Веселая наука - Фридрих Вильгельм Ницше
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
264
Наши дела. Наши дела никогда не найдут понимания – их только хвалят или ругают.
265
Последний скепсис. Что такое в конечном счете человеческие истины? Неопровержимые заблуждения человечества.
266
Где нужна жестокость. Тот, кто обладает величием, немилосердно жесток по отношению к своим добродетелям и прочим мелочам.
267
Великая цель. Тот, кто имеет великую цель, оказывается сильнее самой справедливости, не говоря уже о совершаемых им поступках и судьях.
268
Как стать героем? Идти навстречу величайшему страданию и величайшей надежде.
269
Во что ты веришь? В то, что нужно снова определить вес всех вещей.
270
Что говорит твоя совесть? «Стань тем, кто ты есть».
271
В чем скрыта для тебя величайшая опасность? В сострадании.
272
Что ты любишь в других? Мои надежды.
273
Кого ты называешь плохим? Того, кто вечно хочет стыдить других.
274
Что ты считаешь высшим проявлением человечности? Не заставлять краснеть других.
275
В чем тайный смысл достигнутой свободы? Перестать стыдиться самого себя.
Книга четвертая
Пламенным копьем разбивший
Горный лед души моей,
В бурный путь ее пустивший
К чаяньям среди скорбей,
Пленный дух, в былом кошмаре
Претерпевший долгий гнет,
Величает Януарий
Твой торжественный приход![28]
Генуя, январь 1882
276
На Новый год. Я жив еще, еще я мыслю; я должен жить еще, ибо я должен еще мыслить. Sum, ergo cogito: cogito ergo sum[29]. В такой день, как сегодня, каждый может высказать свое заветное желание и поделиться своими самыми сокровенными мыслями; позволю же и я себе сказать, чего же я хочу от самого себя и какая мысль первой посетила меня в этом году, затронув струны моего сердца, – какая мысль станет основой, залогом и блаженством всей моей будущей жизни! Я все больше хочу научиться смотреть на вещи так, чтобы все неизбежное в них виделось мне прекрасным: тогда я стану одним из тех, кто делает вещи прекрасными. Amor fati: пусть станет это отныне моей любовью! Я не стану бороться с уродством. Я не стану никого обвинять, я не стану даже обвинять обвинителей. Я просто отвернусь, чтобы ничего не видеть, – пусть это будет моим единственным отрицанием! Иными словами: я хочу когда-нибудь, хотя бы раз в жизни, стать тем, кто все принимает и на все говорит – «Да!».
277
Собственное Провидение. Есть в жизни определенная высота, достигнув которой, мы, несмотря на все радения разума и доброту, отвоеванные нами у пленительного хаоса бытия, – мы, со всеми нашими свободами, – оказываемся снова перед лицом величайшей опасности – перед духовной несвободой, сулящей тяжелые испытания. И только тогда нас как будто бы осеняет и мы не можем избавиться от навязчивой мысли, неотступно преследующей нас, – это мысль о собственном предчувствии, имеющая на своей стороне лучшего защитника – очевидность, и это теперь, когда мы только что осознали, что все те вещи, которые нас волнуют, приносят нам только благо. И кажется, сама жизнь стремится только к одному – ежедневно и ежечасно подтверждать снова и снова верность этого вывода; и неважно, о чем идет речь – о хорошей или плохой погоде, об утрате друга, о болезни, клевете, затерявшемся письме, о вывихе, о мелких покупках, о контрдоводах, об открытой книге, о снах, о лжи, – все это немедленно оказывается – или в очень скором времени – тем, «чего не могло не быть», – поистине весьма глубокомысленный и небесполезный вывод – особенно для нас! Есть ли более искусительный соблазн, чем разувериться в кумирах Эпикура, в этих беззаботных, неведомых богах, и отдать предпочтение тому божеству, которое окружит нас своей мелочной заботой, и будет знать доподлинно каждый волосок на нашей голове, и будет угождать нам, потакать всем нашим вздорным причудам и капризам, не испытывая при этом ни малейшего отвращения? Ну, будет, будет, оставим все как есть! Не станем тревожить богов и гениев угодливости, удовлетворимся допущением, что наша собственная теоретическая и практическая ловкость в истолковании и толковании событий достигла ныне невиданных высот. И мы, конечно, не станем особо заноситься и все приписывать необычайным способностям нашей прыткой мудрости, когда с изумлением услышим те чудесные, мелодичные звуки, которые польются, едва только невидимая рука коснется нашего инструмента, – слишком уж благозвучны эти звуки, чтобы мы отважились приписать их себе. На самом же деле с нами постоянно кто-то играет – наш милый друг случай: он всякий раз водит нашей рукой, и самому мудрейшему Провидению не под силу было бы сочинить такую чудесную музыку, как это удалось нашей непутевой, глупой руке.
278
Мысль о смерти. Я испытываю какое-то меланхолическое счастье, оттого что живу в сумятице переулков, потребностей, голосов: сколько наслаждения, нетерпения, страстности, какая жадность жизни и опьянение жизнью обнаруживается здесь каждый миг, каждый час! И все же очень скоро все эти шумящие, живущие, жаждущие жизни окунутся в такую тишину! Тишину, подобную тени, которая неотступным темным спутником следует за каждым! Это всегда похоже на последние минуты прощания перед отплытием корабля, на котором уезжают люди, навсегда покидающие родину: надо так много еще сказать, но время не ждет, океан и его пустынное молчание нетерпеливо поджидают, когда же стихнет весь этот гам и он – ненасытный – получит наконец причитающуюся ему добычу! И все до одного думают, что былое – ничто, или почти ничто, а ближайшее будущее – все: и потому эта гонка, эти крики, это самооглушение и самообман! Каждый хочет первым очутиться в этом будущем – а ведь там их ждет только смерть и мертвая тишина, и это – обеспечено всем, этого – не избежит никто! Как странно, что единственное надежно объединяющее начало совершенно не властно над людьми, которые менее всего склонны воспринимать себя как некое братство во смерти! Мне очень радостно видеть, что люди совершенно не желают думать о смерти! Я с удовольствием бы сделал что-нибудь, лишь бы они поняли, что мысль о жизни в сотни тысяч раз достойней размышлений.
279
Звездная дружба. Мы были друзьями и стали чужими друг другу. Но это так, и мы не будем темнить и лукавить, как будто в этом есть что-то постыдное. Мы два корабля, и у каждого – своя цель и свой путь; наши пути,
