Огонь и дождь - Диана Чемберлен

Кармен почувствовала хотя и нежеланный, но явственный укол сострадания к Джеффу. Ей придется думать долго и напряженно, прежде чем решить, под каким соусом подавать полученную сейчас информацию. Ее устраивала история про бесшабашного безответственного мальчишку, однако Кармен отдавала себе отчет в том, что даже эта история скрывает в себе подтекст борьбы за существование вопреки бедам и несчастьям. И эта сторона прошлого Джеффа Кабрио не вызовет к нему ничего, кроме симпатий зрителей. С этим часто приходится сталкиваться репортеру, который занят сбором фактов для освещения какой-нибудь истории. Наступает минута, когда эта история начинает существовать сама по себе, независимо от того, какую окраску желает придать ей журналист. Да, Кармен могла слегка приукрасить факты нужным ей образом, добиваясь соответствующей реакции аудитории, но ведь сама-то она все равно будет знать о напастях, скрываемых за бесшабашной бравадой Джеффа Кабрио, она не сможет забыть про его утраты, про преодоленные им препятствия.

– Итак, – сказал Франк Хоуэлл, по всей видимости заканчивая свой рассказ, – для меня несомненной радостью было заниматься с таким учеником, как Робби. И уж если он заявляет, что собирается создавать дождь, я бы на вашем месте отправился в магазин за зонтиком.

Уже садясь в свою машину на стоянке перед студией вечером того же дня, Кармен услышала, как кто-то позвал ее. Она обернулась и увидела Террел Гейтс возле ее собственного автомобиля – серебристого «мерседеса». Она старалась очистить капот от хлопьев пепла и сажи.

– Кажется, тебя можно поздравить. – Отряхивая ладони, Террел направилась в сторону Кармен. – Тебе добавили пару минут эфирного времени.

– Да, – отвечала Кармен, открывая дверцу своей машины.

– Это потрясающе. – Террел ослепительно улыбнулась, однако трудно было бы не заметить в ее голосе нарочитой снисходительности. Она держалась так, словно была воспитательницей в детском садике, поощряющей своего питомца за успешную мазню пальчиком по бумаге. – Я знаю, что к нам пришла целая куча писем, – продолжала она в том же духе. – Это просто счастье, что тебя еще помнят наши старые зрители. Тебе повезло, что они все еще живы и даже могут писать письма.

Кармен захлопнула дверцу машины, развернулась лицом к Террел и уперла руки в бока.

– Интересно, это жизнь сделала тебя такой сукой, Террел, или это заложено в тебе от рождения?

Террел не утратила ослепительности своей улыбки, чего нельзя было сказать о ее самообладании.

– Послушай, Кармен, – она резко откинула прядь прекрасных золотистых волос, упавшую ей на глаза, – в нашем бизнесе все меняется слишком быстро, а ты была вне игры слишком долго. Изменилась даже механика, технология вещания, и ты безнадежно отстала за то время, пока находилась не у дел. Ты можешь даже растеряться в самый ответственный момент Если тебе понадобится что-то растолковать – так и быть, я постараюсь помочь, понятно?

Кармен не сводила глаз со своей юной соперницы. Террел прекрасно знала, что делала. Кармен были абсолютно ясны все ее уловки, недомолвки, легкие намеки: на первый взгляд совершенно невинные, они безошибочно находили путь к сердцу жертвы и разили насмерть. Кармен сама когда-то филигранно владела этим искусством.

Она скрестила руки на груди.

– Позволь-ка тебе кое-что напомнить, Террел. – Ее голос прозвучал с неожиданной для нее самой силой. – Для нас с тобой не секрет, что мое имя было авторитетом в «нашем» бизнесе, когда ты еще писала в пеленки, как не секрет и то, что ты бы не сидела ведущей в «Утре в Сан-Диего», если бы я не создала эту программу. Так что не пытайся поучать меня и не будь настолько глупа: не надейся на то, что есть что-то, чему ты была бы способна меня научить.

Казалось, Террел неожиданно онемела. Нижняя губа у нее предательски задрожала, а идеально выщипанные брови изумленно выгнулись.

Кармен, не желая больше тратить на Террел времени, уселась в машину и вырулила со стоянки, однако за первым же поворотом съехала на обочину и остановилась. Открыв пошире окно, она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, стараясь прийти в себя.

Она не испытывала никакого торжества по поводу того, что так легко сумела поставить на место Террел Гейтс. Она успела заглянуть своей сопернице в душу и увидела то, что стоит за ее внешней самоуверенностью.

