Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван

Глава 17

До площади Игорь пролетел по прямой – той, которой в школе называют кратчайшим расстоянием между двумя точками. По газонам, площадкам, клумбам и разгрузочной зоне магазина мимо помойки – мир в его голове стал плоским и линейным как тетрадь по геометрии. Прямо с тротуара из-за остановки он выскочил перед патрульной «семеркой» на круговой перекресток.

Подрезав «Волгу» и за секунду до столкновения вылетев из-под бампера «Сааба» встал на заднее колесо, взревев двигателем. За спиной уже завопила сирена, утопая в хоре клаксонов, но гаишный патруль, как и правила дорожного движения, отсутствовали в мире, где царят прямые линии, скорость, время, расстояние.

Электронные часы напомнили о непостоянном показателе «t». Через три минуты тридцать четыре секунды (уже меньше) его мать спрыгнет с пешеходного моста над платформой Расторгуево, расположенного в двух километрах четырехстах тридцати четырех метрах (показатель «S») под несущийся со скоростью девяносто два километра в час поезд «Владикавказ-Москва» (показатель «V»), сумевший сократить двухчасовое отставание от графика из-за ремонта дороги на участке Россошь-Миллерово до двадцати пяти минут.

Условие задачи было простым – преодолеть максимальную скорость советского мотоцикла «Иж Спорт Планета 350», промчаться на ней за две минуты, оставив в запасе время на подъем по девятиметровому мосту, с дополнительным пятиметровым маршем на Донбасскую улицу из-за холмистого рельефа.

Геометрический мир не учитывал миллиард дополнительных условий, которыми располагал мир реальный. С первым Игорь столкнулся за дорожным устьем, через которое Советская улица соединялась со Школьной. В правом ряду по ходу движения рабочие меняли дорожное полотно. Дорога сужалась до одного ряда, образуя уплотняющуюся пробку, начиная от Второй школы. Скорость мотоцикла падала, пока пробка не стала настолько плотной, что Игорю пришлось остановиться.

Путь к тротуару преграждал спрессованный поток машин перекрытого ряда. Игорь оглянулся, испытывая странное ощущение, будто окружающий мир стал слишком сильно подтормаживать, будто для него персонально включили отдельную скорость. В пяти-шести машинах позади к нему пригибаясь, крался гаишник – Игорь обратил внимание, что он даже фуражку снял, чтобы «не светиться». Грамотный ход. Еще одно странное движение привлекло внимание – с пассажирской стороны одной из машин выбрался праведно-советского вида субъект в кепке – эдакий Гоша из «Москва слезам не верит» и с очевидным намерением направился к Игорю. Видимо решил проявить гражданскую сознательность в поимке малолетнего хулигана, устроившего безумное моторалли на городских улицах. Интересно, вылез бы этот праведник, увидев за рулем взрослую версию Игоря?

Чувство времени не оставило его, только стало острее, но он был зажат. Впрочем, и без того выбор оставался только один – рисковать, прорываясь через самую слабую стену в виде оживленной встречки. Взревев мотором, Игорь поднял на дыбы мощный советский мотоцикл и рванул прямо под желтый «Лиаз», не оставив «Гоше» ничего, кроме как схватить руками воздух.

Под крики и гудки Игорь лавировал в плотном потоке «встречки», сосредоточившись на дороге. Справа замелькали грейдеры, катки, самосвалы, рабочие с лопатами, пар от асфальтовых куч. Поток уплотнялся настолько, что оставался только один путь – тротуар, но чтобы добраться до него, надо было остановить мотоцикл, и он бы принял единственно верное решение, если бы не поезд «Владикавказ-Москва», который уже миновал платформу Калинина, разогнавшись до ста трех километров в час.

Потому Игорю пришлось повторить трюк с игрой в русскую рулетку. «Рулеткой» на этот раз выступал сдающий задом самосвал. Расстояние между асфальтоукладчиком и самосвалом сокращалось и вряд ли оно остановится на том, через которое Игорь сумеет проскочить, потому что иначе самосвал не развернется. Как много плюсов, когда у тебя со временем общая цель. Рабочие разгадавшие его намерение, когда она поддал газу, устремляясь в сузившийся до метра просвет (и продолжавший сужаться) закричали и замахали руками, но Игорь уже вылетел на пустую раскатанную дорогу. Ржавый угол самосвального кузова лишь слегка чиркнул его по уху, оставив в воздухе капельки его крови.

