Депутат за семь миллионов - Кирилл Казанцев

Ларин для виду подумал и согласился. Он уже открыл дверцу и поставил ногу на асфальт, когда Кореневский протянул ему бумаги.

– И это с собой заберите, пожалуйста, – щека Дмитрия Петровича нервно дергалась, а голос срывался.

– Пусть вам на память останется. У нас это все равно на цифровых носителях продублировано.

Дверка новенькой машины мягко закрылась. Андрей, сунув руки в карманы куртки, бодро зашагал к утопающей в голубоватой дымке Останкинской телебашне.

Режиссер выбрался из авто. Бумаги жгли ему руки. Он хотел как можно скорее от них избавиться – подбежал к урне и, щелкая зажигалкой, стал их жечь. Хорошая плотная бумага горела плохо, то и дело гасла на ветру. Наконец охваченные пламенем листки упали на дно урны: скукожились. Огонь погас. Но даже превратившиеся в пепел, покореженные, они продолжали хранить на себе принтерную краску.

Кореневский поискал взглядом, нашел под деревом обломанную сухую ветку и старательно перемешал пепел.

Желтый мини-вэн ехал по улицам столицы. Один из водителей политтехнолога Стариканова вез в телестудию мужчину с густыми усами и его миловидную ассистентку. На коленях у усача стоял объемный серебристый кофр, в недрах которого перевозился «детектор лжи» – полиграф.

Запиликал мобильник. Мужчина поднес его к уху и подобострастно произнес:

– Слушаю, Нил Константинович… да, да, мы уже выехали, скоро будем… а вы уже в студии?.. Нет, ну, как можно, мы не опоздаем, все под контролем, можете на нас положиться…

Трубка была отключена и вновь исчезла в кармане пиджака.

– Понимаешь, сам позвонил. Не секретарша-помощница, а сам. Роль-то у нас сегодня с тобой очень ответственная. Шутка ли, прямой эфир! Напороть ничего нельзя. Еще раз тебе напоминаю – ручки свои изящные к компьютеру не тяни. Я сам в ручном режиме реакцию полиграфа на ответы Нила Полиграфыча, тьфу ты, оговорился, Константиновича вводить буду. Они тут же на большом проекционном экране и высветятся, в эфир пойдут. Ты только политтехнолога к аппарату электродами подключи и назад возвращайся. С умным видом изредка по своей клавиатуре пальчиками постукивай, она все равно подключена не будет. По сценарию программы мы с тобой высококвалифицированные специалисты солидной спецслужбы. Так что улыбайся сдержанно, с достоинством. К нам у зрителя доверие должно возникнуть.

Возможно, усач и продолжил бы поучать свою ассистентку, но тут желтый мини-вэн нагло подрезал вместительный микроавтобус с тонированными стеклами и полицейскими номерами. Еле успевший затормозить водитель тупо глядел на то, как из автобуса выбегают четверо спецназовцев в масках «ночь» и с автоматами.

– А ну из машины быстро! Работает полиция! – донесся грозный окрик.

– Мы не мо… нам нельзя, – попытался возразить усач.

– Мы на телевидение, прямой эфир, – взмолилась ассистентка.

– А нам по хрену, – спецназовец вырвал из рук усача мобильник.

– Вы в Госдуму позвоните, там в курсе, – но никто полиграфолога уже не слушал.

– Руки за голову.

И водителя, и усача, и ассистентку загнали в микроавтобус с тонированными стеклами, и он покатил по городу. Оставшийся спецназовец сел за руль желтого мини-вэна, заехал во дворы и там бросил машину…

У железных ворот, ведущих в обширный хозяйственный двор телекомплекса «Останкино», остановилась оранжевая мусоровозка.

Охранник привычно открыл ворота. Грузовик неторопливо въехал на территорию, миновал гаражи, склады и подрулил к контейнеру с мусором.

Водитель даже не попытался загрузить мусор в кузов. Сразу же открыл капот, сделал вид, будто у него что-то сломалось, осмотрелся по сторонам и дал знак своим пассажирам.

Из кабины на асфальт спрыгнул Ларин одетый в неприглядный рабочий комбинезон. Его было трудно узнать: приклеенные густые усы, а на глазах очки в толстой роговой оправе. Умело нанесенный грим. Маша подала ему серебристый кофр с «детектором лжи» и осторожно, чтобы вновь не повредить ногу, выбралась из машины. На ней были парик, золотистые тонкие очки и обильная косметика.

В стене студийного корпуса, прямо за контейнерами, приоткрылась дверь. Из нее выглянул пожилой охранник и поманил Андрея с Машей рукой. Это и был тот самый свой человек в «Останкино», который, как обещал Ларину Дугин, поможет. Отставник, бывший майор МВД, состоял в тайной организации по борьбе с коррупцией чуть ли не с первого дня ее основания. А когда вышел на пенсию – устроился работать охранником на телевидение. К его услугам Павел Игнатьевич прибегал редко, и старику было приятно, что он вновь оказался в деле.

