Секта в доме моей бабушки - Анна Сандермоен

на самом деле он не имел никакого отношения к нашей семье. Это был ребенок Главного, как потом выяснилось. Впоследствии у этой женщины родилось еще много детей, тоже от Столбуна. Организм ее был совершенно надорван, она жила в страшной нищете и умерла, оставив всех своих детей сиротами.

Эпилог

Хоть что-нибудь хорошее-то было?

Вы спросите: ну хоть что-то хорошее вынесла я оттуда?

Раньше я верила, что многое. Путешествия, друзья. Наконец, опыт.

Теперь же я понимаю, что путешествовать намного приятнее с людьми, которым доверяешь. А друзей в секте не было. Ни дружба, ни любовь там были невозможны: человеческие отношения находились под запретом. Прошло много лет, а люди, бывшие когда-то в коллективе, не любят об этом вспоминать, хотят забыть как страшный сон. Так что и новую дружбу на таком общем прошлом не построишь.

Путешествия и друзей отметаем. Остается опыт. Если опыт бывает позитивным и негативным, то позитивность этого опыта сомнительна. Он скорее негативный. А чему нас учит негативный опыт? Правильно: тому, как делать не надо.

Пожалуй, только один урок оказался полезен. Я поняла: ничто не дается легко и просто. Любая задача в жизни – это как грядка между ног: пока всю не прополешь, до конца поля не доберешься.

Конечно, мой опыт был ужасен.

Но о чем сожалеть? Ведь если ребенка отдали в секту добровольно, так можно ли сказать, что ему было бы лучше провести детство с такими родителями? Вот в чем вопрос.

Как-то мы выступали со спектаклями и с хором где-то в Бурятии, в интернате для детей с проблемами зрения. После выступления к нам в гримерку зашла девочка. Она шла по стеночке, с высоко поднятой головой, нащупывая путь руками. Видно было, что она ориентируется по звукам и запахам. Войдя, она стала изучать нас – водила по нашим лицам пальцами. Мы притихли, не зная, как реагировать. Рядом со мной сидел Сережка; он играл короля и еще не успел снять корону и мантию. Девочка долго скользила руками по короне, а потом перешла на мантию: мантия из искусственного меха была на ощупь очень мягкой. Трогая предметы, она и угадывала их цвета, а мы подтверждали:

– Да, корона желтая.

– Да, мантия черная.

– Да, на ней белые горошки.

Я смотрела и думала: как же мне повезло в этой жизни! Мне тогда было десять лет.

В 1986 году, когда рванул Чернобыль, мне было двенадцать, и я находилась не в Ленинграде с родителями, а намного ближе к зоне поражения, в деревне Черная Смоленской области. Бог его знает, как это на меня повлияло, но я никогда не отличалась крепким здоровьем. То ли в результате того «лечения», то ли радиации, то ли еще чего-то. Но у меня родилась здоровая дочка!

Так что мне действительно очень повезло в этой жизни.

У меня нет контакта с моей семьей. И хорошо, что у меня теперь новая семья, в которой все заботятся друг о друге.

Мой главный урок

Знаете, что интересно во всей этой истории? А то, что я не знаю почти никого, кто вырос или родился в секте, кто провел там много лет – и при этом однозначно бы сказал, что это было плохо, что там царило зло. Все, с кем я общалась на эту тему, обычно с энтузиазмом говорят: да, конечно, там было много нехорошего, но это все не отменяет заслуг и гениальности Главного. Ведь метод, который он придумал и внедрял, метод-то хороший, кивают все. Ведь он делал людей счастливыми. А так, минусы есть везде.

Сила пропаганды огромна.

Вам это не напоминает отношение к СССР и его лидерам? Мне – очень.

Я считаю, что СССР был огромным концлагерем, который до отрыжки кормил партийных функционеров, а все остальные люди были в нем заключенными или рабами, работающими на аппаратчиков. По той же самой схеме строилась и секта.

Мне повезло в том смысле, что рядом с нами, детьми из обычных семей, оказались и дети номенклатурных работников. В обычной жизни я вряд ли бы с ними пересеклась. Скорее всего, даже не подозревая, как и большинство людей, об их существовании, я бы наивно полагала, что у каждого советского человека благополучная жизнь, ведь, как считалось, у людей имелось для счастья все. Но когда я впервые увидела, как живут семьи партийных функционеров, я была шокирована. Пока мы ютились в неотапливаемых бараках с туалетом на улице, питались кашей и супами из пакетиков, мылись в бане и бесконечно морили вшей, у них были даже свои личные водители и охраняемые от нас вооруженным конвоем шикарные дома с прислугой. И все это было у них не потому, что они лучше и умнее нас, как я раньше думала.

Почти через год после того, как я вышла из секты (мне исполнилось четырнадцать), моя мама вышла замуж за человека, который активно сотрудничал по научной части непосредственно с моей бабушкой в ЛНИВЦ (Ленинградский институт информатики и автоматизации Российской Академии наук). Он оказался из семьи советских функционеров и сам потом работал в составе ельцинского правительства. Так я познакомилась с тем, в каких условиях живет партийная и чиновничья элита страны.

Роль хлорэтила

Но каким же образом «метод Столбуна» делал людей счастливыми? И какова в этом роль хлорэтила?

Поделюсь своими мыслями.

Спустя годы после моего выхода из секты я специально иногда туда ездила – не только потому, что там продолжали жить мои бабушка и дядя, но чтобы посмотреть на все со стороны, чтобы разобраться в себе, в своем отношении к этому явлению.

Каждый раз, когда я там оказывалась, меня шокировала разница между благопристойным антуражем и ужасным закулисьем. Не увидев всего своими глазами, представить это себе довольно трудно.

Людей там – вне зависимости от возраста – специально помещают в наихудшие, просто чудовищные условия, что физические, что психологические, а потом воздействуют наркотическим веществом хлорэтилом, вводя их в состояние эйфории. Будучи ребенком, я, конечно, этого не понимала и не могла осознать. Но впоследствии мне бросалось в глаза, что все члены коллектива выглядят слишком уж радостными и счастливыми. Натужные улыбки, странный, неестественно яркий блеск в глазах, яркий румянец – практически экзальтация. Про блеск и румянец там постоянно говорили как о важнейшем свидетельстве психического здоровья, поэтому