Звездная карта царя Саула - Артур Гедеон

– Он самый, – вставая, ответил круглый и лысый директор.

– Доктор исторических наук и почетный краевед России, профессор Егор Кузьмич Добродумов, из Москвы. – Он окинул взглядом компанию. – С группой товарищей. Проездом через Бульмуджур. Хотим ознакомиться с вашим музеем, перенять, так сказать, профессиональный опыт восточных коллег.

– Отлично, отлично! – возликовал товарищ Джанибеков. – Мы очень рады гостям. Всегда рады. Тем более гостям из Москвы.

Крымов, Бестужева и Гуля были представлены незаменимыми ассистентами московского профессора по разным гуманитарным направлениям. Как человек восточный, Махмуд Асадович, разумеется, с особым уважением смотрел на седого и чинного профессора.

– Обзорную экскурсию проведу лично, – пообещал он. – Но для начала по чашке чая. Есть рахат-лукум, пахлава, шербет. Никто не против?

Все были только за.

– А вы у нас сегодня не первые, в смысле из коллег, – входя в тесноватую столовую, сказал Махмуд Асадович «москвичам». – У нас тут питерцы – и тоже музеем имени товарища Ахметова интересуются. А вот и они…

За обеденным столом спиной к вошедшим сидели четверо – двое грузных мужчин, постарше и помоложе, еще один – совсем некрупный, и моложавая женщина. Крымов первым обошел стол, за ним Добродумов, Бестужева, Гуля…

– Доктор исторических наук, профессор Максимилиан Лаврентьевич Растопчин, его сын Лаврентий Максимилианович, Калим Ибрагимович Махмадшарифов из Абрабада, Марга Карловна Рубина. Знакомьтесь, – и доктор Джанибеков тут же представил «москвичей» – «питерцам».

Взгляды неприятелей встретились. Марга Карловна Рубина, поджарая блондинка лет сорока, была единственной неизвестной фигурой в этой компании.

– Мы в зоне турбулентности, – сквозь зубы процедил Крымов.

Растерянная Гуля хотела поздороваться с начальником, но Бестужева перехватила и крепко сжала ее пальцы. Гуля умоляюще взглянула на «аксакала», но седые брови того сдвинулись, что означало: «Тебя предупреждали, деточка, все не так просто».

Гости обменялись такими сдержанными и одновременно язвительными улыбками, что у директора Джанибекова неприятно заныло под ложечкой. Пили чай в гробовом молчании. Махмуд Асадович резонно недоумевал, отчего возникла такая неловкая ситуация, но спрашивать не решался. Быстро закончив трапезу, едва притронувшись к пахлаве и рахат-лукуму, обе группы заторопились на экскурсию.

– Отвлекай его, – прошептал Крымов оторопевшей Гуле, никак не ожидавшей увидеть среди новых людей своего начальника.

– Кого?

– Директора Джанибекова. Задавай вопросы, глазки строй.

– Я не умею строить глазки, Андрей Петрович.

– Так учись, пригодится! Делай что хочешь, милая, но отвлекай!

Директор увлек экскурсантов за собой, рассказывая о том, что герой труда Улус Улусович Ахметов был в свою очередь сыном другого Улуса Улусовича Ахметова, видного партийного деятеля сталинской эпохи, а тот – сыном еще одного Улуса Улусовича, чекиста, борца с басмачами на окраинах Российской империи. Старших сыновей в их знаменитой семье называли одинаково, и эта традиция уходила корнями в далекое турчанское Средневековье. Именно при третьем с конца Улусе Улусовиче, председателе ОГПУ, и было построено это прекрасное здание, где когда-то размещались партийный аппарат Бульмуджура, областной исполнительный комитет, а заодно и карательные органы молодой советской власти.

Но большинство экскурсантов эта тема не трогала абсолютно. Противостояние двух групп было налицо – и говорили все друг с другом возбужденным жалящим шепотом.

– Зачем вы здесь, Мария Федоровна? – глухо спросил Растопчин-старший. – Вам мало было той истории? В полях? Не все еще поняли? Хотите продолжения?

