотчас же по получении кипы. Название книги: «Менструации жизни, или Под ж… палкой!» Другого названия пока еще не придумал. Рассказы должны быть расположены в таком порядке*:

1) Счастье.

2) Тиф.

3) Ванька.

4) Свирель.

5) Перекати-поле.

6) Задача.

7) Степь.

8) Поцелуй.

Книга должна содержать в себе не менее 20 листов. Если присланного не хватит, то пусть Неупокоев, упокой господи его душу, даст тебе знать, дабы я мог поспешить высылкой нового материала.

«Счастье» помещено в 4046 №*. Если утеряешь посылаемый 4046 №, то запомни сию цифру. Под заглавием «Счастье» надо будет написать: «Посвящ<ается> Я. П. Полонскому» — долг платежом красен: он посвятил мне стихотворение*. Остальных моих распоряжений жди.

Расчет за «Сумерки» сделай после 15 апреля. Из полученных денег ты обязуешься взять себе пропорцию, как мы уговорились, иначе ты хам и мерзавец. Магазин должен нам за оставшиеся 445 экз. 311 р. 50 к. Значит, тебе третья часть.

Надеюсь, что второе издание «Сумерек» уже печатается.

Кланяйся Сувориным. Неделя, прожитая у них, промелькнула, как единый миг, про который устами Пушкина могу сказать: «Я помню чудное мгновенье»… В одну неделю было пережито: и ландо, и философия, и романсы Павловской, и путешествия ночью в типографию, и «Колокол», и шампанское, и даже сватовство… Суворин пресерьезнейшим образом предложил мне жениться на его дщери, которая теперь ходит пешком под столом…

— Погодите пять-шесть лет, голубчик, и женитесь. Какого вам еще черта нужно? А я лучшего не желаю…

Я шуточно попросил в приданое «Исторический вестн<ик>» с Шубинским, а он пресерьезно посулил половину дохода с «Нового времени». Его супруга, наверное, уже сообщила тебе об этом… Итак: когда я думал жениться на гавриловской дочке*, то грозил, что разжалую отца и Алексея в мальчики; теперь же — берегись! когда женюсь на суворинском индюшонке, то возьму всю редакцию в ежи, а тебя выгоню.

Сейчас вернулся с практики: лечил у графини Келлер… няньку и получил 3 руб. Имел счастье беседовать с ее сиятельством.

В Москве скучища. Все здравы. Мать, тетка и сестра ждут Анну Ивановну с цуцыками.

Поклон Буренину, Маслову и проч.

Votre à tous

А. Чехов.

Киселевой М. В., 25 марта 1888

392. М. В. КИСЕЛЕВОЙ*

25 марта 1888 г. Москва.

25 марта.

Прежде всего, многоуважаемая Мария Владимировна, поздравляю Вас с наступающим днем ангела. Да хранит Вас бог на многие лета! Желаю Вам прожить еще 87 лет и еще 87 раз наблюдать прилет скворцов и жаворонков, в которых Вы теперь влюблены.

Читал я Ваше письмо к Мише* и в ответ на Ваше желание иметь оттиск моей «Степи» посылаю Вам обещание преподнести Вам в недалеком будущем мою новую книжку*, в которой будет помещена эта «Степь».

На днях я вернулся из Питера*. Купался там в славе и нюхал фимиамы. Жил я у Суворина, привык к его семье и весною еду к нему в Крым. На правах великого писателя я всё время в Питере катался в ландо и пил шампанское. Вообще чувствовал себя прохвостом.

У Сысоихи я не был, но зато 3 раза был и даже обедал у редакторши «Северного вестника» Евреиновой, очень милой и умной старой девы, имеющей степень «доктора прав» и похожей в профиль на жареного скворца. Вообще в Питере столько умных дам и дев, что я был очень рад отсутствию возле меня Вашего наблюдающего ока. Сегодня у меня был редактор «Родника» Альмединген, офицер генерального штаба, племянник Вашей медоточивой Сысоихи. Будет он у меня и завтра. Говорили мы с ним о Вас. Он хвалит, а я говорю: «гм…»

Печатается второе издание «В сумерках».

