Депутат за семь миллионов - Кирилл Казанцев

Стариканов прикрыл дверь и подошел к сейфу.

– Тут дело такое щекотливое, человеку с улицы его не поручишь. Бумаги важные завезти в Питер надо. Такие важные, что их содержание электронной почте и доверить нельзя. Ну, ты сам понимаешь, если они в чужие руки попадут – многим большим людям ой как нехорошо будет. Для этого у меня, конечно, курьер надежный есть. Но вот незадача. Отец его при смерти. Вот и не может он поехать. Нет, конечно, я мог бы ему сказать, что ехать надо, но я же не изверг. А других надежных людей, кроме тебя, у меня нет. После случая с Медниковой я уже и на холодную воду, как на горячее молоко, дуть начинаю. Я и охрану тебе дам, но только ты с этими бумагами расставаться не должен. Большие люди, чьи фамилии там упоминаются, и не подозревают, что я о них все это знаю. И счета банковские, и суммы, и слабости их.

Нил Константинович отпер сейф и достал из него тонкий серебристый кейс.

– Вот они, бумажки-то, – похлопал он ладонью по рифленой крышке. – Ты, я вижу, высоко метишь. Кем-то вроде меня стать мечтаешь. Не скоро это будет. Хотя… может, и добьешься желаемого. Но для этого надо соответствующий материал на людей, от которых зависишь, собрать. И тогда сможешь их всех к ногтю прижать, если потребуется, – политтехнолог сжал кулак и потряс им в воздухе.

Ларин старался выглядеть спокойным, хотя и понимал, что судьба подбросила ему уникальный шанс заполучить очень важный компромат, который потом с успехом сможет использовать Дугин. О том, чтобы накопать такое самим, не приходилось даже и мечтать.

– Конечно, твое право отказаться. Неволить не стану. Поедешь в Питер?

Андрей для вида подумал несколько секунд и, ясное дело, согласился.

Стариканов торжественно вручил ему заветный кейс и только хотел сказать что-то напутственное, как в кабинет постучали.

– Кто? – крикнул политтехнолог.

– Дымов, – прозвучал из-за двери голос.

– Тогда входи.

Начальник партийной разведки переступил порог и произнес:

– Нил Константинович, все уладилось. Курьер только что звонил. Сообщил, что его отца в реанимацию увезли, и врачи сказали, что жить будет. Завтра утром он готов выехать.

– Ну, все, доложил и больше не маячь. Мужчина ты, конечно, видный, но старайся гостям на глаза не попадаться. Боятся они тебя. Все думают, будто ты на них компромат собираешь и все их ошибки с выходками фиксируешь. Тяжелая у тебя работа, Марат.

Дымов покинул кабинет.

– Ну, вот, – развел руками Стариканов, глядя на Ларина, – все и образовалось. Зря я тебя напряг, – он забрал серебристый кейс у Андрея, и тот исчез в сейфе.

Щелкнул замок. Нил Константинович открыл деревянную коробку на столе.

– Угощайся. Гаванские, – предложил он Ларину взять пару сигар. – Сам-то ты не куришь, знаю. А вот как мелкий презент в знак уважения всегда можно подарить.

Андрей не стал отказываться – знал, что Стариканов не любит, когда не берут его маленьких подарков.

– Давай теперь и мы с тобой к гостям пойдем. Можно повеселиться. Только ты особо ничему не удивляйся. Тут исключительно свои люди собрались узким кругом. Где им еще расслабиться?

Политтехнолог старательно запер дверь кабинета и заспешил по толстому ковру, устилавшему коридор. Ларин шел следом и неотрывно смотрел на связку ключей в руке Нила Константиновича, прикидывая, каким образом с них можно будет сделать слепки, чтобы изготовить дубликаты. Конечно, кейс с заветными бумагами до того времени уедет в Питер, но наверняка в сейфе отыщется еще что-нибудь.

И тут у Андрея перехватило дыхание. Стариканов небрежно бросил ключи в карман своего длинного, как сюртук, пиджака. Вернее, он думал, что бросил. На самом деле связка пролетела мимо и беззвучно исчезла в толстом ковровом ворсе.

Ларин стремительно нагнулся, подхватил ключи, сжал их в кулаке и выпрямился. Сделал это вовремя. Ведь политтехнолог неожиданно обернулся и пожурил Андрея:

– Что-то не поспеваешь ты за мной.

Стариканов вывел Ларина к гостям, представил как своего самого талантливого помощника. А затем, шепнув Андрею на ухо «ничего не стесняйся и ни в чем себе не отказывай», предоставил его самому себе. Естественно, у Ларина из головы не выходил серебристый кейс с ценным содержимым. Ключи в застегнутом кармане даже через материю, казалось, жгли кожу. Но приходилось выжидать. Ведь к новичку пока еще присматривались, и нужно было доказать, что он в доску свой парень.

