В поисках Витослава (СИ) - Лактионов Владимир

— Нет, — проскрежетал Казимирович сквозь зубы, — это вопрос принципа. Вы, как хотите, а я попробую еще раз. И не в усадьбу к Яну, а прямо в город. Не могли же они понатыкать датчиков на каждом шагу!

Не дожидаясь нашего ответа, он опять стал голубем — но на этот раз хромым и каким-то ощипанным, и взмыл вверх.

— Иногда Витослав повторял фразу: «Безумству храбрых — венки со скидкой!», — пробормотал Ядринец.

На этот раз Каз вернулся практически мгновенно, и не спланировал, как это делают птицы, а камнем рухнул на прибрежную гальку. Приняв человеческий облик, он только произнес: «Вот, почему они не торопились!», и потерял сознание.

— Надо было тебе стать ласточкой, а еще лучше, стрижом, — буркнул Ядринец, протягивая руки над его головой, — хотя у них тоже мало мозгов! Ну что, полегчало? Сдается мне, у тебя тоже мозгов не густо… извини. Ну, и что ты успел заметить?

— Я не знаю, где и как расположены датчики, и есть ли они вообще, но сирена сработала также и в городе, и в меня тут же выстрелил полицейский. Такое впечатление, что у них объявлено военное положение!

Ситуацию разрядил внезапно появившийся Анчутка.

— Ну, и повеселился я на острове! Подговорил нескольких наших местных, мы проявились, там заорали сирены, по нам открыли стрельбу, я сделал вид, что ранен, и меня арестовали. Потом наши исчезли, а на меня надели наручники и отвели к ихнему старшему. Тот, увидев меня, наложил в штаны, хотя старался не подавать виду. Он держался строго, но его голос дрожал… Да, что я рассказываю, вот запись!

Он вынул из-за щеки маленький, отполированный морем камушек, и протянул Ядринцу.

— Что это?

— Когда-то ты выдал его Пыху в качестве пропуска.

— Помню, помню!

— Теперь это не только пропуск, но и все, что захочешь. В данном случае, это еще и диктофон. Вот, слушайте!

Мы склонились над маленьким кусочком яшмы.

XXXIV. Бабараба

Полосатый желто-розовый камушек оказался не только диктофоном, но и видеокамерой. Он утвердил меня во мнении, что стандартный размер магического экрана — два на три метра. Изображение было очень качественным. Анчутка был виден со спины.

— Кто снимал? — поинтересовался Казимирович.

— Пых. Правда, хорошо получилось?

— По-бабски, — проворчал Казимирович.

— Это как?

— Ты видел, как бабы снимают? Они телефон держат торчком. А потом недоумевают, почему на экране монитора кино лежит на боку?

— А как надо?

— Так, как расположен экран, на котором ты собираешься это смотреть — по горизонтали!

— И то верно! — согласились все. Света промолчала.

Казимирович щелкнул пальцами, и изображение приняло нормальный вид. Прямо перед нами маячил полупрозрачный затылок Анчутки, а по ту сторону стола — уже начинающее расплываться, но все еще легко узнаваемое лицо с хитрыми глазками.

— Полковник Шалимов! — выдохнул Казимирович.

— Генерал-майор! — ответил Анчутка. — Стал бы я перед полковником так выкобениваться!

— Фамилия, имя, отчество? — строго спросил Шалимов.

— Анчутка Анчутка Анчутка, — доложил Анчутка. — Нету у меня фамилии и отчества, ибо молодой еще.

— Год рождения?

— По какому летосчислению? — поинтересовался демонишка.

— По обычному! — гаркнул генерал.

— Ой! — отозвался дух. — Три тысячи семьсот шестьдесят первый до нашей эры!.. Или три тысячи семьсот шестьдесят второй… Разве это имеет какое-нибудь значение?

— Место рождения? Кто родители? — продолжал гнуть свою линию Шалимов.

— Я сам бы хотел это знать… Неинтересные у тебя вопросы, скучные… Теперь лучше ты мне скажи: у тебя есть жена, две любовницы и любовник, а ты еще и рукоблудием занимаешься. И ничто тебе в кайф не идет. Как ты думаешь, в чем здесь причина? Чё молчишь и глаза на меня таращишь? А причина здесь в том, что ты ничего и никогда не делал, как следует. Ума не приложу, как это ты дослужился до генерала? Ах, да… Любовник… Вот это называется разговор по существу. И полезно, и познавательно. У тебя ступор? Тогда я, пожалуй, пойду?

