Убить Избранных (СИ) - Корчменная Анна

— Котина, блин! — возмутилась Инга, пытаясь вырваться из хватки. — Я тебя убью!

— И я тебя люблю, Кроха, — рассмеялся он, скручивая её в объятиях.

— И у меня есть, — Анна встала коленом на ногу Кристиану и тоже лизнула его, но отстраниться не успела.

— Не-не, — Кристиан удержал её за талию — Этим не отделаешься. — Он взглянул на неё, широко улыбнулся и крепко поцеловал. — Твой ответ, Сай?

Тот ослабил хватку, приобнял Ингу и коснулся макушки губами:

— У нас особая любовь, в которой каждому комфортно.

— Анна, — Давид сделал ленивы глоток из кружки. — Нужно всего лишь понять, любовь у нас и в Анионе разные вещи. У нас — семья, взаимопонимание, верность. У них — секс и никаких обязательств.

— Семья, верность и взаимопонимание у нас тоже есть, — наклонил голову Саймон. — Между мной и Ингой секса нет, но мы семья.

— Спокойно, — она слабо хлопнула его по груди, — просто батя старенький, память подводит. Он забыл, что я рассказывала про любовь и брак.

— Да, я помню. Вас слово женитьба так пугает, что вы просто этого не делаете. Это ж верность надо хранить до самого конца. Жуть, — он хмыкнул. — Впрочем, судить чужую культуру дело неблагодарное.

— Проблема не в верности, — Инга задумчиво качнула стаканом. — Сама фраза «я тебя люблю», когда встречается в древних текстах может быть переведена «отдаю себя». Если покопать глубже и смотреть на контекст, то руна со значением «себя» читается ещё и как «дэвиан». В те времена речь и письменность была отличительной чертой тех, кто обладает силой, это сейчас язык упростился. Так вот, у руны «дэвиан» тоже есть варианты перевода, среди которых «светящаяся кровь» и «свет». В этом параллель с Иллой и Амером, которые обмениваются энергией. Каждый отдаёт столько же, сколько получает, поэтому они стабильны. Если бы одно из светил было больше, со временем оно бы поглотило второе. Короче говоря, «я тебя люблю» читается как «я отдаю тебе свой свет».

— И если отдать не тому, — кивнул Саймон, — ты умрёшь.

— Впечатляет, — Давид качнул головой. — И легенду придумали, и науку подвязали, чтоб оправдаться. Да ладно, культуры разные, я понимаю, — он сделал глоток и вдруг спросил совсем другим тоном. — Значит, вы просто боитесь? Смерти ли? Или того, что чувства окажутся безответными?

— Кто сказал, что мы боимся? — фыркнул Саймон. — Нужно притереться, оценить, сходитесь ли вы по взглядам, смотритесь ли с недостатками друг друга. Или ты решил, что женишься на своей невесте в первый день знакомства?

Инга спрятала усмешку в стакане.

— Нет, — Давид пожал плечами. — Но ваши же слова, что браслеты редкость. Выводы очевидны. У нас практически каждый уверен, да и знает, что рано или поздно любовь встретит. Главное — не упустить, иначе всё. Вторых шансов нет.

— Правильно беспокоишься, — злорадно оскалился Саймон. — С твоим характером девчонку оставлять нельзя. Она же поймёт, что любовь может быть поприятнее. Что внутренне, что внешне.

— Хватит, — Инга пихнула его в бок. — Давайте без драк, а то я тоже подключусь и будет у нас не расслабление, дебаты про отношения, их необходимость.

— Тебе-то откуда знать? — Давид ухмыльнулся, глядя на Саймона. — Что будешь делать, когда Инга найдёт того единственного? Спать на коврике у порога?

— Как мило, что ты обо мне беспокоишься, — Саймон ухмыльнулся шире, — но не стоит, право. Делать мне ничего не придётся.

— Как здорово, что твои планы совпадают со способностями, — Давид в усмешке приоткрыл клык. — Уверен, родители очень гордятся таким способным ребёнком.

— Я давно не ребёнок, так что не знаю.

— Тогда логичный вопрос. Если браки у вас не приняты, то как происходит воспитание детей?

— Ребёнка можно воспитать и без ношения браслета, — шевельнул плечом Саймон. — Люди спокойно живут друг с другом, наличие или отсутствие брака не гарантирует, что отношения станут лучше или хуже. Если ребёнок есть, а люди решили разойтись, воспитывает один из родителей.

