Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Проза » О войне » Повторение пройденного - Сергей Баруздин

Повторение пройденного - Сергей Баруздин

Читать онлайн Повторение пройденного - Сергей Баруздин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 55
Перейти на страницу:

В ворота госпиталя, а их трое, въезжали и выезжали санитарные машины. Из машин прибывающих выносили и выводили раненых.

— Осторожно. Берем. Заноси влево. Осторожно, осторожно! Давай. Беру, — глухо аукал двор.

Санитарный порожняк уходил обратно, обгоняя армейские колонны, шедшие через город к автостраде Бреслау — Берлин. И пустые санитарные машины, и войсковые колонны спешили к фронту.

А когда над Лигницем опустился вечер, из ворот госпиталя выехала крытая машина. Никто не видел, как она была загружена, как трое солдат с лопатами и фонарем сели в кузов. Выбравшись за черту города, машина свернула на грунтовую дорогу и остановилась у небольшой высотки. Здесь уже был готов ров, напоминающий несколько увеличенный в поперечнике окоп.

Трое солдат и водитель вынули из машины пять мешкообразных тел и осторожно положили их в ров, с самого края, одно на другое. Затем взяли лопаты и присыпали их чуть-чуть землей.

— Бумажка где? — спросил один из них, спустившийся на дно рва.

— Тут, — прозвучало сверху. — На!

Он положил бумажку на землю. Потом покопался вокруг, нашел камешек и придавил им бумажку:

— Фонарь подайте-ка, проверю.

Ему опустили фонарь. Солдат рукой подровнял землю, присыпав торчащие из нее волосы, и еще раз перечитал бумажку: «4.03.45 г. Похоронены к-цы Хомутов, Анжибеков, Свирлин, с-т Савинков, мл. сержант Сойкин. Место свободно».

— Кажись, все верно. Подсобите подняться.

Солдат вылез из рва, и все молча закурили. Затоптав сапогами окурки, пошли к машине.

— Небось на сегодня всё.

— Посмотрим. До утра-то еще вон сколько!..

Мне все хотелось сказать ей, что я свободен до утра. Но я видел ее усталое лицо и помимо воли поглядывал на руку. Десять часов. Двадцать минут одиннадцатого. Без десяти одиннадцать. Пятнадцать минут двенадцатого. Двадцать пять…

Пролетело уже три часа, но я не заметил их. Мы сидели совсем одни в большой квартире, и мне казалось, что мы только что встретились и ни о чем еще не успели поговорить. Она старалась быть хозяйкой этой чужой для нее и непривычной для меня квартиры и угощала меня чем-то, и поила чаем, и опять бегала на кухню. А я все думал и думал об одном: идет время, время идет… и — уходит.

— Мне пора, пожалуй, — наконец сказал я, еще раз взглянув на часы: — Без двадцати двенадцать…

— Ну что ж. — Она тоже встала. — Спасибо тебе большое, что ты приехал. Ты знаешь, как я рада…

Мы вышли из комнаты в прихожую и стояли у двери, вдруг она вспомнила что-то и смутилась:

— Ах, какая же я! Ведь у меня есть что-то… Специально берегла… И забыла. Может, на дорогу?

Не снимая шинели, я вернулся вместе с ней в комнату, подождал, пока она принесет из кухни это «что-то», и мы подняли стаканы:

— За встречу! Нашу… — сказала она. — И не сердись, что я — такая…

— За встречу! И… — Мне хотелось сказать ей еще какие-то слова. — И за то, чтоб мы встретились еще!

Мы опять попрощались у двери. Она вышла на лестницу проводить меня.

— Ты куришь? — Кажется, она удивилась, когда увидела, что я скручиваю самокрутку. — Да, а ты куда сейчас? Неужели обратно, так поздно?

Я остановился, не зная, что ответить.

Куда я?

Бродить по улицам до утра, но на улицах наверняка ночные патрули, и что я буду объяснять им, показывая свою увольнительную? Или шмыгнуть в какой-нибудь дом, где есть пустые квартиры? Квартир таких много, но как я найду сейчас такую? Ведь можно напороться?

— Так почему ты молчишь? — спросила она.

— А я не знаю куда, — признался я. — У меня до утра… До восьми ноль-ноль… Свободное время. Так мы договорились.

— Ты с ума сошел! — Она потащила меня обратно в квартиру. — Какой же ты, право. И я хороша. Ну как ты так можешь! Неужели мы не устроимся? Здесь пять комнат. И мне не так будет страшно… Ведь я трусиха!..

— Но ты же не одна, — сказал я, вспомнив ее слова о подругах, с которыми она квартирует.

— Девочки сегодня дежурят, я смерть как боюсь одна, да в такой квартире!

Она стянула с меня шинель, потащила в комнату.

— Вот здесь… Я постелю тебе. Одну минуточку. Тебе будет хорошо. Вот пепельница. Кури!

Пепельница была теперь у меня в руках. Я не знал, куда поставить ее, чтобы закурить. А курить хотелось безумно.

— Поставь, — сказала она, почувствовав мою растерянность, взяла у меня пепельницу и сама опустила ее на какую-то тумбочку.

