Шерлок Холмс в Америке - Ларри Миллетт

– И что вы об этом думаете? – спросил я, тут же поняв, что записка принадлежит руке Магнуса Ларссона.

Холмс не ответил сразу, поскольку уже погрузился в свои мысли, а потом наконец сообщил мне:

– Магнус Ларссон понял правду, Уотсон. И я полагаю, что теперь я ее тоже вижу.

Глава семнадцатая

Это дело соткано из лжи

Следующий поезд в Мурхед отправлялся только в половине первого, так что у нас было достаточно времени позавтракать. Холмс, который, казалось, жил на кофе и табаке, есть особо не хотел. Однако я не собирался голодать за компанию и настоял на том, чтобы найти ресторан. В конце концов Холмс согласился, но предупредил, что это должно быть неприметное местечко: мой друг беспокоился, что шериф Бем выйдет из-под контроля, стоит ему найти нас. Мы прошли по улице, остановившись, чтобы купить местную газету, и вскоре обнаружили в паре кварталов от железнодорожной станции маленький ресторанчик под вывеской «Домашняя кухня от Линды». Заведение и впрямь было неприметным, так как занимало гостиную в доме его владельцев. Ходили сюда в основном работяги, и когда мы вошли и заняли столик у окна, малочисленные посетители принялись нас разглядывать. Я заказал блины, сосиски и яйца, а Холмс, который увлекся просматриванием газеты, ограничился кофе. Я поинтересовался, сообщила ли «Кларион» об убийстве Ларссона.

– В подробностях. Но для нас в статье мало ценного. Видимо, шериф Бем держит информацию под замком, поскольку газета публикует лишь детали, а дальше идут лишь обычные спекуляции, далекие от правды. Однако в статье говорится, что здешним властям дано задание найти мистера Блегена, которого считают подозреваемым в убийстве. Думаю, кто-нибудь его выдаст, если, конечно, он еще жив. В «Кларион» не упомянут наш визит в квартиру Блегена до официального обнаружения тела. Но я тем не менее не сомневаюсь: шериф в курсе, что мы стучались в дверь квартиры мистера Блегена.

Затем мы стали обсуждать другие темы, и почти сразу разговор зашел о записке, видимо написанной Магнусом Ларссоном и обнаруженной Холмсом в банковской ячейке.

– Что вы думаете об этом? – спросил я.

– Как бы я ни вчитывался, но единственное заключение, которое можно сделать, повторяет написанное черным по белому: Магнус Ларссон знал правду. Вот только правдой в этом деле, Уотсон, была ложь.

– Что вы имеете в виду?

– Ларссон пришел к выводу, что камень является подделкой.

– Это бессмысленно! – возразил я. – Мистер Ларссон был одним из ярых сторонников подлинности камня. До сих пор помню, как он решительно защищал артефакт в тот вечер, когда вы с Рафферти устроили алкогольное соревнование.

– Это было частью шоу, Уотсон. Мистер Ларссон был готов на публике защищать камень при любых обстоятельствах. Он просто повторял заученную молитву, и всё.

Я принялся размышлять, с чего вдруг Холмс сделал такой вывод.

– Так вы говорите, что он с самого начала собирался ввести в заблуждение короля Оскара и всех остальных?

– Вовсе нет. Лично я считаю, что сначала мистер Ларссон искренне верил, что камень подлинный. Но в какой-то момент он узнал, что это неправда, – возможно, изучив поподробнее язык и форму надписи, а может, что-то выяснив о Вальгрене. В любом случае он пришел к выводу, что артефакт – подделка.

– Почему вы так уверены?

– Я не уверен, но есть целый ряд обстоятельств, даже помимо записки в банковской ячейке, которые подводят к такому заключению. Задайте себе несколько вопросов, Уотсон. Почему Ларссон так и не проверил камень на подлинность, как обещал королю? Почему, когда Вальгрен нарушил договор о продаже, мистер Ларссон не обратился в суд? И наконец, почему мистер Ларссон во время нашей маленькой попойки в «Маджестик» специально подчеркнул, что раздумал продавать артефакт королю Оскару, а возлагал надежды на Карла Лунда, чикагского спичечного короля?

Я подумал минутку и ответил:

– То есть он беспокоился, как бы камень не попал в руки ученых.

– Именно, Уотсон. Магнус Ларссон был далеко не дурак. Как только он усомнился в подлинности находки, то сразу смекнул, что шведские рунологи, лучшие в мире, разобьют его в пух и прах. Надежды продать объект королю растаяли как дым. По той же причине мистер Ларссон не обратился в суд: он понимал, что тщательное исследование артефакта в суде закончится его дискредитацией. С другой стороны, он узнал от миссис Комсток, что Лунду особые доказательства подлинности не понадобятся. Я бы очень хотел узнать, сколько Лунд согласился заплатить, поскольку, я уверен, именно эта сумма движет теперь миссис Комсток и ее сообщниками.

