До конца времен - Даниэла Стил

– Разве здесь нет групп Анонимных алкоголиков? [18]– уточнила она, и Гретхен покачала головой.

– В Мьюзе и окрестностях – нет. Ближайшая такая группа существует в Джексон-хоул, а у нас здесь… никто не удосужился ее создать.

– Что ж, судя по тому, что я от вас услышала, такой группе пора появиться, – сказала Дженни, отправляя в рот очередное печенье. За разговором они основательно подчистили блюдо, и Гретхен, поняв, что ее печенье пришлось по вкусу, выглядела очень довольной. Ей давно хотелось познакомиться с женой нового священника, поэтому, как только Дженни приехала, она воспользовалась первым подходящим предлогом, чтобы нанести ей визит, – и не разочаровалась. С первых же минут Дженни очень ей понравилась: она была веселой, общительной, открытой и совсем не гордилась тем, что жила в Нью-Йорке. Так Гретхен и сказала, а Дженни рассмеялась в ответ:

– В Нью-Йорк я попала только в восемнадцать лет, когда решила учиться в Школе дизайна. До этого я жила с матерью в Филадельфии, а еще раньше – в поселке Питстоун в Пенсильвании, где мой отец добывал уголь на шахте. Он погиб, когда мне было пять, и мама решила оттуда уехать. Все равно там не было для нее никакой работы.

– Так твой отец – простой шахтер?! – Гретхен была настолько поражена, что забыла о правилах вежливости. Она-то думала, что Дженни происходит из семьи если и не очень богатой, то, по крайней мере, аристократической, «с традициями», а оказалось – жена священника такая же, как большинство местных жительниц. Если кто и мог претендовать на «аристократическое происхождение», так это Билл, но Гретхен об этом было неведомо, а просвещать ее на сей счет Дженни не стала.

– Да, – подтвердила она. – И отец, и его братья – все работали на шахте. Что касается мамы, то она иммигрировала в Америку из Франции еще до войны. Мои мама и бабушка были опытными портнихами, они шили замечательные наряды для дам из высшего общества Филадельфии, поэтому в том, что я с детства интересовалась модой, нет ничего странного. Сколько я себя помню, мне всегда хотелось стать модельером, но таланта не хватило. К счастью, я нашла себя в качестве стилиста-консультанта, и очень довольна.

– Вы прекрасно одеваетесь, – согласно кивнула Гретхен. – И вы такая тоненькая, – добавила она не без нотки зависти. – Но на вашем месте я бы больше пользовалась косметикой. Впрочем, от нашего деревенского воздуха на ваших щеках скоро зацветут розы.

Дженни казалась ей слишком бледной, но Гретхен приписывала это влиянию города. В целом же она была очень красива и отличалась природным изяществом, которое в Мьюзе – увы! – встречалось достаточно редко.

Потом Гретхен заметила большой золотой браслет у нее на руке и подумала, что было бы неплохо завести такой же.

– Я всегда была худой, должно быть, это наследственное, – сказала Дженни. – К тому же мне приходится много работать. Прибавьте к этому постоянную спешку, стрессы, разного рода непредвиденные обстоятельства, которые возникают в последний момент, и… В общем, жизнь в мире моды спокойной не назовешь. У вас – совсем другое дело. Правда, я приехала только вчера, но мне здесь уже нравится. – «Думаю, я смогла бы прожить здесь даже больше чем год», – чуть не сказала она, но вовремя прикусила язык. Биллу не хотелось, чтобы кто-то с самого начала подумал, будто они здесь временно, поэтому было решено молчать о том, что их пребывание в Мьюзе будет зависеть от того, как сложатся нью-йоркские дела Дженни.

Наконец – примерно час спустя – Гретхен поднялась и стала прощаться.

