Запах страха. Коллекция ужаса - Стивен Джонс

Он не хотел, чтобы его нашли. Может быть, из-за чувства вины.

Снаружи комната кажется совершенно непримечательной. На стене табличка «Блэкуолл Импорт-экспорт». Фасаддля секретной службы и ее агентов. Я никогда не интересовался грязными играми «взрослых». Моей жизни они никак не касались. Но теперь я всем сердцем ненавижу то, на что способны некоторые люди. И все же я до сих пор не могу понять, чего хочу на самом деле: спасти себя или просто отомстить. Первое впечатление от того, что я увидел внутри комнаты, — потрясение. Повсюду религиозные символы: звезды Давида, Будда, храм, Библия, Коран. Но Ван Димена не видно. Я не позволяю себе огорчаться. После всего, через что прошел.

Я никогда не считал Ван Димена одухотворенным человеком. Отнюдь нет. То, что я о нем знал, говорило мне о том, что он — человек, увязнувший в вонючей грязи реального мира. Он циничный политик, а никак не святой. Воплощение всего, чего не должно быть в наше время, испуганный белый человек, пытающийся переиначить этот мир, готовый на все, чтобы истребить молодость, надежду, невинность и вырвать с корнем любые попытки мыслить широко. Человек, который видит угрозу в любом изменении. Человек, который хочет закрыть планету в ледяном кубе.

Это комната одержимого. С религиозными предметами соседствуют и другие, более тревожные вещи: оккультные книги, знаки, намалеванные на стенах безумной рукой. Далекие отголоски того, что мы нашли в тот день в Железном треугольнике.

Я помню. Помню… В ту ночь я пару часов потратил на проявку пленки. Фотографии, сделанные в тот день чуть раньше, остановили мгновение: беспечные усмешки, ленивые взгляды, лица «властелинов мира». Тайные шутки природы.

Разбудили нас на рассвете, когда джунгли были залиты пылающим красным и полным ненависти пурпурным светом. Джастин уже не спал. Он укладывал фотоаппарат в сумку, проверял линзы, собирал катушки с пленкой. Ален помог мне вытащить Чета из его конуры. Он спросонья был вял и пребывал в скверном расположении духа, но пара глотков «Джека Дэниелса» привела его в чувство.

На пятиминутке капитан сказал, что мы можем сопровождать боевую группу в Бен-Сук. Это был великий день.

Переломный день для войны, и мы должны были запечатлеть ту минуту, когда Америка превратится в победителя.

Однако у нас были свои планы. Мы подкупили нужных людей небольшим пакетом отборной травы, что позволило нам проскользнуть в вертолет перед самым взлетом незамеченными. Бен-Сук уже остался далеко позади, когда нас обнаружили. Но что они могли сделать? Нам пригрозили лишением аккредитации, пообещали выгнать из Вьетнама в следующую минуту после возвращения в лагерь и приказали держаться рядом с вертолетом, чтобы быть готовыми к взлету в любой момент. Мы, как положено, повздыхали, изображая искреннее раскаяние, а потом, когда капитан вернулся на свое место, посмеялись.

Ван Димена посадили со старшими офицерами и разведчиками, как будто не хотели, чтобы он приближался к простым рядовым. Я осторожно наблюдал за ним, отмечая про себя печать волнения и печали на его лице, думая о том, что он мог сделать в Сан-Франциско, чтобы заслужить полнейшее доверие правительства.

Приземлились мы на свободном от деревьев небольшом участке земли недалеко от отсвечивающей серебром реки.

Пехотинцы рассыпались по периметру, проверяя территорию. Их было двадцать. И еще двадцать «туннельных крыс» из Двести сорок второго химического отряда, которых я крайне уважаю. В этой стране ужасов им было тяжелее всего. Этим людям приходилось заползать в прорытые вьетконговцами туннели и, имея при себе только пистолет, нож и фонарик, выбивать оттуда врага.

Наконец Ван Димен и его строгие спутники вышли из вертолета, и мы пристроились за ними. Никто не приказывал нам вернуться, и мы поняли почему, как только оказались на твердой земле и пилоты заглушили моторы вертолета.

У тех, кто достаточно долгое время провел во Вьетнаме, развивалось особое чутье, то, что солдаты называли «чувство джунглей». Ты ощущал, когда опасность катилась на тебя, как тропический ураган на горизонте. Но это было хуже, чем обычное чувство. На всех лицах я видел одно и то же: выражение отвращения, перекрывающего страх.

Там был мертвый воздух. Ни пения птиц. Ни звуков животных. Ни признаков присутствия человека. Мы как будто очутились внутри пузыря.

— Так и должно быть? — спросил Ван Димена кто-то из разведчиков впереди нас.