– Тогда, смею предположить, мистера Ларссона убили за то, что он знал о камне.

– Думаю, да. Это дело соткано из лжи, Уотсон, и лжецы убивают друг друга, чтобы защитить свою ложь.

– Что вы скажете по поводу мистера Вальгрена? Его убили по той же причине?

– Не уверен. Определенно он занимал самую выгодную позицию из всех, так как знал, подлинник это или подделка. Возможно, его убили просто потому, что он пытался предотвратить кражу еще до того, как Ларссон или кто-нибудь другой сделал вывод, что камень – фальшивка. Или же просто ему расхотелось продолжать этот фарс.

– Вы знаете, кто убил Олафа и мистера Ларссона? – спросил я, понимая, что вряд ли получу ответ.

Холмс улыбнулся, сделал глоток кофе и произнес:

– А вот этот вопрос еще предстоит разрешить, мой дорогой Уотсон. Но как я говорил раньше, я считаю, что мы найдем ответ в Мурхеде.

Поняв, что дальше продолжать разговор на эту тему не имеет смысла, я спросил Холмса, смог ли он расшифровать карту, найденную в кармане Ларссона.

– Это оказалось очень просто, – сказал он мне. – Никаких особых шифров, что даже удивительно.

– Возможно, тот, кто рисовал карту, не думал, что она окажется в кармане мертвеца и ее найдет кто-то вроде нас.

– Да, но если бы я взял на себя труд нарисовать карту с секретным местоположением, то зашифровал бы все так, чтобы никто посторонний не смог догадаться.

– Ну, Холмс, я уверен, что не все думают, как вы.

– Я заметил, старина. В любом случае, мне кажется, что я знаю, где конкретно спрятан камень.

– И где же?

– Терпение, мой друг, терпение. Если повезет, мы увидим желаемое до захода солнца.

Мне принесли еду, но не успел я к ней и притронуться, как произошло еще одно из тех примечательных совпадений, которые с самого начала характеризовали дело о руническом камне. Напротив нас сидели два бородатых блондина в комбинезонах из денима, и в них безошибочно угадывались фермеры. Я краем уха уловил, что они обсуждают убийство Ларссона, но поскольку в их комментариях не было ничего нового, то я не обратил на них внимания. Но потом один из них, верзила с громовым голосом, который не заглушила бы и пушка, внезапно спросил своего собеседника, слышал ли тот об «исчезновении Фегельблада». Холмс тут же навострил уши, как и я.

– Да, очень странно, – ответил второй фермер. – Интересно, что случилось с Нильсом.

– Не знаю, – сказал первый зычным голосом. – Но как он мог вот так уехать, не оставив даже воды скотине и лошадям? Хорошо, что кто-то зашел к нему и позаботился о хозяйстве. Я всегда считал Нильса чудаковатым. Ты так не думаешь, Арне?

Арне, говоривший куда тише товарища, согласился, что «Фегельблад странный малый», а потом добавил:

– Не удивлен, что он сбежал. Не иначе как отправился к той женщине в Мурхеде, за которой ухлестывал.

– Не думаю, Нильс слишком робкий. Сдается мне, его побег как-то связан с руническим монолитом. У него из-за этого камня крыша съехала, как я слышал. Помнишь, он всех нас затащил к себе на ферму? Типа, там эта штуковина спрятана. И что они нашли? Ничего. Ничегошеньки. Вот он и смылся посреди ночи. Разве мы могли знать, что дойдет до этого?

– Никак не могли, – посетовал Арне. – Кто теперь позаботится о скотине?

– Винт Джонсон. Он же рядом живет. Но вечно вряд ли захочет этим заниматься.

Я посмотрел на них и увидел, что Арне, который явно был моложе своего собеседника, покачал головой.

– А от Нильса не было весточки? – спросил он товарища.

– Ни словечка. Он реально выжил из ума, вот что я думаю.

– Согласен.

Возникла короткая пауза, после которой громкоголосый фермер сказал:

– Кстати, Арне, я слышал, что цена на пшеницу в Чикаго выросла на два цента. Будешь продавать свои бушели[29]?

Внезапная перемена темы стала сигналом для Холмса вступить в разговор. Он поднялся с места, подошел к столику, где сидели фермеры, и спросил самым вкрадчивым голосом:

– Простите, джентльмены, я тут обедал со своим приятелем, – он кивнул в мою сторону, – и нечаянно я услышал, как вы упомянули мистера Фегельблада. Надеюсь, с ним ничего серьезного не случилось? Просто я плотно общался с Нильсом последние несколько дней и очень расстроился, услышав, что он пропал.