– Мне, пожалуй, пора, – сказала она с отчетливым сожалением в голосе. – Я оставила своих младших с соседкой, сказала, что вернусь скоро, а оно вон как получилось! Боюсь, за время нашей с вами беседы они разнесли ее дом по бревнышку. Сейчас мне нужно домой, но я как-нибудь еще зайду, когда преподобный Билл будет дома. И вы тоже заходите к нам, о’кей? Здесь каждый знает, где я живу, только спросите.

– Да, я не прочь еще раз послушать, кто с кем спит и кто сколько пьет по вечерам, – со смехом сказала Дженни, провожая Гретхен на улицу через кухонную дверь. – И спасибо за печенье и за торт. Билл будет очень рад.

Гретхен кивнула. Билл ей тоже понравился; она считала, что он – хороший человек. В целом супружеская пара Суитов произвела на нее очень приятное впечатление. Чувствовалось, что это люди честные, отзывчивые, порядочные. Поистине удивительные качества для тех, кто приехал из Нью-Йорка!

Помахав Дженни рукой на прощание, Гретхен села в старенький пикап, который, как она сказала, ее муж восстановил своими руками. Как видно, имея пятерых детей, Маркусы не могли позволить себе новую машину, хотя Гретхен и утверждала, что ремонтная мастерская Эдди процветает.

Не успела Дженни перевести дух (впрочем, общаться с Гретхен ей было приятно), как к ней зашли «на огонек» еще двое: пожилая женщина, которая сказала, что она школьная учительница на пенсии, и молодая женщина лет двадцати с небольшим, которая катила перед собой коляску с ребенком, тогда как второй висел у нее на груди в «кенгурушке». Учительница принесла лимонный пирог, молодая мать зашла просто познакомиться. Дженни сразу заметила у нее на скуле следы основательного синяка, но та сказала, что неудачно упала с лошади. По ее словам, детей у нее было четверо, из чего Дженни заключила, что она, вероятно, несколько старше, чем это показалось вначале. Задерживаться надолго многодетная мать не могла; она к тому же очень стеснялась и нервничала, но ей ужасно хотелось познакомиться с женой нового священника, и Дженни нашла это даже трогательным. Звали ее Дебби, и она казалась застенчивой, легкоуязвимой и ранимой. Дженни даже захотела ее обнять, но сдержалась. Вместо этого она немного поиграла с малышом в коляске, пока Дебби укачивала вдруг раскапризничавшегося младенца, а еще через несколько минут молодая мать попрощалась и ушла.

Пристраивая в гостиной последнюю картину, Дженни все еще думала о Дебби, но тут вернулся домой Билл. Время было обеденное, и он сильно проголодался. Когда Дженни, смеясь, предложила ему на выбор торт, лимонный пирог и остатки печенья, Билл сказал:

– Ага, теперь я знаю, как ты провела утро. Картины просто замечательные, – добавил он. – Они здорово украсят нашу гостиную. Ну а кто все-таки наведался?

– Твои прихожане, – улыбнулась Дженни. Все три гостьи произвели на нее самое приятное впечатление, и она начинала думать, что и остальные местные жители – такие же радушные и гостеприимные. – Первой явилась Гретхен Маркус – это она принесла торт. Ты ее знаешь?.. У нее пятеро детей, а ее муж Эдди владеет в Мьюзе авторемонтной мастерской. Судя по машине, на которой она ездит, он действительно отличный механик. Потом приходила школьная учительница на пенсии, ее зовут Элен, как мою мать, – она испекла для тебя лимонный пирог. А перед самым твоим приходом заглянула молодая женщина по имени Дебби Блекмен. У нее на лице довольно большой синяк после падения с лошади – так она, во всяком случае, его объясняет, но я что-то сомневаюсь… По-моему, причина в другом, к тому же, если верить Гретхен, большинство здешних жителей – закоренелые алкоголики и дебоширы, – выпалила Дженни, спеша поделиться с мужем полученной информацией. – Половина твоих прихожан пьет, а другая половина – спит с чужими женами и мужьями. Господи, Билл, куда ты попал?! – со смехом добавила она.