Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы - Диана Гэблдон

— Вот как? — заинтересовался Грей. — А что еще ты о них знаешь, Сайкс?

Солдат пожал плечами, радуясь тому, что вдруг оказался в центре внимания.

— Не очень много, сэр. Здешний люд тешит себя сказками: толкуют, будто некоторые самочки сбрасывают с себя шкуры и оборачиваются дивными красавицами. Ежели мужчине повезет найти такую шкуру и он спрячет ее, в море красотке уже не воротиться — вот и приходится ей выходить за него замуж. Из них выходят хорошие жены — так здесь говорят.

— По крайней мере, они всегда мокрые, — заметил первый солдат, и драгуны взорвались хохотом, который отдался эхом среди утесов, всполошив морских птиц.

— Хватит! — Грею пришлось повысить голос, чтобы его расслышали сквозь смех и фривольные шуточки. — Рассредоточиться! — приказал майор. — Нужно будет обшарить утесы в обоих направлениях, но первым делом посмотреть, нет ли лодок внизу. Бог свидетель, за этими островками достаточно места, чтобы спрятать шлюпку.

Пристыженные солдаты разошлись без возражений, целый час шарили по скалам да отмелям, промокли, устали, но ни намека на Джейми Фрэзера или пресловутое золото не обнаружили.

На рассвете, когда лучи солнца окрасили скользкие камни золотом и багрянцем, небольшие отряды драгун были посланы к дальним утесам. Они карабкались по склонам, скользили на каменных осыпях, забирались в теснины, но так ничего и не обнаружили.

Грей стоял у костра на вершине утеса, наблюдая за поисками.

От пронизывающего ветра его защищали теплая шинель и горячий кофе, который периодически подносил слуга.

Незнакомец, скончавшийся в «Липе», явился со стороны моря, его одежда промокла от морской воды. Трудно сказать, утаил Фрэзер что–то из откровений умирающего или просто решил воспользоваться случаем и предпринять собственные поиски, но по всему выходило, что он должен был направиться к побережью. Но ведь вот оно, побережье, а ни Фрэзером, ни тем более золотом здесь и не пахнет.

— Ежели его понесло вдоль того участка, майор, то, сдается мне, вы видели его в последний раз.

Сержант Гриссом, стоя рядом с Греем и глядя, как бурлят и пенятся вокруг зубчатых камней волны, кивком указал на опасное место.

— «Чертов котел» — вот как прозвали здесь это место: вода и точно тут все время бурлит, словно в котелке. Здесь часто терпят крушение Рыбачьи лодки, а тела погибших находят редко. Виной тому, конечно, течения да водовороты, но местный люд уверен, что сам дьявол утаскивает бедолаг на дно.

— Правда? — рассеянно отозвался Грей, присматриваясь к пенистым волнам, с грохотом взметавшимся и опадавшим в сорока футах от их ног. — Признаюсь, сержант, я и сам готов в это поверить.

Он повернулся к походному костру.

— Сержант, мой последний приказ — искать до наступления ночи. Если поиски ничего не дадут, поутру двинемся в обратный путь.

Грей щурился в тусклых рассветных сумерках, глаза его слезились от торфяного дыма, а кости после нескольких ночей, проведенных на болоте, ныли от сырости.

Обратная дорога в Ардсмур займет не более дня. Мысль о мягкой постели и горячем ужине радовала, но, с другой стороны, ему придется писать официальную депешу в Лондон, доложить о побеге Фрэзера, указать причину побега и признать собственную постыдную неудачу в поимке беглеца.

Все эти мысли сами по себе были малоприятны, а тут их еще усугубляли столь же неприятные ощущения в животе. Подняв руку, майор остановил отряд, распорядился о привале и устало соскользнул с коня.

— Подождите здесь, — сказал он своим солдатам.

В нескольких сотнях футов виднелся небольшой холмик, за которым можно было укрыться и облегчиться. Его желудок, непривычный к особенностям шотландской кухни, тем более в полевом варианте, настоятельно требовал опорожнения.

В вереске щебетали птицы. Отойдя подальше от шума, издаваемого лошадьми и солдатами, он слышал все едва уловимые звуки пробуждавшегося торфяного болота. Ветер на рассвете переменился, и теперь, шелестя в траве, нес в глубину суши запах моря. По другую сторону куста шуршали какие–то мелкие зверушки. Все дышало покоем.

Покончив с делом, Грей начал выпрямляться (то, в сколь малопочтенной позе он находился, дошло до него слишком поздно), поднял голову и обнаружил, что смотрит прямо в лицо Джеймса Фрэзера.

Их разделяло не более шести футов. Шотландец стоял неподвижно, словно один из рыжих оленей, обдуваемый болотным ветром. Восходящее солнце запуталось в его волосах.

Они застыли, уставившись друг на друга. Ветер приносил слабый запах моря, и в какой–то миг не было слышно ни единого звука, кроме шума этого ветра и пения жаворонков. Наконец Грей выпрямился окончательно.

— Боюсь, что вы застали меня врасплох, мистер Фрэзер, — холодно сказал он, застегивая брюки со всем самообладанием, на какое был способен.

Глаза шотландца были единственным, что не оставалось неподвижным: они медленно обозрели Грея с головы до пят, потом взгляд медленно вернулся вверх. Майор оглянулся через плечо, туда, где застыли, наведя мушкеты, шестеро его солдат, а потом встретился взглядом с темно–голубыми глазами Фрэзера.

Несколько мгновений противники смотрели друг другу в глаза, потом у Фрэзера дернулся уголок рта.

— Думаю, майор, это взаимно, — произнес он. — Вы тоже застали меня врасплох.

Глава 10

ПРОКЛЯТИЕ БЕЛОЙ КОЛДУНЬИ

Джейми Фрэзер сидел дрожа на каменном полу пустой кладовой, обхватив колени в надежде согреться, которой, скорее всего, не суждено было сбыться. Холод моря проник до самых его костей, и Джейми до сих пор казалось, будто пенистые волны вскипают в его желудке.

Ему было бы полегче, окажись рядом другие узники — Моррисон, Хейс, Синклер, Сазерленд. Не только ради компании, но ради тепла их тел. Холодными ночами заключенные жались друг к другу, стараясь сберечь как можно больше драгоценного тепла и согреваясь дыханием товарищей.

Но он был один. Судя по всему, его не вернут в большую камеру к другим узникам — во всяком случае, пока он не понесет наказание за побег.

Незадачливый беглец с тяжким вздохом откинулся назад и поморщился от мерзкого ощущения, будто его хребет скребется о камень, ибо он исхудал так, что плоти на костях почти не осталось.

С одной стороны, он страшился возможного телесного наказания, но с другой — предпочел бы его перспективе снова оказаться в оковах. Ведь порка, при всей ее унизительности, скоротечна, а кандалы — это долгая, мучительная пытка. При одном воспоминании об ударах кузнечного молота, заклепывающего браслеты на запястьях, становилось не по себе.