— Вероятно, да. — Со стариком случилось что-то странное. Едва ступив в эту зловещую атмосферу, он как будто ожил, движения его приобрели силу и уверенность.

Направляющий по приказу капитана ушел далеко вперед. В джунглях уже становилось жарко и влажно. Никто не разговаривал. Глаза были устремлены на зеленый мир, плотно окружавший нас со всех сторон.

Через пятнадцать минут мы вышли на времянку. Над остатками небольшого костра висел котелок с водой. Из золы поднимался дымок. Под навесом на тряпке лежа — ла винтовка, рядом валялся промасленный кусок ткани, как будто его бросили во время чистки оружия. На треснувшей корзине для фруктов стояла неработающая рация.

— Где они? — Капитан был похож на серфингиста: выгоревшие на солнце светлые волосы, голубые глаза, еще молодой, но стареющий слишком быстро для своего возраста.

— Может, сбежали, когда услышали, что мы приближаемся? — предположил Чет.

Разведчик резко развернулся, как будто только сейчас понял, что мы находимся рядом.

— Никаких фотографий. Фотографировать нельзя ничего. Это совершенно секретное задание! Попытаетесь что-то снять — будете расстреляны за измену.

Это звучало как-то уж слишком сурово, даже для Вьетнама. Капитан предложил отвести нас обратно к вертолету, но внимание разведчика уже снова обратилось к времянке.

— Вход должен быть где-то неподалеку. — Он обвел рукой территорию вокруг тента.

Капитан приказал своим людям обыскать местность, и через минуту был найден люк.

— Насколько точны ваши сведения? — Ван Димен заглянул в дыру, несмотря на попытки солдат оттащить его.

— Настолько, насколько они могут быть точны в районе Железного треугольника, — ответил разведчик. — Мы собрали детали… Но есть пробелы.

— Значит, вы не уверены, что ситуация контролируется?

— Мы считаем, что это так.

— Вы считаете, что это можно контролировать?

Губы разведчика сжались.

— Это в вашем ведении, не в моем.

Ван Димен повернулся к «серфингисту».

— Капитан, вы собираетесь послать своих людей зачищать эти туннели?

— Да, таков общий план.

— Но что, если цель нашей миссии находится там, внизу?

Капитан на какую-то секунду растерялся.

— Мне неизвестна цель нашей миссии, сэр.

Ван Димен посмотрел на разведчика.

— Нам нужно это знать, — сказал он.

— В таком случае я пойду с вами, — сказал Ван Димен капитану.

Следовало признать, что профессор не трус. Половина солдат во Вьетнаме по своей воле ни за что не полезла бы в ту дыру вместе с «туннельными крысами».

Они попытались его отговорить, принялись рассказывать душераздирающие истории о незаметных ловушках и снайперах в засадах, да только не подействовало.

— Если он туда полезет, нам тоже придется, — шепнул я Джастину.

— Ты что, рехнулся?

— Уилл прав, — вставил Ален. — То, что они ищут, наверняка находится внизу.

— Так почему бы нам не подождать здесь, пока они это не достанут? — как будто разговаривая с двумя идиотами, произнес Джастин.

— Под покрывалом или в коробке? — ответил я. — Хорошие фотографии получатся. На обложке «Лайф» особенно здорово будут смотреться.

Две «туннельные крысы» спустились в дыру, прежде чем Ван Димен протолкнулся к люку, чтобы идти третьим. Я, набравшись храбрости, прыгнул в люк сразу за ним. Меня охватило до нелепости отчетливое ощущение опасности, но я сказал себе, что за этим мы сюда и пришли.

Под землей, футах в шести от поверхности, шел горизонтальный туннель. Невысокий, и собака не пробежит. Я уже хотел лезть обратно, но, когда сзади спрыгнул очередной солдат, у меня не осталось выбора, кроме как ползти вперед. В туннеле было неимоверно душно, горячий воздух был наполнен тяжелым запахом земли и растений. Впереди в темноте копошились насекомые. С каждой минутой в этом тесном пространстве мне становилось все более не по себе. Клаустрофобию подогревало и то, что в любую секунду какая-нибудь хитрая ловушка могла похоронить меня здесь заживо. Потолок туннеля давил мне на спину, локти мои упирались в стены по обеим сторонам, из-за чего мне приходилось ползти, как животному. С каждым футом мне казалось, будто мое горло сжимается еще на полдюйма.

А потом Ван Димен неожиданно поднялся. Я последовал за ним так быстро, что чуть не сбил старика с ног. Мы находились в подземной комнате, достаточно большой, чтобы выпрямиться в полный рост. На сколоченном из досок столе догорала толстая невысокая свеча, у стен стояли винтовки.