Голос зовущего - Алберт Артурович Бэл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Каков его месячный оклад? — осведомился Струга.
— Сто восемьдесят рублей, — ответила Эдите.
«У меня почти такой же», — подумал Струга.
Архитектор Берз занимал довольно видное положение. Навряд ли бы он решился на легкомысленное приключение. Тут причина поважней. Чутье подсказывало Струге, что дело серьезное. Однако какие на то основания? Да никаких. Всего-навсего необъяснимое чутье криминалиста.
Итак, Берз пропал в ночь с воскресенья на понедельник?
Как жаль, что она сразу не заявила в милицию. Ну, конечно, решила, что муж просто задерживается. Таким образом, преступники имели в своем распоряжении два дня, нынче пошел третий.
А впрочем, не опережает ли он события, усматривая здесь преступление? Быть может, копнешь поглубже, а дело-то окажется пустяковым.
Надо все хорошенько проверить. Однако придется запустить громоздкую машину розыска. Струга почувствовал, как в нем просыпается привычная энергия и жажда действия. Утреннего дурного настроения как не бывало. Вчерашняя ссора с женой канула в вечность. Он поднялся проводить Эдите Берз до двери. Похоже, и подагра до поры до времени отступилась.
III
Посоветовавшись с капитаном Пернавом, Струга решил ночью проделать весь путь от хутора «Плены» до рижской квартиры Берза.
Машину Струга водил достаточно хорошо, чтобы обойтись без шофера. Ему хотелось проехаться одному. Струга отправился на служебной машине.
На хуторе «Плены» старики в огороде копали картошку. Сивая кобылка щипала траву на меже. Плуг стоял в начале невскопанной борозды. В серебристо-темной земле белели клубни.
Струга разулся и босяком пошел к старикам. Земля была рыхлая, теплая, ноги по щиколотку утопали в ней.
— Добрый день! — бодро начал Струга. — Не найдется ли у вас лишней корзинки помощнику?
Отец копал картошку, опустившись на колени, подложив под себя мешок. Спину ломит, больно сгибаться, а ползти на мешке — так оно полегче. Позади него оставался широкий след, но искать после него картошку было бесполезно, старик выбирал подчистую, даже мелочь. Жена была проворнее, двигалась полусидя, полустоя.
— Больно ты торопкая, — сердился муж, — вон сколько картошки пропускаешь.
В самом деле, поворошив землю, он нашел два клубенька.
— Вы поглубже поддевайте, — наставлял старик Стругу, — она в глубине сидит, лемех-то мелкий, не достает.
Струга допоздна проработал на хуторе, беседуя с родителями Берза. Руки и ноги от земли стали черными, корзинки одна за другой наполнялись. В воздухе пахло осенью, журавлиными кликами. Струга многое разузнал о детстве Эдмунда Берза, о его привычках, наклонностях, увлечениях, и теперь имел более полное представление о пропавшем.
По соседству с «Пленами» было еще четыре хутора. Разумеется, тут все знали Эдмунда Берза, гордились тем, что он пошел в гору, стал известным архитектором в столице республики.
Вечером, умывшись, пообещав вернуться к ужину, Струга отправился на хутор «Ажкаи». Стариков оставил не на шутку встревоженными. Раз уж в дело вмешалась милиция, значит, с их Эдинем и вправду стряслась беда. Но о теперешней жизни сына родители мало что могли рассказать.
В «Ажкаях» жили две сестры да еще муж старшей. Все трое пенсионного возраста. Женщины ходили по грибы и по ягоды, пололи огороды, возились со скотиной, а хозяин числился в колхозе кровельщиком.
Струга подсел к широкому кухонному столу. Скобленая скамейка пошатывалась на неровном земляном полу. Топилась плита. В котле булькало варево для свиней. Потолок прокоптился дочерна.
Я ведь такой человек, за словом в карман не полезу. Так и знайте: коли правда, по мне трава не расти, все начистоту выложу, — говорила старшая сестра. — Так и знайте: в соседний дом ходить незачем, поезжайте прямо в «Спрунги». К Маре. Она у нас садовницей в колхозе. Она вам, может статься, кое-что и порасскажет.
— И чего ты, Лайма, на людей напраслину возводишь, — спокойно возразила младшая сестра. — Какое Маре дело до Берза. Она сама к зиме свадьбу сладит.
— Есть ей до Берза дело или нет, — многозначительно молвила старшая, — только они вместе на речке купались. Сама видела. Я ведь такой человек — все вижу, глаза держу открытыми.
Муж ее сидел напротив Струги, держа папиросу в просмоленных пальцах. В разговор не вмешивался, по слушал с явным удовольствием.
— Да где ж им еще купаться, тут на всю округу одна купальня, — сказала младшая сестра.
— Одна иль не одна, а ты лучше скажи, куда делся Марин жених? Две недели носа не кажет! Мне-то что, только они рядышком на одной подстилочке полеживали, уж это точно. Я ведь такой человек — иду мимо, одним глазом глянула — лежат рядышком на подстилочке, Эдмунд и Мара. Садовницей она у нас в колхозе…
Струге показалось, что Мара сообщит ему нечто важное. Интуиция. Непростительно, однако, полагаться лишь на интуицию. Криминалист обязан руководствоваться фактами, на одной интуиции далеко не уедешь. Даже если интуиция обостренная, как нюх у ищейки.
Полы в доме Мары блестели лаком. Просторный стеллаж, тесно заставленный книгами. Накрахмаленная скатерть. Темно-фиолетовые астры в глиняной вазе. Пестрый ковер. Дорожки. Потолок отливал синеватой белизной.
Мара сидела в плетеном кресле, сложив руки на коленях. Лет двадцать пять, больше не дашь. Непринужденная поза. Расслабилась, как разомлевший зверек. Что-то в ней проглядывало дикое, порывистое. И какая-то пронзительная ясность во взгляде. Может, простодушие?
Рассказ ее лился свободно.
Окончила техникум садоводства в Булдури. В колхозе есть где применить полученные знания. Живет одна. Да, у нее жених. Свадьба назначена на зиму. Эдмунд Берз? С архитектором она познакомилась у купальни.
Должно быть, хорошо плавает, подумал Струга. Когда Мара поднялась притворить окно, он отметил, что у нее почти нет талии. Тело округлое, обтекаемое, как торпеда, бедра одной ширины с плечами. Скользит в воде, не встречая сопротивления.
— Эдмунд очень интересно рассказывал об архитектуре, — сказала Мара, упирая на слово «очень». — И сам он очень забавный. Никак не поймешь, когда говорит всерьез, когда в шутку. Он учил меня рисовать.
— Вы часто встречались?
— Почти каждую субботу и воскресенье, когда он приезжал.
— А ваш жених? Он встречался с Берзом?
На щеках у Мары выступил румянец.
— Нет. Мой жених ни разу не встречался с Берзом. Мой жених человек очень занятый. Такая у него работа.
На этот раз она сделала упор на слово «такая».
— Но он знал о ваших встречах с Берзом?
— Если это вас интересует, — ответила Мара, отчеканивая каждый слог, — могу сказать. Я поссорилась со своим женихом, и вот уже две недели он не появляется.
Струга задал следующий вопрос:
— Из-за чего вы поссорились?
— Он ревновал меня.
