О людях и нелюдях - С. Алесько

— А глаз у тебя наметан, черный, — сказал он, поглядывая на Винку.

— Ты о чем? — удивился Дрозд.

— О штанишках, которые ты выбрал.

— Ну, знаешь, я по-твоему, штаны не могу себе нормальные подобрать?

— Тьфу, есть мне радость на твою тощую задницу пялиться! Я о Ромашечке.

— А что не так? — забеспокоилась девушка. — Они достаточно широкие…

— Все очень даже так, — разулыбался кошак. — Достаточно широкие, и на бедрах сидят отлично. Можно, я теперь сзади пойду вместо черного? Ты уже достаточно полюбовался, — с хитрецой взглянул на друга.

Девушка заоглядывалась, пытаясь посмотреть, что же так привлекло внимание Вьюна.

— Виночка, не слушай его, — Дрозд приобнял спутницу за плечи, у нее за спиной показывая рыжему кулак. — Все нормально, ничего недозволенного не видно.

— Правда? — все еще сомневалась та.

— Правда-правда, — Вьюн тут же пристроился к девушке с другой стороны. — Не дозволять смотреть на столь ласкающую глаз… форму — преступление, м-м-мр-р.

— Похабник, — Винка беззлобно ткнула кошака локтем в бок. — Ну и смотрите. Коли не запрещать, скоро надоест. А штаны все равно удобные.

Путники быстро продвигались вперед. Погода радовала: безветренная, сухая, неожиданно ставшая не по-осеннему теплой. Иногда солнышко почти весь день не позволяло облакам омрачать свое чело. Ночевать в лесу приноровились давно. Разводили костер, собирали ветки или мох (подложить под бок), заворачивались в теплые плащи. Правда, Дрозд из соображений безопасности спал всегда в песьем облике, чтобы в случае необходимости быстро дать отпор. Вьюн не перекидывался по той же причине. От кота в драке невелика польза, от парня все-таки проку побольше.

Опасались путешественники не зря. В местах, по которым они шли, встречались крупные хищники: волки, рыси, медведи. И, что еще хуже, здесь обретались стаи оборотней-людоедов, главным образом волчьей породы, отваживавшиеся совершать набеги даже на земли Соколиного. Следуя каким-то своим правилам, нелюдей они не трогали, участь же попавших в их лапы людей была ужасна. Дрозд опасался за Винку, но не высказывал этого вслух, чтобы не пугать ее.

Как-то раз устроились перекусить на поляне, заросшей можжевельником. Кусты, высокие и стройные, возвышались наподобие зеленых колонн. У Винки появилось чувство, будто она сидит в просторной светлой комнате без крыши. Вдруг Дрозд насторожился, Вьюн заоглядывался, а девушка моргнула, не веря глазам. Одна из колонн раздвоилась, потом другая…

Из-за можжевеловых кустов бесшумно выходили высокие фигуры. Люди, нет, скорее, это были оборотни, одеты беспорядочно: штаны из богатого материала могли сочетаться с превратившейся в лохмотья рубахой. На некоторых одежда явно с чужого плеча. Но мысли о странных одеяниях тут же вылетели из головы, стоило посмотреть на лица пришельцев. На Винку будто надвигался сонм кошмарных физиономий с исковок.

— Наш ужин, похоже, собирался пообедать, — проговорил один из незнакомцев, высокий плечистый мужик с внушительным тесаком за поясом. Судя по осанке и тому, как смотрели на него остальные, он был здесь главным.

Дрозд и Вьюн уже поднялись на ноги, Винка так и осталась сидеть.

— Парни-то оборотни, вожак, — с некоторым сожалением сообщил один из людоедов.

— Я и сам чую, Чавка. Девку возьми, чтоб гоняться потом не пришлось.

Дрозд попытался заступить дорогу надвигающемуся Чавке. Тот оттолкнул пса, шагнув к девушке, рывком поставил ее на ноги, прижал к себе и стал плотоядно обнюхивать. Винка так испугалась, что не помышляла ни о бегстве, ни о сопротивлении. Ноги стали ватными, и она едва стояла. Пес двинулся было к ней, но его снова оттолкнули.

— Отпусти ее! — Вьюн неожиданно сделал шаг к людоеду.

— Это кто тут вякает? — вожак легко, по-звериному, скользнул к рыжему и оказался с ним лицом к лицу. — Кошачок? Рыженькая постельная игрушечка? — Вьюн побледнел, но не отступил и выпустил когти. — Мы тут к женскому обществу не привычные, — взял кошака за подбородок. — А губки и язычок у тебя, верно, умелые.

— В ротик мне дашь? — зашипел рыжий, обнажая изменившиеся зубы, ставшие острыми, кошачьими. — Попробуй!

Вьюн замахнулся когтистой лапой. В то же мгновение незаметно оказавшийся у него за спиной волк в рукавицах накинул кошаку на шею серебряную проволоку. Тот захрипел, забился, стараясь вырваться. Винка с нарастающим ужасом смотрела на стремительно краснеющую и вспухающую под блестящей полоской кожу и враз ставшие человеческими оскаленные зубы. С серебряной удавкой на шее всякое сопротивление оказалось бесполезно, и кошака быстро поставили на колени.

Девушка в отчаянии взглянула на Дрозда. Того, как ни странно, никто не трогал. Пес смотрел на друга, потом почувствовал взгляд Винки и по своему обыкновению подмигнул ей. Выглядело это настолько нелепо, что девушка лишь широко раскрыла глаза от удивления.

— Ну давай, рыженький, ты наверняка умеешь, — волк стоял прямо перед коленопреклоненным Вьюном и развязывал штаны.

— Эй, вожак, а со мной что? — спросил Дрозд.

— Если хочешь, присоединяйся к стае, шавка. Нет — ступай куда шел. Мы оборотней не убиваем, — ответил волк, сражаясь с завязками. — Взять с тебя нечего. Тебя взять — не интересно. По этой части кошачок отработает.

— Присоединяться к вам я не собираюсь, и без моих друзей никуда не уйду.

— Чтоб тебя Клыкастый! — выругался вожак, отворачиваясь от сжавшего рот Вьюна. Штаны расперло так, что завязки не поддаются, да еще этот щенок под руку тявкает. — Ты же пес. Какого лешака в друзьях у тебя кошак и людина? Трахаешь ты их что ли?

— Никогда не думал, что дружба и сношения, особенно в задницу, имеют что-то общее, — оскалился Дрозд. — Вы же оборотни, чего к коту прицепились? Он с мужиками дела не имеет, отстань от него.

— Вожак, — послышался чей-то неуверенный голос. — Мы ж своих не едим и не насильничаем. Рыжего-то, пожалуй, того, отпустить надо. Ежели он сам, конечно, не желает с нами время провести. Я слыхал, многие из котов не прочь…

— Пошли вы! — с трудом выдавил Вьюн, чувствуя, что давление на шею ослабло. — У вас тут и без меня теплая компания, мужиков хватает.

— Зря, рыженький, отказываешься, — зло ухмыльнулся вожак, по физиономиям стаи понявший, что насильничать своего брата-оборотня они не станут. — Тогда все ласки достанутся ей, — кивнул на побледневшую до прозрачности Винку. — Тоже неплохо: и развлечение, и ужин.

— Это моя женщина, — не моргнув глазом, заявил Дрозд. — Волки, я знаю, дерутся и за самок, и за добычу. Давай один на один. Одержишь верх — она твоя, нет — мы спокойно уйдем, не обессудь.