— Нет!!! — завопил Шалимов, — Сидеть!!!

— Ты голос-то не повышай! Полагаю тебе порог громкости в пятьдесят децибел. При попытках сказать что-нибудь громче, звук тут же начнет выходить не изо рта, а из другого отверстия, ему противоположного, и это будет отнюдь не речь, не стихи и не песня.

Шалимов набрал полную грудь воздуха, взмахнул рукой и открыл рот, но оттуда не донеслось ни звука, потому что весь могучий выдох, как и обещал Анчутка, состоялся через другое отверстие. И это была совсем не бранная тирада или команда, а нечто совершенно простое и физиологическое.

— Гражданин Анчутка, — генерал снизил голос до шепота, — мои личные любовные пристрастия к делу не относятся, лучше скажите мне, что вы делали на территории нашей базы?

— Как что? Вы же видели: я там гулял. И еще: я ковырял там в носу. Опять вы задаете скучные вопросы. Гораздо интереснее услышать, каким образом вам удалось списать почти новый УАЗ «Патриот», и как он спустя три дня оказался в вашем личном гараже с другими номерами?

— Ш-ш-ш! — зашипел Шалимов, — у вас нет никаких доказательств!

— Как нет, когда есть? — Анчутка вытащил изо рта жеванный комок бумаги и принялся тщательно его расправлять. — Вот акт, в котором указывается, что означенный автомобиль пришел в негодность при транспортировании его через гиперпространственный переход. А вот, — он опять полез в рот, — фотографии, на которых четко видны номера двигателей того, пропавшего, и этого, в гараже. Как видите, они совпадают… Короче, мне надоела эта беседа. Пока-пока!

— Ты никуда не пойдешь, — Шалимов старался не повышать голос, — ты будешь сидеть в наручниках.

— А вот и нет! — Анчутка сделал непонятное движение руками, браслеты, звякнув, упали на пол. — Скучный ты, уйду я от тебя! — И растаял в воздухе.

— Лучше не придумаешь! — торжественно провозгласил Ядринец после недолгой паузы. — Молодец! Спасибо! Ты свободен!

— Я все же, наверное, повременю с отбытием. Мало ли, авось, еще пригожусь.

— Тогда еще одна просьба: смотайся в город с тем же самым заданием, да пригласи еще несколько бесплотных. Не прячьтесь, если вас начнут фотографировать, не бойтесь попасть в газеты, выпуски новостей и на интернет-сайты.

— На Земле любой мало-мальски сведущий маг по изображению определит личность, а это может грозить неволей!

— В ваших силах сделать так, чтобы фотографии получались не совсем четкими. И, кроме того, в таких случаях имя важнее картинки. Вы же не хоккеисты, и на ваших спинах фамилии не написаны. Согласен, некоторая доля риска есть, но я ведь не заставляю, я прошу. Решай!

— Ладно, чё-нить замутим.

И Анчутка вновь растаял. Вернулся он через полдня, да не один. Следом за ним на берегу залива проявились Пяст и Рагоз — домовые Благослава и силиконового домика, а с ними братья Чоп и Пых.

— Вы улыбаетесь, значит, прибыли с хорошими новостями. Рассказывайте! — лицо Ядринца расцвело ответной улыбкой, и мы ощутили, как уголки наших губ также полезли к ушам.

— Все простое гениально, а все гениальное — просто! — заявил Анчутка. — Мы сразу опустились на большую детскую площадку, приняли вид сказочных зверюшек и стали развлекать детей. Мы играли с ними в прятки, катали их на себе, в том числе, и по воздуху. Мамы визжали, а дети смеялись. Мы строили крепости и за́мки, рыли крепостные рвы и сооружали через них подъемные мосты. А потом устроили сражение двух армий — «синих» и «зеленых», которое завершили праздничным фейерверком и банкетом!

— Свидетелей было много?

— Полгорода! Родители, прохожие, полиция, журналисты, фотографы и телевизионщики, а к концу шоу нас взяли в оцепление военные.

— Жертвы и разрушения?

— Есть несколько жертв среди спецназа. Им вдруг вздумалось вести себя неучтиво не только по отношению к нам, но также ко всем окружающим, даже к детям. Они начали их хватать и куда-то тащить, орать страшными голосами, потом принялись размахивать дубинками, включили водометы, пробовали заламывать нам руки и надевать наручники. Ну, мы их вежливо попросили этого не делать, сгоряча вывихнули пару рук и сломали несколько ребер… Ничего страшного, им потом объявят благодарность и премируют.