Она заметила в глазах юной красотки ту панику, которая была так хорошо знакома ей самой.

Ты тоже не застрахована от этого, Террел. Ты сейчас молода и на вершине славы, но подожди всего несколько лет.

Хватит ли ей сил и таланта когда-нибудь снова стать ведущей в «Утре»? Восстановить тот самоуверенный, – иногда даже агрессивный стиль поведения, который помог ей когда-то вдохнуть жизнь в эту передачу, который теперь перенимает у нее Террел?

Держи зевак в напряжении и продолжай разрабатывать историю Кабрио.

И она будет это делать. Чего бы ей ни стоило, она не бросит начатой работы. Напялить на себя маску равнодушия. Не упускать ни малейшей подробности, стараясь не обращать внимания на то, что это может кого-то ранить, что это может причинить боль ей самой. По правде сказать, у нее нет иного выхода.

ГЛАВА 27

Находясь вместе с Джеффом в магазине художественных принадлежностей, Миа ощущала непреодолимую тягу хотя бы одним глазком взглянуть на выставку в галерее Лессера. Они приехали с Джеффом в Сан-Диего, чтобы закупить кое-какие материалы для макета фонтана. Миа накладывала куски глины в свою тележку для покупок, а сама не в силах была оторвать взгляд от окна в магазине, через которое был виден угол ярко-розового, покрытого штукатуркой здания, в котором помещалась галерея. Выставка профессиональных художников, на которой была представлена и ее работа, открылась здесь прошлым днем.

Она загружала свои покупки в машину, одновременно сверяясь с магазинным чеком, когда обнаружила, что забыла в магазине запас стальной проволоки, необходимой ей для арматуры.

– Не могу поверить, что я забыла именно ее, а не что-то менее значительное, – посетовала она Джеффу, когда они возвращались в магазин.

– Ты просто сегодня не в себе, – заметил Джефф. – Ты действительно стала рассеянной, стоило нам выйти из машины.

– Мне надо было составить список того, что я собиралась купить. Раньше я всегда составляла такой список.

Снова занявшись чеком, она приступила к оплате купленных материалов. Джефф попытался было вмешаться, однако она предпочла не обращать на него внимания, вытаскивая свою чековую книжку.

– Неверно написана сумма, – сказал Джефф, заглядывая ей через плечо.

Он оказался прав. За покупки следовало заплатить 87 долларов 78 центов, она же выписала чек на 78 долларов 78 центов. Миа вырвала страничку из чековой книжки и принялась все писать заново.

Она не произнесла ни слова, пока они возвращались к машине, однако, усевшись на водительское место, Джефф все же не удержался от недоуменного замечания.

– Приди же в себя, Миа Ты определенно потеряла сегодня голову.

Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Миа громко барабанила пальцами по оконному стеклу, напряженно размышляя над тем, стоит ей поставить Джеффа в известность о причине ее расстроенных чувств или же нег.

– Ну, видишь ли, – наконец решилась она, – мы всего в двух кварталах от галереи Лессера. Там сегодня закрытая выставка для профессиональных художников, и там демонстрируется моя скульптура тоже.

– Так что же ты молчала? – спросил он, проследив ее взгляд до розового оштукатуренного здания. – Пойдем посмотрим.

– Я бы этого не хотела, – покачала она головой.

– Ну так я этого хочу. Если тебе так больше нравится, можешь подождать меня в машине. – Он вставил ключи в гнездо зажигания и указал в сторону галереи. – Это там?

– Да. – Она невольно пригнулась пониже на своем сиденье, стараясь стать менее заметной.

Возле входа в галерею был припаркован синий «вольво», и Джефф исхитрился протиснуться возле него к обочине. Миа в нерешительности взглянула на широкую арку парадного входа в здание. По поднимавшейся к нему внушительных размеров лестнице сновали люди: одни входили на выставку, другие выходили, живо обмениваясь впечатлениями. Она чуть не разревелась. Ей так хотелось снова взглянуть на свою работу, посмотреть, как принимает ее публика, но ведь она навсегда отринула от себя этот мир, с его особенной жизнью. Она больше не принадлежит ему.

– Отлично, пойдем и мы посмотрим, – заговорил Джефф, отстегнув ремень безопасности. – Может, ты все же соблаговолишь мне объяснить причину своего упрямства?

– Я бы не хотела встречаться ни с кем из своих старых знакомых, – затравленно посмотрев на него, пояснила Миа. – А кроме того, на выставке есть несколько работ Глена. Он и сам наверняка будет здесь. И я не хочу видеть его. Я этого не вынесу.