В глухих лесах - Николас Конде

— Я все делал не так, Кэрол, я мучил вас, да, именно мучил. Мне не загладить своей вины! Простите меня! Я понял это только сейчас: вы — особенный человек, вы не заслуживали…

— Ну что вы, что вы, — перебила она, одновременно тронутая и удивленная его признанием. — У вас были на то свои причины.

— Каждый мой шаг неверен. — Он заговорил вновь. — Я делал то, что считал нужным. Но я никогда не знал, где лежит та черта, которую уже нельзя переступать.

Он замолчал. По радио передавали сонату Моцарта, и она как-то смягчала тягостное, неловкое молчание.

— И так всю жизнь. Да, у меня были свои причины. Но могут ли они меня оправдать? Иногда я думаю, неужели я был таким сумасшедшим, что начал это, и неужели я такой сумасшедший сейчас, что продолжаю начатое?

Кэрол, не моргая, смотрела на него, но ничего не говорила. Она понимала, что ему нужно выговориться, понимала, что он просто думал вслух.

Они выехали на четвертую линию. Шесть улиц, врезаясь в нагромождения магазинов с кричащими вывесками, круглосуточных кафе с яркими витринами, мрачноватых бензозаправочных станций, разделяли район, как огромный торт, на маленькие освещенные островки жизни. Иногда луч света выхватывал из темноты силуэт неторопливо вышагивающей кошки, и тогда Миллер еще пристальнее всматривался в освещенное пространство впереди, пока они не проезжали мимо. Наблюдая за ним, Кэрол подумала, что в чертах его лица больше грусти, чем мстительности.

— Иногда, — его голос звучал, мягко сплетаясь с шумом мотора, — проходит много времени без всяких событий, и я спрашиваю себя, не пора ли поставить точку. Я один раз попробовал: снова занялся своим делом. Но это продолжалось недолго — до тех пор, пока я не понял, что пути назад уже нет. Меня даже не волнует, что в какой-то банк забрались грабители, все заглушается одной мыслью: ничего не изменилось — очередной псих продолжает отнимать жизнь за жизнью методично, как по расписанию, месяц за месяцем.

— Это действительно так происходит? — спросила Кэрол. — Тут есть своя система?

— Почти все убийцы такого рода поступают одинаково, поэтому мы можем говорить о некоем стереотипе поведения. Как и почему они начинают? Что побуждает их? Никто не знает! Но потом эта животная страсть требует удовлетворения снова и снова. Сначала этот позыв возникает спонтанно время от времени. Например, пять лет назад, когда только появился «лесной хищник», одной жертвы ему хватало на три-четыре месяца. Но пагубная страсть не давала покоя, требуя: еще… еще… еще! И вот уже шесть в год! Потом в два раза больше, конца не видно! Такова общая схема! Теперь ему нужно убивать для того, чтобы нормально себя чувствовать, — это почти как наркотик. Убийца знает, что ему нужно, но каждый раз, чтобы достичь высшего блаженства, ему требуется все больше и больше крови.

После этих слов наступила тишина. Нежные звуки моцартовской симфонии мягкими потоками хлынули в душу. Кэрол только сейчас поняла, что не замечала ее, когда говорил Миллер. Ей вдруг стало страшно, что его слова могли осквернить то высокое и светлое, что было в этой музыке. Кэрол протянула руку и выключила приемник.

Миллер, будто не замечая ее состояния, заговорил опять:

— Конечно, ему становится все труднее и труднее оставаться в тени. Да и на самом деле это невозможно. Такая жизнь будет невыносима для него. С «лесным зверем» этого еще не случилось, но, если в ближайшее время его не удастся остановить, то жажда крови полностью подчинит себе его разум; у него исчезнет чувство страха перед опасностью; он начнет убивать не задумываясь, и тогда улик будет сколько угодно.

«Не задумываясь… — мелькнуло у нее в голове. — Это уже случилось с Марго».

— На этот раз мы получили шанс найти вещественные доказательства. По неосторожности он оставил вам улику, которая будет для него роковой.

— Да, такой возможности, как эта, у нас еще никогда не было. Но время, о котором я говорю, наступит только тогда, когда убийца почувствует, что он в ловушке. Произойдет эмоциональный… взрыв, и он потеряет над собой контроль.

— Что же дальше? — зябко поежившись, спросила Кэрол.

— Он, вероятно, придет в ярость и убьет сразу двух или трех женщин подряд.

Двухэтажное здание, в котором располагались «медитроновские» конторы, подслеповато щурилось темными провалами окон.

