Камилла. Жемчужина темного мага (СИ) - Штерн Оливия

Смех резко оборвался, Аларик поймал взгляд Эдвина — а в нем читалось: я знаю, что ты знаешь, что я уже знаю.

— А правда ли, что темный маг не может причинить вреда человеку? — тихо и вкрадчиво спросил Эдвин, и этот мягкий, шелестящий голос никак не вязался с его яркой броской внешностью.

он снова напомнил Аларику шелест лапок сколопендры по камню. определенно, из города нужно было уходить, и чем скорее, тем лучше, и плевать на неопечатанного мага, на задание Светлейшего… Гори оно все синим пламенем, если здесь навредят Камилле Велье!

но на вопрос Аларик все же ответил.

— Истинная правда, ваше высочество. Именно для этого тьму запечатывают в наших телах, именно для этого связывают ее — и нас заодно. мы совершенно бессильны перед людьми — зато ничто не сравнится с эффективностью темной магии против вергов…

— Я даже не буду просить показать мне ваше связывающее заклинание, — довольно промурлыкал Эдвин.

— В самом деле, не стоит, ваше высочество. на него и так почти каждый встречный желает поглазеть. Будьте оригинальнее.

Последнее развеселило принца — теперь уже на самом деле. он опрокинул в себя остатки вина, налил еще.

— Да вы угощайтесь, господин маг, угощайтесь. Право же, даже приговоренный ест перед казнью с большим аппетитом. А вы сидите, обедаете с будущим королем — и делаете это так, словно кусок в горло не лезет.

— надеюсь, сравнение с приговоренным было в шутку? — поинтересовался Аларик.

— ничуть, — и Эдвин снова подмигнул, — если бы это была шутка, это было бы плохим сравнением.

Потом они поговорили ещё немного о пустяках, но стало видно, что Эдвин уже узнал все, что ему интересно. По большей части, разговор не вязался, и Аларик понял, что пора раскланиваться и уходить, и чем скорее, тем лучше, пока Эдвин не додумался до чего-нибудь этакого, оригинального.

он выдохнул с облегчением, лишь оказавшись на улице, а потом — почти бегом — поспешил домой. теперь время начинало играть против него — и против Камиллы.

на удивление, уже смеркалось: время за обедом пронеслось быстро. Пахло той особенной сладостью, как бывает только ранней весной, и небо в прорезях кварталов было нежно-фиолетовым, подсвеченным закатом. Аларик то переходил на шаг, то снова бежал, и горожане торопились уступить ему дорогу.

темных магов не любили и боялись, и было за что, на самом деле. никто не поспорит с тем, что тьма — коварна, и мало кто способен ей противостоять.

— Камилла!

Его крик затерялся в тишине квартиры, и Аларика всего тряхнуло. неужели опоздал?

— Камилла!!

но нет, тихие торопливые шаги, и жемчужный блеск в потемках. Почему она не прячет свои волосы под покрывало, как монахиня? Почему он должен каждый раз смотреть на эту красоту, зная, что никогда не сможет испортить ей жизнь настолько, чтобы сделать своей?

— Камилла, собери вещи. ты отсюда уходишь, — хрипло сказал он.

И она дернулась, как от удара. Зашарила дрожащими руками по поясу, пытаясь отыскать свою записную книжечку.

— Подожди, — он положил руки ей на плечи и, наклонившись, заглянул в глаза.

— Это не потому, что я хочу от тебя избавиться, — зашептал быстро, — я сегодня был у принца… похоже, он о тебе знает. Спрашивал. та девушка, которую мы встретили, ему все рассказала, и он решил проверить. И наверняка кого-нибудь сюда пришлет… И, возможно, захочет, чтобы ты умерла уже по — настоящему, понимаешь? Я отведу тебя к Светлейшему, он вряд ли замешан в этой истории…

Их лбы соприкоснулись.

— Прости… прости меня, милая…

И, уже не понимая, за что просит прощения, Аларик быстро наклонился и накрыл ее губы своими. наверное, это был последний раз, когда он мог ее касаться вообще — и именно ощущение безвозвратности стремительно убегающего времени заставило его шагнуть за ту черту, которую он провел для себя.

Камилла не сопротивлялась.