Гости были из разных мест – и московские, и приехавшие из регионов. Мелькали знакомые по думским делам лица. Сперва Андрей пристроился к компании из трех депутатов. Один из них оказался генералом ФСБ, второй – МВД. Третий же занимался крупным строительным бизнесом. Они уже выпили солидно даже для генералов, ведь вискаря было немерено. Двое барменов за стойкой наливали его в стаканы из толстого стекла.

Генерал из ФСБ наконец устал каждый раз отходить к стойке за новой порцией, а потому сгреб две бутылки и уже разливал сам, с двух рук. Выглядел он экзотично. Огненно-рыжие кучерявые волосы, глядя на которые невольно закрадывалась мысль, что генерал спецслужб использует перманентную завивку, и кричаще дорогой костюм в широкую черную и серебристую полоску, из-за чего Ларин в мыслях тут же окрестил его «полосатым матрасом». И тут у генерала что-то щелкнуло в мозгу, его «заклинило». Он стал один за одним предлагать схожие тосты. Удивительно, но двое других депутатов, а также и остальные компании живо его поддержали.

– А теперь я вам продемонстрирую стрельбу по-македонски, – зычно крикнул «полосатый матрас», крест-накрест наливая двумя руками из двух бутылок. – А теперь, господа, за великую Россию. Гип-гип, ура! И пусть только кто-нибудь попробует не выпить до дна.

– Гип-гип, ура! – подтвердили свою патриотичность другие гости.

Генерал широко раскрыл рот и влил в него вискарь. Затем последовали тосты за президента, за «великого» и «ужасного» премьера, но каждый кончался неизменным «Гип-гип, ура!».

Ларин старательно делал вид, что пьет наравне со всеми. Но лишь только ему представлялась возможность, он или выплевывал виски, или выливал из стакана – но так, чтобы этого никто не видел. Благо гулянка проходила в оранжерее, и земли здесь хватало. Правда, от крепкого шотландского виски экзотические растения могли и засохнуть. Но это было делом будущего.

Вскоре приглашенные из модельных агентств манекенщицы влились в их компанию. Пьяные народные избранники заставляли и их пить, выкрикивая дурацкое «Гип-гип, ура!», и, кажется, девушкам это нравилось.

На Андрея положила глаз красотка в норковой меховой накидке, под которой из всей одежды была лишь короткая кожаная юбка. Он сделал вид, будто имеет на нее планы. Ему довольно быстро удалось напоить худосочную девицу – так, что ей стало плохо.

Ларин подхватил ее и, бросив собутыльникам «я ее отведу», побрел вместе с манекенщицей к дому.

– В хлам мужик нажрался, – предположил генерал ФСБ, – а с виду крепкий.

– Это у кого конституция какая, – генерал от МВД вяло ворочал языком.

– Ну, тогда, господа, за нашу Конституцию и наших баб, – предложил очередной тост фээсбэшник.

– Гип-гип, ура! – заорала пьяная компания.

Андрей затащил пьяную девицу в дом и уложил на стоявший в уголке просторного холла диван. Охраны нигде видно не было. Получалось, что все имеющиеся силы охраняли периметр владений Стариканова, предоставив гостям развлекаться, как они умеют.

Модель еще что-то бормотала – невнятное, но определенно развратное. А затем выругалась. Ларин из гуманных соображений повернул ее на бок, чтобы та, не дай бог, не захлебнулась во сне блевотиной. Немного выждал. Его бегство от гостей было обставлено вполне правдоподобно. Ну, напился человек и пошел в дом, завалился спать.

Над холлом нависала громоздкая бронзовая люстра. Лампочки искрились, переливались разноцветными огоньками в стразах-подвесках. Андрей скользнул на винтовую лестницу. Подымался не спеша, на всякий случай все еще изображая из себя пьяного, хотя был трезв, как стеклышко. В коридоре второго этажа охраны тоже не оказалось. Теперь надобность притворяться отпала. Ведь от внимательно взгляда Ларина еще во время его первого визита к Стариканову не укрылось то обстоятельство, что внутри «замка» нет ни одной камеры видеонаблюдения. Кому же захочется, чтобы за твои же деньги в твоем же доме за твоей личной жизнью постоянно следили нанятые тобой охранники?

Мягкий ворс ковра глушил звуки шагов. Андрей быстро дошел до двери кабинета политтехнолога. На всякий случай повернул ручку – заперто. С ключом угадал с первого раза. Быстро зашел и повернул защелку. Свет не включал.

Сквозь неплотно задернутые шторы тускло светила ущербная луна. За приоткрытой фрамугой посвистывал ветер. Сейф, как и все в этом кабинете, тоже был антикварный, без особых прибамбасов. Несколько оборотов ключа – ригеля отошли, и толстая навесная дверца открылась. Внутри стоял серебристый кейс, еще хранивший на своей ручке прикосновение пальцев Ларина. Рядом с ним на полке покоился пистолет.