Звездная Империя - Владислав Олегович Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Браво, фройлейн! – сказал Вилли, держа парабеллум. – А теперь вяжите ему руки.
Снаружи заорали в два или три голоса, толпа ответила. Арабы обступили автобус, в руках у некоторых были мотыги, лопаты, вилы. О чем вопят, я не разобрал подробно, но понял, что требуют отдать своего.
– Сзади! В кабине! – крикнул Яков.
В передней части автобуса возникло сразу несколько арабских рож. Я добрался наконец до пистолета, выстрелил поверх голов – не мог заставить вот так сразу, в людей, без предупреждения. Арабы дернулись назад, но тут распахнулась задняя дверь салона, и фидаины полезли толпой с другой стороны. Вилли выстрелил первому из них в живот, тот заорал и упал, толпа отпрянула. Сейчас снова полезут и нас сомнут!
И тут снаружи – рев моторов. И врываются на деревенскую площадь бронетранспортеры, наши БТР-152 с эмблемами Фольксармее, и грузовики, с которых прыгают солдаты, под лай команд. Вот не думал никогда, что буду так рад, услышав немецкую речь!
Через пару минут – орднунг как на кладбище. Арабы стоят на коленях, лицами в пыль – те, кто остались живы. А с десяток мертвых тел лежат – те, кто пытался бежать или кто сгоряча на солдат бросился, а у троих винтовки оказались – явные фидаины. Вокруг солдаты в немецких мундирах, только не орел со свастикой на них, а черно-красно-желтая эмблема Фольксармее ГДР, и в руках не «шмайсеры», а АК. А так все, как было не так давно в какой-нибудь украинской деревне – да и в этих же местах в сорок третьем. Обер-лейтенант командует – молодой совсем, но здесь и сейчас, как царь и бог.
– Эй, свиньи! Кто старший?
Встал тогда амир – глава деревенской общины. Мужчина уже в возрасте, с сединой в бороде, но обер-лейтенант с усмешкой ударил его в лицо, сбив с ног. Пистолет вынул, прицелился в затылок.
– Ты главный. Отчего не предотвратил беспорядок?
Щелчок спускаемого курка – патрон в ствол не был дослан.
– Надо же, осечка! Ну, повторим! Снова – ну что за везение! О, я вижу, ты уже штаны намочил? Ладно, живи пока. Встать, свинячье дерьмо! Да, громко скажи, по-арабски, «я свинячье дерьмо». Еще громче, чтобы все слышали! Теперь лечь!
Подходит обер-лейтенант к нашему автобусу. И вытягивается перед Вилли, называя его «герр майор». Рапортует, что все, как было приказано – остановились за холмом вне видимости, выслали разведчиков с рацией, скрытно наблюдать, а как увидели беспорядок, выдвинулись максимально быстро. Порядок восстановлен, жду вашего приказа!
Вилли в ответ буркнул что-то вроде «думкопф», покосившись в мою сторону. И приказал:
– Из этого стада арестовать всех, у кого тут… – и коснулся лба.
– Яволь, герр майор!
Так ты не просто мелкий приставленный соглядатай, а старший офицер, и зуб даю, разведка-контрразведка? И судя по возрасту, еще в абвере служил? А штучки твои с зеленкой – неужели…
– Вы как всегда догадливы, герр доктор. Хотя это ваш Смоленцев учил, как распознавать «вервольф» – характерный синяк на плече, мозоль вот на этом пальце, другие мелкие приметы, выдающие переодетого солдата. И грех было упустить такую возможность – когда овечек на бойню, простите на осмотр, искать и сгонять не пришлось, сами шли. Кстати, «лоб зеленкой», это ваша идиома, я услышал ее от русского товарища, уже после войны. Предвижу ваш вопрос – да, воевал, но как у вас говорят, «за честную драку не судят». Прошел все ваши проверки и аттестацию, принял присягу, как положено, «клянусь вместе с Советской армией, против капитализма».
Но черт побери, немчура! Ты бы мог нас хотя бы втемную не грузить?! Все понимаю, что фидаины – но все равно вышло как-то с душком, ну как из-под флага с красным крестом стрелять снайперу.
– На войне победа лишь важна. Победа спишет всё. Война на то война. Эти стихи какого-то древнего китайского мудреца прочел мне ваш русский товарищ, кто был в той самой «команде Смоленцева», они же «апостолы». И истолковал: что война это само по себе дело жестокое, грязное и бесчеловечное, а потому нравственно все, что помогает ей быстрее закончиться, конечно же победой. Эти бандиты еще долго бы совершали свои подлые вылазки. Теперь мы их изъяли – в тех местах, где вы были раньше, это уже случилось.
На площади – дым коромыслом. Хватают, тащат – кто упирается, тех бьют прикладом, сапогом, и тащат все равно. Женщины, подростки в своих мужей, отцов, братьев вцепляются – их тоже прикладами. Быстро, безотказно – как будто не люди, а машины в мундирах. Или натасканные псы-доберманы, получившие команду «фас». Кстати, овчарки тут тоже наличествуют – причем кажется, что арабы их боятся еще больше, чем солдат.
– Знаете, во что верят эти германские мальчики? – говорит герр майор. – Они ведь в вермахте не служили. Даже в ПВО, куда в самом конце войны брали пятнадцатилетних. Они все тогда еще были школьниками. По моему убеждению, человек отличается от животного тем, что способен стремиться к Высокой Цели в жизни и создавать новое – результатом которого станут долговременные благоприятные последствия для всего общества, а не только конкретно для него самого. И ради такой Цели – человек готов идти даже на смерть, а животные руководствуются лишь примитивными инстинктами: пожрать, самку, уютное логово – и плевать, что творится вокруг. То есть человек без Высокой Цели – деградирует до животного.
Когда-то мы верили в «дойче юбер аллес» – да, это было ошибкой, даже преступлением, а по сути, то же «бремя белого человека», превосходство своей расы. Теперь новую Идею – дали вы, советские. Раньше у вас было «нет наций, есть классы», теперь же в ваших университетах учат теорию этногенеза. То есть признается, что разные нации (или этносы, не в названии дело) могут стоять на разных стадиях общественного развития, то есть не могут быть равны, как ребенок не равен взрослому. Это не нацизм и не расизм – ошибка Гитлера была в том, что он объявил одну нацию высшей по определению. А на самом деле, если коммунизм есть высшая ступень развития общества, то нации, которые в своем развитии к нему ближе, бесспорно выше тех, кому до коммунизма «как до Луны пешком», эти слова тоже вашего, русского товарища. Выходит, что киплинговское «наполовину бесов, наполовину людей» – не ложь.
На площади – крик. Солдат ударил женщину, повисшую на шее у мужа. Мужчина бросился на солдата – очередь в упор, и мертвое тело в пыли.
– Ваш Чехов
