Путь к Вавилону - Пол Керни

Убит каким-то неандертальцем двенадцати футов ростом. Кому сказать — сочтут за помешанного.

А потом он увидел: Ратаган — невообразимым каким-то образом — запрыгнул на плечи чудовищу. В руке он сжимал кинжал. Кинжал взметнулся и погрузился по самую рукоять в глаз Исполина, погасив ледяное его свечение. Чудовище покачнулось, точно подрубленное под корень дерево, и, увлекая за собой Ратагана, с грохотом повалилось на землю прямо на распростертого в полубеспамятстве Ривена.

Третий Исполин ринулся прочь, спасаясь бегством. Мечи стражей раскроили ему всю спину, но все-таки не смогли его остановить. Он бежал, натыкаясь на стены домов, — бревна, доски и камни так и летели во все стороны, — сметая все на своем пути. Мирканы и уцелевшие стражи устремились за ним в погоню. На площади воцарилась тишина. Камни мостовой влажно поблескивали под дождем.

Обливаясь потом, Ривен кое-как отодвинул труп Исполина и выбрался из-под него. Он так и остался сидеть на земле, ошарашенно глядя по сторонам.

— Ратаган, — прохрипел он. Усилие, которое он приложил, чтобы произнести одно это слово, отозвалось болью во всем теле. Ратаган поднялся на ноги, сделал шаг и покачнулся. У него, кажется, был сломан нос, лицо залито кровью, но он, тем не менее, сумел засмеяться.

— Рад видеть тебя, Майкл Ривен. Даже передать тебе не могу, как я рад, что ты жив и еще пока дышишь. — Он легонько ощупал Ривена. — Сдается мне, у тебя сломано несколько ребер и повреждена ключица. У него, твоего недруга, по всей видимости, был на тебя большой зуб.

Ривен слабо улыбнулся.

— С Исполинами разве поспоришь?

Ратаган вновь рассмеялся, но тут же скривился от боли, прикоснувшись к искалеченному своему носу.

— У меня есть подозрение, что после такого былой моей красоты не вернуть.

Двери Дворца открылись, и на порог вышел Гвилламон. Следом за ним показались Гвион и остальная прислуга. Когда Гвилламон увидел разбросанные по площади тела, глаза его вспыхнули гневом.

— Возьмите носилки. Заберите всех во Дворец, — коротко распорядился он. — Скажите там женщинам, пусть вскипятят воду и приготовят бинты.

Слуги немедленно бросились исполнять его распоряжения, стараясь по возможности не глядеть на картину кровавой бойни. Гвилламон подошел к Ратагану с Ривеном.

— Не сильно вы ранены?

— Я-то нет, а вот Сказитель не скоро еще попляшет. — Тут Ратаган склонился к Ривену. — Мы теперь с тобой братья. Я спас жизнь тебе, а ты — мне.

Два миркана и три стража вышли, пошатываясь от ран и усталости, на площадь. Оружие в их руках было темным от крови. Гвилламон расправил плечи.

— Айса, все ли твари убиты?

— Последнего мы настигли сразу за крепостным валом, — проговорил Айса, утирая пот, смешавшийся с кровью. — Там он и расстался с жизнью. Мы потеряли троих стражей и шестерых ополченцев. Стена проломлена в трех местах, есть немалые разрушения и в самом Дворце. Что касается Круга, я пока ничего определенного сказать не могу; придется подождать до утра.

Наконец, появились носилки. Тело убитого стража унесли во Дворец. Кто-то из слуг осторожно приподнял Ривена и уложил на носилки. Те, кто не были заняты переноской раненых, уже волокли трупы Снежных Исполинов с площади прочь или смывали с мостовой кровь.

Пока Ривена несли в дом, он успел еще услышать, как Гвилламон сказал:

— Айса, бери-ка коня и езжай за дозорными. Скажи, пусть немедленно возвращаются. Скажи им о том, что здесь произошло.

Айса задержался еще перед Дворцом, но лишь для того, чтобы ему перебинтовали голову, а потом сразу же ускакал. Ривен закрыл глаза. То была долгая ночь.

К утру дозорные вернулись в Рорим. Ривену выделили новую комнату — с окнами на восток; первые лучи солнца уже струились сквозь оконные стекла. Ключицу ему вправили и туго перевязали; боль в сломанных ребрах не давала ему вздохнуть. Все это очень напоминало Ривену его первые дни в Бичфилде, разве что вид из окна был другой: вместо реки — холмы в голубоватой дымке.

Байклин, Ратаган и Гвилламон были с ним. Лицо Ратагана представляло собой сплошной синяк. В ходе его ночных ратных подвигов рана на ноге, уже начавшая заживать, снова открылась. Так что ногу ему пришлось перебинтовать, и теперь он сидел, поставив ее на скамеечку.

Байклин стоял у окна, глядя вдаль.

— Они, должно быть, притаились где-то за Кругом и дождались, пока мы не проедем, а потом просто перебрались через внешнюю стену, чтобы стражники на воротах не подняли тревогу. — Он покачал головой. — Неужели у Снежных Исполинов появились мозги?

Гвилламон в это время осматривал бинты, что восьмеркой опоясывали плечо Ривена.

— Они знали, что делали, — буркнул он.

Байклин резко повернулся и уставился на него.

— Они знали, где спит Рыцарь с Острова, и один из них разворотил полдворца, пытаясь до него добраться.

— Снова загадки, — сказал Ратаган. Из-за сломанного носа голос его звучал глухо.

— Ты думаешь, кто-то… или что-то… руководит действиями этих тварей? — спросил Ривен. Он с трудом произносил слова, преодолевая боль.

Гвилламон задумался.

— Есть у меня одна теория, Майкл Ривен, — проговорил он, встав спиной к камину. — И вот в чем она заключается: Мингниш — это ты. Это многое объясняет… и перепады погоды, и нападения диких тварей. Но в то же время я думаю, что на самом деле ты не отсюда, ты не принадлежишь Мингнишу. И, мне кажется, это неправильно… то, что ты пребываешь внутри мира своей фантазии. — Тут он слегка улыбнулся. — Ибо здесь все происходит по магии, а не по разуму. Я убежден, что нападение Исполинов… и гогвульфа… это не просто случайность. Тобой все еще движет чувство вины, а отчаяние — разрушительная сила. И ты сам притягиваешь к себе эту силу, которую сам же и высвободил. И теперь, когда ты попал в этот мир, быть может, все здешние силы разрушения сосредоточатся на тебе и тем самым дадут передышку всему остальному Мингнишу. Может быть. Я не знаю. Я всего лишь выдвигаю гипотезу. Может быть, если Мингниш убьет тебя, сам он будет жить. Или, быть может, умрет вместе с тобой, заваленный снегом и осажденный волками. Или же, может быть, с твоей смертью жизнь этой страны мгновенно прервется, мы просто перестанем существовать. — Он пожал плечами. — Хотя вряд ли. Мир этот существовал задолго до твоего рождения. Нет, по моему убеждению, ключ ко всему заключен в твоем сердце. — Гвилламон протянул руки к огню и умолк. Он стоял, легонько покачиваясь на каблуках; взор его ясных голубых глаз был задумчив.

Ривен не нашелся, как ответить на рассуждения Гвилламона. Он лежал и сосредоточенно изучал деревянные балки на потолке. Байклин, похоже, был подавлен; видно было, что он очень устал. Все понимали, что он считает себя виноватым в тех смертях, что случились прошлой ночью.