Сон в пламени - Джонатан Кэрролл

Он почти исчез. Я хотел спросить что-нибудь еще, но не смог придумать что. Мой язык стал толстым, как автомобильная покрышка.

– Куда вы теперь, Венаск?

– Это не так важно, даже если бы я сказал вам. Вы отправитесь в другое место. Не упустите свой шанс, Уокер. Не дайте отцу разбить вашу семью. Этот сукин сын ревнив. Как и четыреста лет назад.

Ванная была пуста. Кафельный пол холодил ноги. Было слышно, как где-то в другой комнате бегает кот, натыкаясь на предметы, которые обычно умел обходить.

В полном изнеможении от своего кошмарного мини-тура по стране зримых образов, Орландо заснул на полу. Что-то он подумает, снова проснувшись в темном мире, какой знал всегда? Думают ли коты, как мы: «Слава богу, это был лишь сон!», спасшись от чудовищ или от буйства красок в невидящих глазах?

Приняв душ, я почувствовал себя лучше. Марис еще не вернулась, но это было хорошо, так как мне хотелось обдумать, что я скажу ей о визите Венаска, когда мы снова окажемся вместе. Определенно, не о ее беременности. Если это правда, то это была ее тайна и ее радость узнать об этом первой. Как скоро она узнает? И как скажет мне?

Лежа в халате на кровати, я проигрывал разные варианты своей реакции: «Ты что?» ; «Беременна! Нет, правда?» Как мне удержаться и скрыть от нее новость?

Зазвонил телефон.

– Уокер? Это Дэвид Бак. Где ты пропадал? Я звонил тебе несколько дней.

– Привет. Мы были в Калифорнии. Что случилось?

– Я наводил для тебя справки. Помнишь, об этом твоем двойнике, Морице Бенедикте?

– Как же! И что ты обнаружил?

– Полный скандал. Очень интересный случай. Рассказать тебе сейчас или хочешь встретиться? У меня десять страниц информации.

– И то и другое, но сейчас расскажи главное.

– Хорошо. Мориц Бенедикт – довольно распространенное имя в Вене. Один был очень известным редактором газеты «Neue Freie Presse»[33]. Но твой Бенедикт прославился кое-чем другим.

– Прославился?

– Да-да. Погоди, это новость для первой полосы. Он родился здесь в тысяча девятьсот двадцать третьем году и умер в пятьдесят пятом. Работал портным в ателье своего отца «Benedict und Sonne, Schneiderei» [34] на Кохгассе в Восьмом округе. Оно было на той же улице, совсем рядом с домом, где жил Стефан Цвейг. В биографии Морица Бенедикта ничего особенного, разве что его воспитывал отец, так как мать умерла во время родов.

– Минутку, Дэвид, дай мне все это записать.

Но я не стал записывать. Я думал о санкт-петербургском убийце Александре Кролле. Его тоже воспитывал отец, так как мать умерла при родах.

– Как звали отца Бенедикта?

– Каспар. Каспар Бенедикт. Интересно, что он был карликом.

– Я знаю. Бак замолк.

– Ты знал? Откуда?

– Неважно. Продолжай.

Я вздрогнул, когда рядом со мной на кровати что-то зашевелилось. Орландо, собственной невозмутимой слепой персоной. Он потерся об меня, прося приласкать. Неужели он ничего не помнит?

– Я раскопал кучу документов и выяснил, что Бенедикт-младший во время Второй мировой войны воевал за немцев в южной Франции, попал в плен к союзникам, а когда его отпустили, вернулся в Вену и снова стал работать у отца. Вот тут история становится интересной. Похоже, у Морица была девушка по имени Элизабет Грегоровиус. Она работала официанткой в кафе «Музеум». Она еще жива. Если хочешь с ней связаться, у меня есть адрес и номер телефона, но сам я с ней не говорил. Это она, похоже, кладет живые цветы на его могилу.

– Ты уверен, что она жива?

– Да. Разузнав о ней, я позвонил по этому телефону. Трубку взяла какая-то старушка, сказав: «Грегоровиус», так что я решил, что это она… Как бы то ни было, Морис очень долго за ней ухаживал – знаешь, такое либо заканчивается браком, либо длится, пока оба не умрут в преклонном возрасте. Настоящий роман девятнадцатого века. Насколько я знаю, они даже обручились, прежде чем пожениться. Газеты пишут, что потому-то старик и свихнулся: его сын собрался жениться и уйти из дома. Однако не забывай, это произошло после многолетнего ухаживания, так что папаша не должен был сильно удивиться… В пятьдесят третьем году Элизабет и Мориц поженились и стали жить у нее. Он продолжал работать в ателье, она – в кафе. Два года все шло тихо-мирно. С Каспаром она не ладила, но его сын любил ее, так что старику оставалось лишь смириться… В январе пятьдесят пятого Элизабет обнаружила, что забеременела. Она сказала Морицу, он пришел в восторг. Первым делом он хотел обрадовать известием своего отца, пошел к нему и рассказал. И знаешь, что сделал Каспар? Убил сына, вытолкнув его в окно, с пятого этажа!.. Когда за ним приехала полиция, Каспар сказал им – погоди минутку, я тебе прочту: «Он бы любил ребенка больше, чем меня». Вот так.

Я посмотрел на Орландо.

– И что стало с отцом?

– Я не закончил! Когда его везли в полицейский участок, машина попала в ужасную аварию, двое полицейских погибли, как и водитель другой машины. В газетах была фотография происшествия. Две машины, обе, Уокер, стояли вертикально, носом в асфальт! Что за чертовщина произошла? Это напоминало сцену из кино. И угадай, кто единственный уцелел? Каспар Бенедикт!

– Ты хочешь сказать, что его так и не нашли?

– Да нет, нашли. Ты знаешь Pestsaule, статую чумы на Грабене? В ту ночь, после большой облавы по всему городу, его обнаружили повешенным на ней, уже холодного, с приколотой к рубашке запиской. В записке говорилось: «Два глаза – лишнее». «Zwei Augen zuviel» [35].

Под моей рукой упруго и тепло ощущалась спина Орландо. Он мурлыкал как заведенный.

– И где его похоронили?

– Вот это оказалось выяснить трудно. Пришлось копать почти три дня. Ты знаешь, фамилия Грегоровиус – греческая. Говорят, что греки – отменные воины. Привыкли, наверно, – если взглянуть на их историю. Ну, и наша древняя гречанка Элизабет устроила своему свекру небольшую месть. Власти обратились к ней насчет того, как распорядиться телом, поскольку она приходилась ближайшей родственницей обоим Бенедиктам. И знаешь, что она сделала? Подарила его медицинскому училищу, для опытов! Все, что от него осталось потом, наверное, сожгли, но кто знает?

– А что стало с ее ребенком? – Это был единственно важный вопрос.

– Тут я тебе не могу помочь, Уокер. Полагаю, он родился и по-прежнему живет где-то здесь. Чтобы это узнать, тебе придется сходить к Элизабет. У меня для тебя есть фотографии, ксерокопии и прочие вещи. Когда мы увидимся? – Он фыркнул. – Хочешь, я отдам их тебе в кафе «Музеум»?

Я решил ничего не рассказывать Марис, пока не поговорю с этой Грегоровиус. Когда Марис вернулась из своей квартиры, на ней было зеленое платье, которого я раньше не видел. Со своим калифорнийским загаром и в этом платье она выглядела так, будто провела последние двенадцать часов на пляже, а не в самолете.