Грозы и звёзды - Оливия Вильденштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я высвободила запястья из её рук.
— Ну, а теперь передумала я.
Я начала дышать так же тяжело, как в тот день, когда мы с Эйделин встретили гималайского медвежонка, и услышали, что его мать рыщет рядом в кустах.
— И я собираюсь убедиться в том, чтобы он это понял.
Я достала из колоды карту, согласно которой я должна была поцеловать какого-нибудь парня, и помахала ей в воздухе.
— Эм, Ник?..
— Не пытайся меня остановить.
— Я не пытаюсь, но…
Её глаза поднялись куда-то поверх моей головы.
Я развернулась.
— Клянусь, я порву тебя, если ты не… — я потеряла мысль, обнаружив, что это был не Лукас.
«Если я не что? Не сяду и не продолжу смотреть за тем, как ты играешь в свою маленькую игру?»
Я задрала подбородок.
— Мои братья не просили тебя этого делать, ведь так?
Вены на шее Лиама так напряглись, что его сонная артерия как будто была готова вот-вот взорваться.
— Эйделин, не могла бы ты нас оставить?
— Только если этого хочет Никки.
Она была моей-самой-лучшей-подругой!
— Для тебя будет безопаснее, если она останется. На случай, если меня охватит непреодолимое желание вцепиться в определенную, очень мягкую, часть твоего тела.
Я дерзко ему улыбнулась, что заставило его зрачки сузиться.
— Эта часть моего тела далеко не мягкая.
Волны тепла прокатились внутри моего живота. Причиной этому было сочетание алкоголя и раздражения.
— Я за тебя рада. А теперь отойди.
Я шлёпнула его в грудь своей картой.
Он выдернул карту из моих пальцев и прочитал её, после чего выкинул её себе через плечо.
— Эй. Что, чёрт побери, на тебя нашло?
— Считай, что ты её выполнила.
Я скрестила руки.
— Это жульничество, а я не жульничаю.
Он сделал шаг вперёд, положил свою ладонь на мой затылок и в то же самое время его губы врезались в мои. Я ахнула от неожиданности. Поцелуй Лиама, точно взрыв, заставил моё сердце ускориться, после чего оно издало серию громких ударов, и мои руки расплелись.
Я схватила его за его чёрную футболку, чтобы оттолкнуть, но не оттолкнула и не притянула к себе, а просто вцепилась в неё в то время как его рот раскрыл мой. Голос внутри моей головы твердил мне, чтобы я остановила то, что сейчас происходило, что бы это ни было. Но ещё более громкий голос орал, чтобы я не смела пошевелить ни единым мускулом. Ну, кроме моего языка. Можно ли было назвать язык мускулом?
Пока я размышляла об анатомии лица, Лиам обхватил меня рукой за талию и резко притянул моё тело к себе, что заставило меня переключиться на его анатомию. Я, должно быть, застонала, потому что почувствовала, как изменилась форма его губ, и как они начали изгибаться.
Чёрт-чёрт-чёрт.
Наконец, я взяла себя в руки и оттолкнула его, что заставило моё тело отпрянуть назад, потому что он был чёртовой монолитной стеной, которую было невозможно сдвинуть.
— Какого чёрта? — задыхаясь, спросила я.
— Не хотел, чтобы ты чувствовала, что сжульничала.
Он схватил одну из моих подтяжек и провёл по ней пальцами вниз, попутно коснувшись каждого сантиметра моей очень чувствительной кожи.
— Как мило.
Казалось, что даже мои голосовые связки сделались очень чувствительными, учитывая то, как резко прозвучал мой голос.
— Я стараюсь.
— Другим ты тоже постараешься помочь с их действиями?
Он обвил меня рукой за талию и остановил её на моей пояснице, чтобы удержать меня рядом с собой.
— Нет.
Я сглотнула в попытке успокоить своё сердцебиение. Это был дохлый номер, учитывая, что его запах проник в моё тело.
— Разве я перестала быть слишком молодой и слишком милой?
— Нет. Ты всё такая же.
Я снова попыталась высвободиться, но хватка Лиама не ослабела.
Он склонил голову.
«Твоё предложение о свидании на одну ночь всё ещё в силе?»
Я сглотнула и перестала вырываться. Ну, конечно же, он именно для этого поцеловал меня. Чтобы получить секс, который я ему предложила. Это не было началом отношений. Почему я вообще подумала про отношения? Особенно с отцом-одиночкой, который так же был моим Альфой? Это только привело бы к огромным сложностям, а я хотела беззаботно и весело провести время в горизонтальном, или вертикальном, положении.
— Не думаю, что это хорошая идея, Лиам. То есть…
Я облизала нижнюю губу. Один раз. Два раза.
— Ты, и правда, старый. Не говоря уже о том, что очень вспыльчивый.
Я нацепила на себя серьёзное выражение лица. Конечно же, последняя часть моей фразы содержала некоторую долю правды. Но не её начало.
Двадцать три года не делали человека старым. И почему я вообще разговаривала сама с собой, точно какой-нибудь поэт времён Елизаветы?
Лиам смотрел на меня в течение целой минуты, ничего не говоря и не моргая.
— Не могу понять, ты это серьёзно или шутишь?
— И то и другое.
Мой ответ не сделал его веки более расслабленными.
— Почему ты передумал? Тебе не хватило старых стервозных дамочек?
Наконец, он моргнул. А затем… затем он рассмеялся. И так же как тогда, когда мы купали Шторма, меня полностью заворожил его рот и звук, который он издавал, а ещё то, что он был всё ещё слега покрасневшим и блестящим от нашего поцелуя.
«Уходи, — пыталась я сказать самой себе. — Это ничем хорошим не кончится».
Но я не послушалась.
— Если бы я знал, что так сильно расстрою тебя, назвав тебя милой, я бы придумал какое-нибудь другое определение.
— С той частью, где ты назвал меня «милой», всё в порядке. Дело в определении, которое ему предшествовало. И ты меня даже не знаешь. Может быть, я сумасшедшая сука, и не только в плане анатомии.
— Мой сын не был бы так увлечён тобой, если бы ты была сумасшедшей и злой.
Он поднял руку к моей щеке и обхватил мою шею своими пальцами.
«Поехали сегодня ко мне, Николь».
Было странно слышать, как он назвал меня Николь, а не Никки, но моё полное имя заставило меня почувствовать себя в некотором смысле старше. А, может быть, дело было в его намерении?
— Мне всё ещё нужны мужские трусы.
Веселая улыбка коснулась его губ, разгладив жесткие линии его лица
Рука, обхватившая меня за талию, соскользнула вниз, и кончики его пальцев прошлись по обнажённой части моего бедра там, где заканчивалась моя юбка. Прикосновение длилось всего секунду, но ощущение от него
