Я — вор в законе: Общак - Олег Алякринский

Владислав подошел к письменному столу, на котором стоял телефон, и уже собрался было позвонить вниз к портье, как его взгляд упал на листок бумаги с нацарапанными по-русски несколькими словами. Он схватил листок в руки и прочитал:

«Варяг! Если тебе дороги твоя баба и дочь,

гони пять лимонов. И без глупостей.

День тебе на размышление.

Мы тебе позвоним».

Он просто не поверил своим глазам. И снова перечитал записку. Что за херня! Похищение и требование выкупа… Как в дешевом боевике! Вот так просто какие-то двое русских зашли в гостиницу с улицы, поднялись в номер и похитили женщину и ребенка? И никто ничего не видел? Что это — глупая случайность, которая произошла вопреки теории вероятности, или тщательно спланированное действие? Он был склонен считать, что последнее. Ведь так не бывает, просто не может быть! Самое странное — откуда похитителям известно, что Сергей Сучков — это Варяг? Откуда? Нет, вряд ли это обычные громилы из брайтонской мафии, которые еще в аэропорту имени Кеннеди выслеживают прибывающих в Штаты денежных российских граждан, чтобы потом организовать похищение кого-то из членов их семей, и «разводят на бабки»… Он знал о существовании такого промысла на Брайтон-Бич, но он ни на секунду не мог поверить, что сам стал жертвой этого рэкета. Нет, тут все не просто. Похоже, за ним из самой Москвы тянется хвост. Кто-то вел за ним наблюдение, отслеживая каждое его перемещение по миру… Он лихорадочно стал перебирать в уме события последних дней и даже часов, начиная с Шереметьево. «Надо брать Варяга!» — тут же вспомнились ему слова тех двух мужиков в магазине беспошлинной торговли. Может быть, они? А может быть; те двое «голубых» в салоне первого класса рейса Барселона — Мадрид — Нью-Йорк, которые всю дорогу жрали виски и обнимались?.. Да что толку теперь гадать — надо действовать!

Он связался с портье.

— Это. Сучков из люкса на пятом этаже. Так вы говорите, что не видели моих жену и дочь?

— Миссис Сучкова и девочка никуда из отеля не выходили, — деловито ответил портье. — Во всяком случае, через главный вестибюль. Иначе я бы их заметил, мистер Сучков.

— А что, в отеле есть и другой выход? — чуть не закричал Владислав. И тут его осенило: ну как же он забыл — конечно, тут есть служебный выход и служебная лестница — он только что сам по ней поднялся. И еще есть пожарная лестница в конце коридора.

Бросив трубку, в которой продолжал что-то вкрадчиво пищать голос портье, Варяг выбежал в коридор, нашел застекленную дверь на пожарную лестницу и, перепрыгивая через три ступеньки, сбежал вниз. Дверь служебного выхода была распахнута. Он внимательно осмотрел асфальт и лужайку. На еще мокрой после недавнего дождя траве четко отпечатались две полосы от автомобильных шин. Судя по следам, автомобиль подогнали прямо к этой двери. Он заметил следы обуви, явно мужской. Это могло быть все, что угодно, — возможно, это был пикапчик дворника или почтового курьера. А возможно, машина похитителей. Портье сказал, что их было двое. Но наверняка был и еще кто-то, по крайней мере один, — тот, что поджидал подельников внизу в машине. Наверняка у них была машина — так что очень вероятно, что это и есть те самые следы шин на траве…

Владислав мучительно осознал полную свою беспомощность. Ему ничего иного не оставалось, как ждать звонка похитителей. Вернувшись в пустой номер, он опять внимательно перечитал записку. «Я сам позвоню» исправлено на «Мы тебе позвоним» — что бы это могло означать? И почему похитители требуют именно «пять лимонов»? Почему не три, не четыре, не сто? Почему именно «пять лимонов»… Они написали, что позвонят ему. И что дальше? Назначат встречу? Но если их трое или четверо, одному ему с ними не справиться. Нужна поддержка. Нужен помощник. Нужно срочно связаться с Николаем Валерьянычем… Посоветоваться.

Владислав достал сотовый и набрал номер Чижевского. И тут же вырубил аппарат. А чем ему поможет Чижевский? Кого он пошлет к нему на подмогу? Своих военных разведчиков? Но им надо еще каким-то образом выправлять американские визы, а это такая канитель! Нет, тут скорее нужен Сержант — Степан Юрьев; вот у кого наверняка здесь в Америке все схвачено. Он сможет за сутки прибыть в Нью-Йорк.