— У нас рациональность, — вмешалась Инга. — Нужно хорошо подумать о будущем. Если у тебя чуткий сон, а партнёр храпит так, что слышно в соседнем городе, это начнёт раздражать. Мы разделяем понятия любовь и влюблённость. Когда понимаешь, что уживётесь без выматывания сил и нервов, можно плести браслет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Анна допила кажется второй уже стакан по счёту и хихикнула.

— А представь, что твой будущий муж среди присутствующих. Ты, кстати, блондинчиков любишь или тёмненьких?

— Не, я никому не собираюсь портить жизнь.

— Но всё же, светленькие или тёмненькие? — Анна посмотрела на Изаму. — Вот, глянь, какой красавчик сидит.

— Конечно, блондины, — хмыкнул Саймон, — не темнее меня точно.

Инга вздохнула и развела руками. Проще согласиться, он не отвяжется. Уже давно не думала о симпатиях, но, пожалуй, и правда блондины, со светлыми глазами. Чтобы как можно дальше от воспоминаний.

17.3

Снова стало паршиво. Инга залпом опрокинула полный стакан и сунула в зубы виноградину.

— Давайте поболтаем о чём-нибудь геройском. Крис, а как ты получил шрам?

— То есть мои истории слушать не хочешь, — надулся Саймон.

— Твои я слышала не по разу.

— Ну, история на самом деле не слишком весёлая, — Кристиан погладил по плечу Анну. — Когда у нас война начиналась, меня взяли в плен. Причём, самое обидное, наш главнокомандующий. Оказывается, я его так бесил, что он на другую сторону переметнулся и весь год веселился — пытки, избиение, унижения. Главной его мечтой сделать мою рожу «уродской». Начал резать, но его отогнали.

— А мы всё это время думали, что Крис мёртв, — Анна уткнулась мужу в грудь. — Самый страшный год в моей жизни.

— Блин, — Инга поджала губы. — А я по вашим рассказам представила Ландорию как идеальный мир, где самый жуткий тип — Давид. Видимо, ублюдков везде найти можно.

— Крис, — Давид потёр подбородок, — в свете того, что мы узнали о твоих… талантах в Анионе.

Кристиан выровнялся и опустил подбородок:

— Давид, хорошо подумай, прежде чем продолжать.

— Просто… может и в Ландории они были? Только действовали на самых… предрасположенных.

— Давид. Я серьёзно. Заткнись.

Но тот закрывать рот явно не собирался:

— На таких, как Майер, Саймон вон тоже проникся. Раз ты так популярен у мужчин, то может и Изинбек в пле…

Его на полуслове прервал крепкий удар в челюсть, и Давид сполз на пол.

— Крис! — вскочила Анна. — Ты что?!

— Я что?! — Кристиан взмахнул руками. — Это он всякую хрень нёс. Пусть скажет спасибо, что я его не прибил.

— О, блин, — Саймон откинулся на стенку. — Мне даже полегчало.

Инга неспешно пригубила выпивку, потом подсела и коснулась шеи Давида пальцем.

— Хорошая новость, у нас есть пара минут, пока он поваляется в обмороке.

Кристиан сел на место, скрестив руки на груди с мрачным видом:

— Скорпион поганый, всё настроение испортил.

— Ну, согласна, — Анна со вздохом посмотрела на лежащего Давида. — Он глупости говорил, но и ты перегнул. А если сотрясение? Я не вылечу. И Дани не может. Да и если б мог, он не лечащий, трогать голову опасается.

— Может, и правильно, — Давид, поморщившись, открыл глаза и с явным трудом сел. — Крис…

— Чего тебе? Тоже запал, как и все мужики?

— Запал — слабо сказано. Сам знаешь, люблю всем своим братским сердцем. Адан-Аши же.

— Я заметил, — Кристиан продолжал дуться.

— Ну, прости. Реально занесло. Если хочешь, можешь врезать ещё.

— Можно было бы, — лицо Кристиана смягчилось. — Но ведь Адан-Аши. Хватит тебе и одного удара.

— Что? — подняла брови Инга и пихнула в бок Саймона. — Ты тоже слышал? Он что, правда извинился за свой бред? Же-е-е-есть. Крис, если у меня когда-нибудь будет ребёнок, назову в твою честь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если у тебя будет ребёнок, молись всем силам, чтоб он был похож на отца, — Давид ухмыльнулся, промакивая салфеткой кровь из разбитой губы.