Выстрел в лесу - Анелюс Минович Маркявичюс

— Небось Алпукас что-нибудь натворил? Да сейчас ведь вроде каникулы.

Девушка рассмеялась:

— Как увидят учительницу, так и насторожатся. А мне просто захотелось зайти поболтать. Тут у вас покой, прохлада.

— Не подумайте плохого, — спохватился лесник. — Вы всегда желанный гость.

— Заодно хотела кое о чем попросить, — добавила девушка, подняв глаза на Суописа. — Не откажете?

— Не знаю, о чем будете просить, — в свой черед улыбнулся лесник. — А вы бы впрямь заглянули когда-нибудь без всякого дела. Хоть и на будущей неделе, к концу. Дедусь будет брать мед из ульев.

— Непременно зайду, я ведь сладкоежка, — обрадовалась учительница. — А у меня небольшое дело к вам. Мы хотели совершить с детьми вылазку в лес, пополнить гербарий и попутно осмотреть вашу достопримечательность — большую сосну. Ребята хорошо потрудились на стройке, а сейчас там уже мало работы для них. К тому же, сказать по правде, мне и самой будет интересно. Но, говорят, вы очень строгий, не пускаете посторонних в заповедник. Я даже не решаюсь просить.

— Вижу, как не решаетесь. Говорите — строгий… Это мне в похвалу. Знаете, в лесу — как в школе: чем больше шума, тем меньше порядка. Да что поделаешь: дети не чужие, наши.

— Мы шуметь не будем. Только нам нужен провожатый, сами, чего доброго, заблудимся или волкам на обед попадем, — пошутила она.

— Волков у нас нет, можете быть спокойны, вывели. А насчет провожатого… — Лесник подумал. — Времени у меня мало. Попросите дедуся, он до таких дел охотник.

— Вот и отлично! — обрадовалась учительница. — А где дедушка? Я думаю, мы с ним поладим.

— Должно, по хозяйству возится. Он у нас такой — не может без работы.

Позвали старика и быстро сговорились.

Гудоните распрощалась, пообещав заглянуть к концу следующей недели.

Лесник сел завтракать. Теперь он чувствовал настоящий голод. Но и за едой он время от времени задумчиво улыбался. Видно, такой уж день сегодня!

Старик и дети

Когда старый Суопис в сопровождении Алпукаса и Ромаса пришел к школе, во дворе уже было полно девочек и мальчиков, принарядившихся, словно на праздник. Ребята постарше вместе с учительницей и пионервожатой клеили из плотной бумаги папки и кульки, а те, кому не хватило работы, носились по двору, играли у ворот, поминутно забегали в класс: «Скоро ли?», «Долго пробудем в лесу?», «Всем ли надо собирать листья и травы?»

Заметив среди детей дедуся, учительница вышла на крыльцо и весело объявила:

— Пришел наш руководитель, можем отправляться!

Пионервожатая попыталась построить детей, но отвыкшие за лето от школьной дисциплины ребята рассыпались в стороны, как вспугнутые гуси.

— Можно и без строя, — посоветовала ей учительница. — Веселей будет.

И вот они двинулись к лесу шумной гурьбой, помахивая узелками, куда матери уложили кому хлеб с салом, кому кусок сыра или несколько крутых яиц, прижимая под мышками большие и маленькие папки, на которых крупными красными буквами было выведено: «Плаун», «Арника», «Иван-да-марья» или «Клен», «Дуб», «Бересклет».

Ромасу и Алпукасу тоже вручили папки. Друзья шагали рядом. Ромас, будто невзначай, поглядывал по сторонам. Алпукас сначала не обращал на это внимания, а потом понял, осмотрелся и удивленно протянул:

— Ромас, а где Циле? Почему она не пришла? Может, сбегать позвать ее? Тут рукой подать.

Он и в самом деле пошел бы за ней, хоть и терпеть не мог девчонок, но Ромас наотрез отказался от этой затеи. Гордость не позволила.

Только подойдя к лесу, ребята увидели сбегавшую с холмика девочку (лента в косе билась, как зеленая птица). Все закричали:

— Циле!.. Циле!.. Опоздала, соня! Где ты пропадала до сих пор?..

Когда вступили в лес, школьники рассыпались во все стороны, но учительница и пионервожатая тут же созвали их, объяснили еще раз, как собирать гербарий, и строго-настрого наказали, чтобы никто далеко не отходил, не отбивался — можно заблудиться.

Послышались возгласы:

— Вот еще — заблудиться!

— Что мы, в первый раз?

— Да мы с закрытыми глазами дорогу найдем!

И действительно, ребята, жившие ближе к заповеднику, неплохо знали край пущи. Однако чем дальше в лес, тем больше попадалось незнакомых, едва приметных в гуще ягодников, тропок, местами протоптанных человеком, местами проторенных зверем; по какой пойти, на какую свернуть, мог указать лишь тот, кто хорошо знал лес.

По пути к Чертову болоту, где было решено задержаться подольше, собрали много листьев, цветов и плодов самых различных, всем известных деревьев: березы, сосны, ели, дуба, липы, ясеня, и более редких: граба, вяза, жимолости, лиственницы. Губы ребят заалели, рты не закрывались: ягодное лето выдалось нынче.

После величественного леса Чертово болото казалось унылым и голым. Между кочками там и сям сутулились нахохленные сосенки, худосочные березки, корявые стволы можжевельника. А дальше даже эти хилые деревца сходили на нет — тянулась сплошная топь, лишь кое-где среди зыбких плывунов холодно блестели окна воды. Но зато по мочажине и окружающим лугам раскинулось целое царство трав и ягод. Женщины ходят сюда по клюкву, бруснику; для старух болотняк — настоящая аптека, неиссякаемый клад целебных трав, которыми лечат любую хворь: слабость в груди, колики в животе, снимают лишаи, сводят бородавки и творят прочие чудеса.

Папки пухли на глазах. Изредка детям попадались незнакомые растения. Тогда они бежали к учительнице или дедушке Суопису. Тот не задумываясь говорил название, а учительница порой заглядывала на всякий случай в книгу определитель растений. Но часто их обоих опережал Алпукас: «Росянка!», «Бодяк!», «Змей-трава!» или: «Ну что ты, разве не знаешь? Это же бобовник!» И добавлял: «Страшно горький. Попробуй, если хочешь, его для аппетита пьют». И снова: «Подумаешь, нашел белоголовицу и рад до смерти!.. Да ведь это огнецвет. Видишь, какие желтые цветы. Потри соком бородавку, если есть, увидишь, сойдет…»

Учительница слушала, слушала, потом подошла и спросила:

— А ты откуда знаешь, что бобовник придает аппетит?

Алпукас смутился:

— Дедусь говорил.

— Ничего, Алпук, ничего, — подбодрила учительница. — Ваш дедушка многое знает. Хорошо, что ты у него учишься. Только это не белоголовица, как ты называешь, а пушица — растение семейства осоковых.

Это несколько охладило пыл Алпукаса, хотя Гудоните больше и не донимала его вопросами.

Сбор трав подходил к концу. С разбухшими папками ребята потянулись дальше. В березовой роще обнаружили славную лужайку. Рассевшись, мальчики и девочки принялись уплетать свои припасы с таким аппетитом, что, казалось, у них по меньшей мере двое суток маковой росинки во рту не было.

Потом играли, а когда и это наскучило, дедушка повел всех к сосне-великану.

Школьники обступили вековое дерево, дивились его