За первое я получил уже деньги. В начале сего года я заработал и прожил полторы тысячи рублей. Деньги улетучиваются, как черти от ладана…

Поклонитесь барину, Василисе и Коклюшу, а Елизавете Александровне пожелайте выиграть 200 тыс. Застрелите Екатерину Васильевну* и Голохвастову.

Когда барин будет в Москве? Давно уж мы его не видели. Ах, с каким бы удовольствием я пожил это время в Бабкине! До зарезу хочется весны. При мне в Питере была чудная погода.

Будьте здоровы и денежны.

Сегодня я лечил няньку графини Келлер и имел честь беседовать с ее сиятельством. Получил три рубля.

Меня в Питере почему-то прозвали Потемкиным*, хотя у меня нет никакой Екатерины. Очевидно, считают меня временщиком у муз.

Работается плохо. Хочется влюбиться, или жениться, или полететь на воздушном шаре.

Все наши здравствуют и собираются на юг.

Прощайте. Душевно преданный и нелицемерно уважающий

А. Чехов.

Барину* буду писать особо. Пусть простит за молчание.

Полонскому Я. П., 25 марта 1888

393. Я. П. ПОЛОНСКОМУ*

25 марта 1888 г. Москва.

25 марта.

Позвольте мне покаяться перед Вами, уважаемый Яков Петрович, и попросить отпущения грехов. Виноват я, во-первых, что не сдержал своего слова и не был у Вас в пятницу. Я уже наказан, так как эта моя вина заключает в себе самой и наказание: я был лишен удовольствия поглядеть на Ваши пятницы* и познакомиться с Вашим семейством, которое давно уже знаю и уважаю, т. е. я не получил того, о чем думал, когда ехал в Петербург. В пятницу весь день я похварывал и сидел дома; Суворины, если Вы спросите у них, засвидетельствуют Вам это… Во-вторых, я виноват перед Вами еще, аки тать и разбойник. Я совершил дневной грабеж: пользуясь Вашей записочкой, я взял в магазине Гаршина*все томы Ваших сочинений. Вы разрешили мне взять только ту прозу, которой у меня недостает, я же взял и прозу и стихи. Тут отчасти виновата и сама Е. С. Гаршина (с которой я просидел целый час: оказалось, что мы земляки). Она не поняла записки и завернула мне всё, кроме «Крутых горок»* и мелких рассказов, так что об убытках, причиненных мною Вам, я узнал только по прибытии домой. Итак, знайте, что я Ваш должник.

После покаяния просьба. Я издаю новый сборник своих рассказов. В этом сборнике будет помещен рассказ «Счастье»*, который я считаю самым лучшим из всех своих рассказов. Будьте добры, позвольте мне посвятить его Вам. Этим Вы премного обяжете мою музу. В рассказе изображается степь: равнина, ночь, бледная заря на востоке, стадо овец и три человеческие фигуры, рассуждающие о счастье. Жду Вашего позволения.

Я нанял себе дачу около города Сум на реке Псле. Место поэтическое, изобилующее теплом, лесами, хохлами, рыбой и раками. От дачи недалеко Полтава, Ахтырка и другие прославленные хохлацкие места. Понятно, что я дорого дал бы за удовольствие пригласить Вас с Вашей музой и с красками на юг и попутешествовать с Вами вдоль и поперек Хохландии, от Дона до Днепра.

Когда Вы будете ехать через Москву, то дайте мне возможность повидаться с Вами, а пока позвольте пожелать Вам побольше денег, здоровья и счастья. Верьте в искреннюю преданность уважающего Вас

А. Чехова.

Забыл я спросить у Вас о судьбе Вашей комедии*, о которой мы говорили зимою.

Лазареву (Грузинскому) А. С., 25 или 26 марта 1888

394. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)*

25 или 26 марта 1888 г. Москва.

Милейший Александр Семенович!

Вы, кажется, если не ошибаюсь, однажды в разговоре упомянули фамилию Райского и сказали, что он служит где-то корректором. Если Вы это говорили, то поспешите написать мне, где я могу найти этого Райского. Он очень мне нужен*. Если же о нем слышал я не от Вас, то простите за беспокойство.

Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.