она умопомрачительно позволяла ласкать себя — языком, руками. Ее тело казалось невесомым, как и ее тонкие руки, которыми она гладила его по плечам и по спине, сквозь грубую ткань сюртука. Кожа на ее плечах казалась теплым шелком, льющимся сквозь пальцы. И то, как она сама прижималась к нему, почти обрушило в бездну те оборонительные сооружения здравого смысла, которые Аларик столь тщательно возводил.

он поймал себя на том, что губы скользят по тонкой шее, ловя частые удары пульса. Раскрытый блокнотик светлел на темном полу, брошенный, потому что слова оказались не нужны. Пальцы зарылись в мягкие волосы, и ямочка под затылком казалась трогательной, словно у ребенка. но Камилла, конечно же, ребенком давно не была. Ее губы были горячи и сладки на вкус, и то, как неумело, но жадно она отвечала ему… нет, совсем не ребенок. И можно было бы тешить самолюбие, потому что так целует только тот, кто хочет открыться до конца, и остаться, и принадлежать…

Все эти мысли, беспорядочные, яркие, словно сполохи молний, промелькнули в темноте. И Аларик, зарычав, резко отстранился. А потом поцеловал ее в лоб.

— Прости. Прости меня, Камилла. но тебе нужно идти дальше, и ты пойдешь.

Ее руки безвольно упали вдоль тела. Камилла, все еще глядя ему в глаза, сделала маленький шажок назад, восстанавливая дистанцию. Ее грудь тяжело вздымалась, словно после быстрого бега, но личико казалось на удивление спокойным — и Аларик был безумно благодарен ей за это отрезвляющее спокойствие, потому что в противном случае он бы чувствовал, как из него наживую выдирают сердце.

он тоже сделал шаг назад. И шепнул:

— Если ты готова, то надо идти. Пожалуйста.

Камилла мотнула головой. Показала ему раскрытую ладонь, что, наверное, означало «пять минут», и убежала к себе. Аларик оперся спиной о стену и выдохнул. Хотелось верить, что это действительно будет пять минут, а не так, как это бывает у женщин.

…он дернулся всем телом, когда в дверь громко постучали. так скоро?!

Аларик быстро, как только мог, прокрался к себе в спальню, схватил кинжал. меч — не очень хорошее оружие в тесной квартире. Стук в дверь повторился, ещё громче и настойчивее.

«Верги», — он отбросил ножны, обнажая клинок.

Громко спросил:

— Кто там?

В ответ раздалось неразборчивое, среди громкого бормотания Аларик разобрал лишь «от Светлейшего». он ещё минуту постоял, раздумывая.

— Что ему нужно? Я занят.

такой ответ, конечно, граничил с преступлением против Света, но… Увы, здесь не было запасного выхода, откуда можно было бы отправить Камиллу.

— Вас ждет карета, — уже разборчивее сказали снаружи, — дело касается темного мага, которого вы ищете. наши люди нашли кое-что в древесном лабиринте.

Аларику очень хотелось верить, что о темном маге, о следах магии в лабиринте, знают только Светлейший и его приближенные. Все ещё не выпуская ножа из рук, он все же подошел к двери и открыл замок. В щель успел заметить монашеское одеяние…

— Я бы предпочел отправиться к Светлейшему поутру, — сказал сухо, — но, коль он прислал…

И в этот миг дверь распахнулась так резко, что грохнула о стену. тело сработало быстрее рассудка, Аларик метнул кинжал в прыгнувшего на него человека, по пути отметив, что тот был уже не в балахоне.

Следующей мелькнула мысль о том, что, быть может, Камилла услышит возню и спрячется… Хотя куда здесь спрячешься? Куда?!

Еще через мгновение в лицо прилетело облако приторно-сладкой пудры, как раз в тот момент, когда он вдохнул. И все резко поплыло, подернулось бордовыми прожилками. тьма вперемешку с кровью… Последнее, что Аларик почувствовал — это было то, как его тело ударилось о пол. он увидел размытые силуэты вокруг себя, дернулся, чтобы задержать, но руки-деревяхи не слушались. тело уже не подчинялось, и темные силуэты вокруг смеялись и издевались над ним, пиная ботинками. Правда, боли от этого он почти не ощущал — зато ощущал боль внутри, пожирающую разум. Если бы мог, вырвал бы ее из себя, отшвырнул бы вместе с ошметками плоти… но нет. ничего уже не сделаешь.