Пока Миллер с профессиональной сноровкой открывал форточку на первом этаже с тыльной стороны дома, Кэрол по его просьбе поглядывала по сторонам. Он работал спокойно, не боясь, что их могут увидеть. Это было окно одного из подсобных помещений здания: внутри стояла раковина и несколько щеток вдоль стены. Наконец форточка поддалась, он просунул руку и открыл окно. Они шли по темному длинному коридору в самый конец к широкой двухстворчатой двери, на которой висела табличка «Медитрон». Уже у самых дверей она вдруг осознала, что происходит. Как это нелепо и дико, будто ты влез в чужую квартиру. «Квартиру?»

— Пол, — прошептала она.

Он остановился и посмотрел на нее.

— Пол, вы и ко мне домой точно так же… да?

— Нет, Кэрол, когда…

— У вас так ловко это получается. Скажите мне, только честно! Вы обыскивали мою квартиру?

Несколько секунд он пристально смотрел на нее, потом ответил:

— Нет, Кэрол, я этого не делал.

Он повернулся лицом к двери и осторожно провел пальцем по дверной раме. Тишину нарушал лишь щелкающий звук, время от времени доносившийся из другого конца коридора. Кэрол вспомнила, что в том конце была маклерская контора; видимо, работал биржевой телеграфный аппарат. Она механически последовала за Миллером, когда он, пройдя через холл, вернулся в подсобку и подошел к висящему на стене ящику, похожему на распределительный щиток. Она безучастно смотрела, как он открывал крышку, с минуту изучал содержимое ящика, потом отделил несколько проводков: красный, голубой и черный.

— Простая сигнализационная система. — Его голос вывел Кэрол из задумчивости. — Если бы у них стояла такая же, как и у меня, то мы бы не смогли ее отключить.

Он достал из своего мешочка нож и обрезал черный проводок.

Когда они снова вернулись к «медитроновскому» офису, он осторожно просунул какую-то пластинку между створками дверей, вставил в замочную скважину отмычку и сделал один оборот. Раздался щелчок и дверь открылась. Их вторжение, казалось, произошло так просто, без малейших усилий, что Кэрол даже подумала: почему же сотни полицейских, которые уже много лет занимаются этим делом, не могли так же легко найти ключ к разгадке преступлений? Впрочем, они же не знали, где искать!

Хотя все складывалось удачно, Кэрол не покидало такое чувство, что эта мнимая простота и легкость — лишь приманка в расставленных кем-то силках.

Они шли по коридору мимо длинного ряда комнат. Лучик маленького карманного фонарика скользил от двери к двери. Пол заходил во все кабинеты, где хранились документы, отодвигал ящики, листал бумаги… Потом они шли дальше… У висевшей на двери таблички с именем Фрэнка Миллер даже не остановился. Удивленная Кэрол потянула его за рукав.

— Пол.

— Там нет картотеки, — тихо сказал он.

— Но в столе… может быть…

— Там ничего не может быть, — настойчиво возразил Миллер, — Кэрол, то, за чем мы сюда пришли, — единственная улика, которую нельзя спрятать, потому что это документация фирмы; Фрэнк ею не распоряжается. Может быть, он даже не совсем ясно представляет, как эти записи могут быть использованы против него.

Миновав еще с десяток кабинетов, — впереди Миллер, за ним — Кэрол, они остановились у двери с табличкой «Регистратура». В кабинете стояло несколько столов и шкафы вдоль стен. Миллер выдвинул несколько ящиков. Один из них его, видимо, заинтересовал. Кэрол увидела стопку папок, в верхнем углу каждой была одна и та же надпись: «Расходы, формуляры, командировки». Миллер стал быстро просматривать документы: он переворачивал листы, пробегая глазами по строчкам; закрывал папку; ставил на место; брал новую… первая, вторая третья… Когда он открыл четвертую, Кэрол заметила, как заблестели его глаза.

— Все! — сказал он, не отводя глаз от зажатых в руке листочков бумаги. — Здесь регистрация его выездов. — Он задвинул ящик на место и положил свернутые листы бумаги в карман пальто.

— Пойдем, Кэрол, — сказал он торопливо. — Пора домой!

Глава 27

Она открыла глаза и увидела высокие резные ворота, выхваченные из темноты двумя мощными пучками света передних фар машины. Всю дорогу Кэрол спала, и сейчас, после долгого пути, все еще полусонная, она вяло повернула в его сторону голову и краем глаза успела заметить, как Миллер нажал на маленькую кнопочку под щитком. Массивные ворота распахнулись, пропустив машину. Сначала Кэрол не хотела ехать сюда, но он объяснил, что все его записи: место и время исчезновения каждой девушки — хранятся дома. К тому же он напомнил, что исчезновение Марго заставляет их быть осторожнее, и поэтому Кэрол нельзя оставаться в городе.