– Я вас по нашим подземельям прямо к эфирной студии приведу, – пообещал отставник и крепко пожал руку Ларину. – Рискую, но дело-то общее. А это напарница ваша?

Андрей кивнул.

Шли по казавшемуся бесконечным бетонному коридору. С потолка скупо светили лампочки дежурного освещения, капала вода, по стенкам змеились толстенные кабели.

– Только я вас сразу предупредить хочу, а то дамы – они слабонервными бывают, – покосился на Машу отставной майор. – У нас в «Останкино» привидения водятся.

– Вам самим видеть приходилось?

– Приходилось, – на ходу подтвердил отставник. – Про привидение старухи даже в «Комсомолке» писали. Она всегда здесь появляется, когда что-то страшное случиться должно. В девяностых, за день до того, как телецентр штурмовали, старуха прямо к входному турникету подошла. Дежурный ее пускать не хотел – мол, куда вы, бабушка, лезете без пропуска. А она своим крючковатым носом потянула и говорит: «Кровью тут, чую, пахнет». Раз – и исчезла. Потом на камерах наблюдения смотрели, а ее и не было. А при штурме и в самом деле люди погибли. Или еще, – продолжал охранник, – когда телебашня горела, то незадолго перед этим эта призрачная старуха в лохмотьях лифтерше явилась. Тоже понюхала и говорит: «Дымом и гарью здесь пахнет, только никому не рассказывай». А эта лифтерша возьми и расскажи. Сама во время пожара и сгорела.

Шаги гулко разлетались по бетонному коридору. В полумраке и впрямь могли привидеться какие-нибудь призраки.

– Ну, все, пришли, – отставной майор МВД, а ныне охранник на телевидении, остановился и указал на лестницу, ведущую вверх. – Вот вам ключик, я здесь ждать буду.

– Не лишнее, – согласился Ларин. – Катакомбы у вас здесь такие, что и заплутать недолго.

Андрей и Маша сбросили мешковатые комбинезоны, под которыми оказались строгие деловые костюмы. Ларин достал коробочку с губкой, надраил себе и своей напарнице обувь до зеркального блеска.

– Ну, как я? – спросил он.

– Погоди, тебе нос припудрить надо, чтобы в студии не блестел, – Маша щелкнула пудреницей и ловкими движениями сделала слегка поблескивающий нос Андрея матовым. – Теперь порядок, пошли.

Ларин глянул на часы.

– Нас, видать, уже обыскались.

Мужчина и женщина поднялись по лестнице. Андрей ключом открыл дверь. И они выскользнули в нарядный, залитый ярким светом студийный коридор. По нему деловито сновали сотрудники. Обычная студийная кутерьма. Никто и не обратил особого внимания на вышедших из-за двери с надписью «Бойлерная» Машу и Ларина. Вскоре они уже подходили к эфирной студии.

Ассистентка режиссера бросилась к ним навстречу.

– Ой, а мы все волнуемся – куда вы пропали? Боялись, что не приедете. Я вам все звонила, а у вас мобильник на голосовом ящике.

– Глючит иногда. Новый покупать надо, – сказал Ларин.

Ассистентка отступила на пару шагов, критично разглядывая «полиграфолога» и его «помощницу».

– Так вы уже и у гримера нашего побывать успели. Молодцы. Давайте тихонько заходить в студию. Только аккуратно. Шоу уже пятнадцать минут как идет, – ассистентка осторожно приоткрыла дверь-калитку, прорезанную в огромных воротах, и провела в эфирную студию Андрея с Машей.

Ярко горел свет. Вокруг стилизованной под боксерский ринг сцены стояли трибуны со зрителями. Плавно передвигалась телескопическая штанга с камерой на конце. Деловито работали операторы. В вышине студии темнела лента окна, за стеклом которого скрывались режиссер и его команда, выдававшие предвыборное ток-шоу в прямой эфир.

– Когда будет рекламная пауза, я вас усажу за столик. Потом ведущий вас и представит. А пока здесь постойте, – шептала ассистентка.

На «ринге» за трибунами-пюпитрами напротив друг друга стояли Стариканов и Волошин. По большому счету, шоу не получалось. Сергей Семенович не очень внятно пытался обвинить политтехнолога в том, что он интеллектуальный вор. Мол, его, Волошина, партия левого толка. У нее стабильный электорат: всякие рабочие и бюджетники. А партия, на которую работает Нил Константинович, партия жуликов, воров и миллиардеров, а значит, по большому счету, криминально-буржуазная. А вот на выборы идет с краденными у оппозиции лозунгами и лишь притворяется левой, электорат оттаскивает.