Мне показалось или хотелось, чтоб это было так, что она как-то неестественно долго смотрела мне в глаза.

— Помнишь, я говорила тебе тогда, в Ярошевицах, на кухне… Не сердись, но я скажу тебе честно: ведь раньше я никогда не любила тебя… А сейчас не знаю… Я где-то читала, что вторая любовь бывает настоящей… Может, что так… Только молчи и ничего не говори сейчас… Хорошо?.. Подожди, я сейчас разберу…

Я молчал.

Она все сделала, оставив меня одного в соседней комнате и сказав «спокойной ночи». Я настолько был обескуражен, что все продолжал стоять возле широкой белоснежной постели, боясь пошевельнуться. Она постелила чистую простыню, надела свежие наволочки и прикрыла постель традиционной немецкой пуховой периной. А я не знал, что делать: неужели расстегнуть ремень, размотать обмотки, снять ботинки и забраться на этакую кровать как есть, в гимнастерке и галифе?

До этой ночи я ни разу не раздевался на ночь, с той поры как мы покинули Гороховецкие лагеря. А если и скатывал шинель, то это оказывалось нестерпимой вольностью, за которую я, да и мои друзья по взводу не раз расплачивались ко время ночных тревог и подъемов.

— Ты почему не ложишься? — крикнула она из соседней комнаты, щелкнув выключателем. Дверь между нами была открыта.

Я, не видевший Наташу, знал, что она уже нырнула в свою постель.

— Я ложусь, — проговорил я и начал стягивать гимнастерку. Будь что будет.

Все было непривычно. И то, что я лежу в обычной постели, и то, что постель эта домашняя, и то, что рядом, в соседней комнате, она, чье дыхание я слышу, и то…

Мне казалось, что я хочу спать, но уснуть не мог. Ворочался, перекладывая подушки, скидывая жаркую перину, и вновь ворочался.

Она уже, кажется, спала. Я чувствовал, что она дышит спокойно и размеренно. Я думал о ней и о превратностях судьбы, которая свела нас в далеком Лигнице в чужой квартире… И о лейтенанте Соколове, который наверняка не спит сейчас, мучимый своими, непонятными мне мыслями. И о Макаке — Вите Петрове, повзрослевшем больше нас всех. И о старшем лейтенанте Бунькове…

Как много добрых людей на свете, добрых и разных, и как мало мы думаем друг о друге и о том, чтобы каждому из этих людей стало чем-то лучше. Вот Буньков, тяжело раненный Буньков, старший лейтенант Буньков посылает смешные записки солдату Вите Петрову, чтоб не скис этот солдат, не хандрил, чтоб жилось ему и поправлялось в госпитале веселее. Вот Соколов, лейтенант Соколов, в душе которого черт знает что происходит, вспоминает о своем комбате и пишет ему письма, чтобы знал он, комбат, как помнят его и любят в дивизионе… А самому Соколову, я уже знаю, почему-то не верят… Боятся, что ли, его? Или у него есть какие-то минусы в биографии?.. Но ведь он — человек, и какой человек!..

Я думал об этом, вспоминая прошлое и настоящее, и ловил себя на мысли, что прислушивался к ее дыханию. Она спала. Хорошо, что она спала. Сколько ей лет — двадцать один? Да, в сороковом ей было шестнадцать, а мне тринадцать. Сейчас мне восемнадцать, а ей двадцать один. Нет! Ничего не говорят года! И нам столько же, сколько было прежде, когда мы шагали по Чистым прудам, и нам — много-много, потому что испытанное не меряется возрастом. Я знаю ее лицо — какое оно усталое! Сколько ею пережито! И пусть она спит сейчас, пусть спит, пусть спит, спит, спит!

— Ты не спишь?

Я вздрогнул от ее голоса.

— И я никак не могу… Подойди ко мне…

Ее ли это голос? Я не узнаю его, но повторяю:

— Сейчас… Сейчас…

Мне надо одеться, и я кляну себя (Идиот! Идиот!) и шарю в темноте по незнакомой комнате…

— Неужели ты меня любишь? Всерьез? — шепчет она, а я бормочу что-то и погружаюсь в неизведанное, тысячу раз желанное, и уже ничего не могу говорить, а только шепчу:

— Наташка! Наташенька! Наташка!..

Утром я проснулся и увидел, что она уже не спала.

Она сидела, обхватив колени, на каком-то пуфике рядом с кроватью — дурацком, чужом пуфике. И сама вроде чужая. И вдруг я вспомнил — моя! Спросонья я смотрел на нее, наверно, совсем не так, как я хотел смотреть. А она смотрела на меня так, как никогда не смотрела прежде. И в ее глазах я чувствовал угрызение совести, и смущение, и страх…

— Отвернись, пожалуйста. Я оденусь, — попросила она.

Я отвернулся и теперь окончательно понял, как мне хорошо.

— Сейчас я накормлю тебя.

— А себя?

— Тебя, — повторила она. — Ведь скоро семь.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 55
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Повторение пройденного - Сергей Баруздин торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...