– Поняла слишком много, кто вы есть на самом деле, и слишком мало, что происходит вокруг. Хочу восстановить пробелы: хотя бы в память об отце – и чем быстрее, тем лучше.

Андрей Петрович Крымов и поджарая Марга Рубина тоже как-то странно поглядывали друг на друга.

– Сколько лет, сколько зим, Марга? – язвительно спросил Крымов. – Как и прежде, работаешь охотницей за черепами?

– Делаю, что умею. А я думала, ты участковым служишь. Бабло с местных уродов сшибаешь. Как же решился уйти в частный сектор, неудачник? – с насмешкой поинтересовалась она.

– Назло всем сукам, – тоже с насмешкой добавил он. – Ты меня понимаешь.

– Я бы с удовольствием извлекла из тебя сердце, печень и почки, Крымов, – совсем уже тихо сказала «доктор Рубина», – но ты владеешь ножом лучше меня. – Она улыбнулась. – Это я помню хорошо. Зато я лучше стреляю – и это уже знаешь ты. Дорожки пересеклись – теперь и посмотрим, кто кого.

Диалог Калима Ибрагимовича Махмадшарифова и Гюльчитай больше походил на корпоративную разборку.

– Что вы здесь делаете, Гуля? – растерянно спросил Махмадшарифов.

– Полагаю, то же, что и вы: приехала с коллегами поглядеть на Зуб Дракона. Зачем же еще?

– Это несмешно, – шипя, затряс он головой. – Совсем несмешно, Гюльчитай Фахруддиновна. Я все еще ваш начальник и могу вас наказать.

Крымов прихватил абрабадца суровой клешней за локоть:

– Дон Кихот Ламанчский не проследил за тем, чтобы спасенного им мальчика не тронули. А я прослежу. Даю честное слово. Гюльчитай Фахруддиновна – специалист высочайшего класса, и чудесная девушка к тому же. Ее враг – мой враг.

Крымов так посмотрел на директора музея, что тот едва не поперхнулся и замолчал.

– Спасибо, Андрей Петрович, – опустила глаза Гуля.

Егор Кузьмич неожиданно отстал в одной из комнат, кажется, в личном кабинете товарища Ахматова, промочил горло из небольшой пластмассовой бутылки и догнал коллег уже с ярким румянцем.

– Махмуд Асадович, можно вопрос?

– Да? – обернулся директор музея.

– Уж если в этом здании партейцы с чекистами сидели, уверен, тут целая Сеть подвалов имеется. Они это любили – норки рыть.

– И у нас есть туннели. Один выходил к берегу моря.

– Чтобы драпать легче было? – вставил вопрос Добродумов. – В случае интервенции?

– Возможно, а с другим тоннелем не рассчитали – он уперся прямо в скалу Зуб Дракона, которую раньше омывали волны Каспия.

«Ученые» и первой, и второй группы оживились и стали переглядываться.

– Покажете? – спросил Крымов.

– Разумеется. Сейчас только возьму ключи, – откликнулся доктор Джанибеков. – Только воздух под землей немного спертый, будьте к этому готовы.

– Вытерпим, – энергично кивнул Растопчин-старший.

– Разумеется, вытерпим, – поддакнул его пухлый сынок.

Когда обе группы спускались вниз по крутой лестнице, Мария Федоровна шепнула на ухо Крымову:

– Ладно, мы пересеклись с Растопчиными, а Гуля – со своим шефом. Но кто эта женщина? Она точно не историк. И вы явно знакомы, – многозначительно прибавила она. – И знакомы хорошо.

– Ее девичья фамилия Озолс. По-русски это «дуб». Пять лет назад мы столкнулись на соревнованиях между работниками МВД и госбезопасности по пятиборью – лежали рядом на дорожках по биатлону. Мы, так сказать, и позже лежали рядом, но уже при других обстоятельствах, в более интимной и комфортной обстановке. – Крымов опечаленно выдохнул. – Бурный выдался отрезок жизни в три месяца, скажу я вам, есть что вспомнить. Но закончилось все плохо – чуть