О людях и нелюдях - С. Алесько

— Это моя женщина, — не моргнув глазом, заявил Дрозд. — Волки, я знаю, дерутся и за самок, и за добычу. Давай один на один. Одержишь верх — она твоя, нет — мы спокойно уйдем, не обессудь.

Вожак зарычал, но не стал отказываться. Он перекидывается в матерого волка, а все псы, как хорошо известно — в мелких кудлатых дворняжек. Этот худой парень наверняка не исключение. У него и в человеческом-то облике голова косматая. А такой противник вожаку на один клык. И все по-честному. Зато устранив досадную помеху, посмевшую взывать к совести его стаи, можно заполучить не только людину, но и строптивого рыжика.

— Договорились, щенок.

— Слово вожака?

— Слово вожака. Стая слышала.

В ответ раздался одобрительный гул. Сегодня им определенно везет. Сначала молоденькая сладенькая людина на ужин, которую, к тому же, для начала можно поиметь. Теперь еще и бесплатное зрелище: драка вожака с глупым сосунком. Жаль, она будет недолгой, но на безлюдье, как говорится… А там, глядишь, и рыжик окажется посговорчивей. Все знают, что кошаки — похотливые твари, им все равно, с кем.

Дрозд, не спеша, стал раздеваться. Волк, обнажаясь, разглядывал его, причем выражение лица людоеда менялось от презрительной усмешки к довольно мрачной гримасе. Огорчиться было от чего. В одежде выглядевший худым и каким-то сгорбленным парень, расставшись с ней, оказался высоким, широкоплечим, поджарым, с крепкими мускулами. И он был моложе, а значит, выносливее. Вожак уже прешагнул пору расцвета, и тело его, знавшее в последние годы охоту лишь на легкую дичь — людей, несколько отяжелело. Впрочем, к чему беспокоиться? Ведь в зверином облике перед ним будет едва достающая до носа шавка, а вовсе не волкодав. Их среди псов-оборотней волку встречать не приходилось.

Противники одновременно улеглись на землю и начали оборот. Вожак поднялся на ноги, горделиво выпятив грудь, и едва не завыл от злости и досады. Перед ним стоял черный пес, ничуть не уступавший ему в размерах. Молодой, сильный, обнаживший в издевательской улыбке острые клыки, сверкающие прямо-таки снежной белизной.

Вожак молча, без предупреждения бросился на него. Пес легко, по-кошачьи, отскочил в сторону, ухитрившись располосовать зубами ухо промахнувшегося волка. Тот рыкнул и развернулся для новой атаки, но черный не стал ждать. Молниеносный выпад — и у людоеда оказалось разорвано плечо. Вожак вновь бросился, пес на этот раз не уклонился, и противники сцепились, рыча, кусаясь, стремясь вцепиться друг другу в горло.

Стая застыла, не отрывая глаз от дерущихся. Зрелище оказалось куда более захватывающим, чем они надеялись. Волк, державший Винку, отпустил ее, чтобы лучше видеть. Она, нагнувшись, скользнула к сидящему на земле Вьюну, и пристроилась рядом. Мысль о бегстве лишь на миг коснулась сознания. Да и куда бежать в глухом лесу? Проиграй пес, и волки мигом найдут свой «ужин» по запаху. Нет, может, это и глупо, но она останется с друзьями. Помолится Крылатой, чтобы та помогла Дрозду одержать победу.

Кошак никому не молился, он не отрывал взгляда от рычащего клубка тел и на удивление сосредоточенно грыз выпущенные когти. Тем не менее, соседство девушки почувствовал сразу.

— Он справится, Ромашечка, справится, — пробормотал вполголоса. — Ему приходилось с настоящими волками драться, он рассказывал. А со зверями сложней. Меня по молодости камышовый кот чуть не убил, а кошаков-оборотней я только так луплю…

— Вьюша, спасибо, что вступился за меня.

— Да какие тут благодарности, — рыжий не отрывал глаз от схватки. — Не хочу вечно выглядеть в твоих глазах распоследней тварью.

Пока они разговаривали, Дрозд, плечи которого были изодраны в клочья, вцепился, наконец, в горло волка. Ему было трудно, ведь тело противника защищала густая и довольно длинная шерсть, а его собственная была короткой. Но молодость и выносливость уравнивали шансы.

Челюсти пробирались сквозь мех, вот уже чувствуются напряженные под кожей мышцы и пульсирующая жилка… Еще одно усилие, и он ощутил вкус крови своего врага. Не самый хороший напиток для человека, по крайней мере, пребывающего в здравом уме, а вот для оборотня в звериной ипостаси — лучше нет! Дрозд с животным наслаждением сильней и сильней сжимал челюсти, и дрожь чующего гибель людоеда сладко отдавалась в теле. Да, в облике пса он обычно получал удовольствие от убийства. Правда, прикончить такого выродка, как этот, было б приятно и человеком. Чуть-чуть менее приятно, чем Когтя…

— Эй, парень, оставь, ты победил! — с трудом проникали в сознание чьи-то голоса, но он лишь удобнее перехватил горло волка и сильнее сжал челюсти.

Мгновение, другое, и противник перестал хрипеть и дергаться. Дрозд, почувствовав неподвижность смерти, разжал пасть. Оглянулся, не желает ли кто-нибудь оспорить право победителя. Таких не нашлось. Не удивительно: волки уважают сильнейшего, и вожака выбирают в поединках. А раз ему удалось одержать верх над главным, никто не посмеет тявкнуть. К чему связываться с опасным чужаком, если появилась возможность занять место погибшего?

— Перекидывайся, парень, — вновь прозвучал чей-то голос. — Все видели — ты победил честно. Мы уходим, людина твоя.

Дрозд подождал, пока последний из людоедов скроется за можжевеловыми колоннами, и перекинулся. Встал, вытер с губ кровь вожака, взглянул на Винку и Вьюна. Они уже поднялись на ноги и стояли рядышком.

— Да ты, черный, оказывается, настоящий воин, — сказал кошак. — Такого волчару завалил!

— Получается, все еще воин, — неожиданно усмехнулся Дрозд. — Хоть и без меча. Я оружие столько лет в руках не держал, вряд ли кого теперь одолею с его помощью.

— На кой тебе меч? Ты сам как меч, — уважительно проговорил Вьюн. — На будущее поостерегусь тебя задирать.

Винка, заворожено глядя на покрытые свежими рубцами плечи парня, подошла к улыбающемуся Дрозду и дотронулась до одного из шрамов.

— Все зажило… — с недоумением проговорила она. — Само, так быстро…

Она, конечно, и раньше видела, как исцеляются мелкие раны на теле оборотней, но пес сильно пострадал в драке: шкура на плечах была жестоко исполосована клыками волка, одно ухо разорвано, кажется, прокушена лапа… А у парня остались лишь уродливые ярко-розовые шрамы. Удивительно!

— Я так испугалась, Дроздок… — подняла глаза на оборотня. — За тебя… за Вьюшу… за себя тоже, конечно… А ведь он мог разорвать тебя… — девушка непроизвольно взглянула на мертвого людоеда и тут же отвела глаза.

— Ну что ты, Виночка… — смутился пес, сразу начиная сутулиться. — Я живучий. И о ранах оборотням переживать нечего.