Да, окончательно решил Варяг, в этой ситуации ему сумеет помочь только Сержант… Старый опытный вояка.

Глава 24

Сержант давно нуждался в полноценном отпуске. События последних нескольких месяцев, когда ему пришлось тряхнуть стариной и фактически перейти на нелегальное положение — со всеми этими фальшивыми ксивами на чужие имена, бутафорскими усами и очками, скоротечными переездами с места на место, конспиративной игрой в прятки с ментами, — изрядно его утомили. Не то чтобы он уже отвык от такой суматошной, суетливой жизни или годы были не те — какое там! В свои сорок восемь Степан Юрьев, как всегда подтянутый, бодрый, деятельный, чувствовал себя превосходно: у него был отменный аппетит и крепкий сон, по утрам не ломило в суставах и не мучила изжога по вечерам. Просто в последний год его жизнь вошла в новую колею, обрела новый ритм, и у Степана не было охоты менять этот приятный ритм.

Хотя, думал он, выходя каждое утро, на крылечко уютного финского коттеджа на берегу живописного озерца, может, и впрямь дает о себе знать возраст — все ж таки скоро полтинник. Пора и на покой. Как там говорят состарившиеся хоккеисты: если не хочешь откинуть коньки, надо вовремя повесить их на гвоздь… Тем более что в жизни Сержанта с недавних пор появилась очень веская причина думать о покое.

Марианна… Марьяша. Женщина, случайное знакомство с которой в питерском ресторане два года назад круто изменило не только его бытовые привычки, но и представления о жизни. А ведь было время, он даже и помыслить не мог, что такое с ним может произойти…

Когда в конце 1970-х Степан Юрьев покинул Россию, скрываясь от вездесущих глаз и ушей МВД и КГБ, и потом, когда служил в иностранном легионе, и после этого, за долгие годы жизни в Америке, он привык считать, что ему на роду написано быть вечным перекати-полем и бобылем — без семьи, без детей, без постоянной крыши над головой. Нет, конечному Степана за эти без малого четверть века было немало женщин на всех континентах. Кого-то он даже по-своему любил и ценил, от кого-то у него наверняка даже произрастало неведомое ему потомство. Он имел точные сведения по крайней мере о двух своих детях. В Калифорнии у него росла дочка: девочку родила Соня Краско, красавица украинка, с которой он прожил два года в Сан-Франциско. И был еще сын Санао от японки Ким Кавада — они встречались месяца полтора в Чикаго. Но все эти женщины и детишки остались вне его судьбы… И сейчас, прожив последние два года в Петербурге, он почти не вспоминал их.

А вот Марианна — это совсем другое дело. Его отношения с ней складывались не так, как с другими, с самого начала это был не просто и не только секс, хотя, надо признаться, в постели Марианна была невероятно хороша, и Степан даже не мог вспомнить, чтобы женщина доставляла ему такое потрясающее наслаждение. Но дело было совсем не в этом. Марианна, употребляя смешное старомодное выражение, взяла его за душу. Такого со Степаном не было давно — а может быть, и никогда.

Из-за Марианны он решил окончательно осесть в северной столице, и, хотя у него самого в Питере было несколько квартир, прочно переселился к ней — с тех самых пор, как скрывался от пацанов Шрама, с которыми повздорил в ресторане — из-за Марианны, между прочим. И это последнее, обстоятельство сыграло немаловажную роль в развитии их романа. То, что Марианна досталась ему, как говорится, с боем, чуть ли не в древних традициях поединка благородного рыцаря с обидчиком чести дамы, придавало их отношениям совершенно особый колорит. И ему нравилось, что она это понимала и ценила…

В начале года он купил этот финский коттедж — «имение», как шутливо называла его Марианна, — и они по выходным выезжали туда отдохнуть от городской суеты. Она никогда не спрашивала, откуда у него водятся деньги, хотя ей было понятно, что у мужчины, которому не надо вставать каждое утро и отправляться на заработки куска хлеба, весьма сомнительные источники существования. Однако ее это не беспокоило. Она ему доверяла.

И этим она тоже расположила Степана к себе. Невольно он сравнивал ее с прежними своими сожительницами — те если и не лезли ему в душу, то в любом случае посматривали на него искоса и норовили вызнать его сокровенные тайны, чем страшно его раздражали…

— Ну что, Степа, завтракать? Девятый час… — Марианна положила ему голову на грудь, и ее каштановые волосы рассыпались буйным водопадом по одеялу.

Сержант улыбнулся и провел широкой ладонью по каштановым волнам.

— Да… Сейчас бы омлетик на шесть яиц, да с тертым сыром и с укропчиком…