Просторная пустынная дорога, наконец, развернулась перед ним, ветер свистел в ушах и бил в лицо. Впереди обманчивая безмятежность – холмы, развязки, большая стройка туннеля, уже видна насыпь, по которой проходит железная дорога. На полном ходу, пользуясь подъемом, он вошел в поворот на Донбасскую улицу и, увернувшись от загудевшего автобуса, увидел впереди мост.

На мосту толпились люди. Игорь пролетел до нижнего марша, бросил мотоцикл, побежал по крутым ступеням.

– Женщина, дайте руку! – Раздался голос из-за людских спин.

Игорь вклинился в толпу и увидел мать. Как непривычно было видеть ее зеленую демисезонную куртку, которая обычно висела на вешалке и означала, что дома все хорошо, раз мама дома за грязным в подтеках парапетом общественного сооружения. Но еще непривычнее ее сосредоточенное лицо – с таким выражением она обычно читала газету или разгадывала кроссворд. Она держалась за поручни дрожащими руками и смотрела вниз, на собственные ноги, будто хотела убедиться аккуратно ли заправила джинсы в сапоги, совершенно не реагируя на слова столпившихся зевак. Никто не подходил, никто не пытался подать руку или ухватить ее, и Игорь понял почему – при приближении любого ее дрожащие руки будто соскальзывали, отзываясь чьим-нибудь вскриком. Испуг в лицах зевак смешивался со страхом стать свидетелями чего-то ужасного и ведь они скоро станут этими свидетелями.

Поезд уже грохотал.

Игорь бросился вперед, и сразу замер – рука с часами «Монтана» на запястье отпустила поручень. Да, она могла стоять – за парапетом небольшой выступ бетонного полотна, сантиметров десять, но если она отпустит вторую руку, ей останется только сделать шаг назад.

Поезд оказался товарным – оглушительно загудев, он пролетел по соседнему пути.

Она не даст подойти.

– Мама! – Закричал он, обратив на себя внимание окружающих, и сделал шаг. Он понял, в чем сложность. Вернувшаяся было рука с часами, снова отпустила поручень.

Лицо все такое же хмурое.

– Мам!

На этот раз что-то изменилось в нем. Она подняла лицо, ищущий взгляд. Ищущий, но невидящий. Защитная реакция. Она не видит никого, но взгляд остановился на нем.

– Игорь? Что ты тут делаешь?

– Мам… – Игорь сделал шаг. Затем еще один и еще.

– Игорь, иди домой. – Сказала она так, словно стояла у подъезда с хозяйственной сумкой, а не на краю моста, собираясь спрыгнуть.

А вот и он. За спиной матери по долгой дуге к ним приближался поезд «Владикавказ-Москва».

Ну, что же, значит, кое-что у него есть. Он бросился к ней.

– Это ее сын? – Спросил кто-то.

– Какой кошмар!

Кто-то завизжал. Игорь схватил мать за руки. Ее застывшее лицо, наконец, ожило. Еще молодые глаза узнали того, кто держал ее за руки, но Игорь понял, что его сил не хватит, что она все еще владеет ситуацией и только стоит ей захотеть или кто-то еще бросится к ней, она сделает шаг.

Поезд загудел, словно почувствовал, что так и не сумеет сегодня догнать график.

– Игорь… Иди домой, пожалуйста… Ты справишься.

– Мама, я не удержу тебя, если ты мне не поможешь, я знаю.… Поэтому я пойду с тобой.

– Что значит пойдешь со мной?

В ее глазах он увидел страх, и вложил все свои силы, чтобы вцепиться в ее руки. Он уже принял решение, и оно было идеальным – он полетит под тепловоз вместе с ней.

Поезд гудел, не переставая, Игорь посмотрел на часы «Монтана» на ее руке – 17:35. Он знал, что ее смерть будет мгновенной. А значит и его тоже.

– Я буду с тобой до конца, – сказал он.

– Игорь! – Закричала она и вцепилась в него, наконец, по-настоящему.

В эту же секунду гудящий тепловоз поезда «Владикавказ-Москва» пролетел прямо под ними. Мать крепко держала его. Она была в ужасе. Кто-то подскочил, сразу с двух сторон, шесть или восемь рук перетащили ее через ограду. Она опустилась на мост.